Их разбудил телефонный звонок...

Спросонок было непонятно чей это телефон звонит. Мелодии у каждого стояли свои, но кто это разберёт, едва оторвавшись ото сна.

- Да? - сказал в трубку Паша, пока Саша так и не нашла свой. - Кто?

Он сел на кровати, а Саша пошла в туалет. Она перелила через себя в унитаз вчерашнее пиво, потом приняла душ, почистила зубы, а когда вышла, то Паши не было.

Куда его понесло, ей было не интересно. Придёт - расскажет, тогда и посмотрим, интересно это или нет. Саша не была любопытна. Любознательна, но  не любопытна. Даже оскорбительно как-то нелюбопытна.

Её молодой человек унёсся куда-то зубов не почистив, а ей не интересно. Может и он ей неинтересен? Так зачем тогда она с ним спит, с безразличным для себя таким? Как можно быть такой аморфной, такой ко всему безучастной? И что ей вообще интересно, есть ли что-то в этом мире, что ей не безразлично? Можно узнать, а? Так, для общего развития.

Но на этот раз задаваться подобными вопросами было некому, и отвечать было не нужно. Зачем отвечать, когда не спрашивают? И Саша пошла пить кофе.

На столе стоял открытый ноут. Значит, Паша ушёл не с концами. Иначе бы забрал. Потому что забыть не мог. Голову - легко, ноут - никогда.

Она сварила кофе, наполнила им чашку, открыла форточку, села к окну, достала из тонкой пачки тонкую сигарету, закурила, затянулась и сделала первый маленький глоток.

Даже после этого она не подвинула к себе комп. Он был не просто открыт, включён и повёрнут к ней лицом. Там, в wordе был набран и не закрыт какой-то текст. И это у Паши, у Паши, который шифровался, казалось, не только от всего мира, но и от самого себя.

Ну, и какая нормальная девушка, в такой-то момент, варила бы себе кофе, не глянув, хоть краем глаза, хоть на секундочку, туда, что обычно закрыто на семь замков, щеколду, задвижку, крючок, опечатано, опломбировано и сдано под охрану сигнализации, караула и злых голодных псов без привязи?

А Саша не глянула. Ни до, ни после. Вообще. И ничего у неё нигде не зачесалось. Воспитание тут было ни при чём. Ей ПРОСТО БЫЛО НЕ ИНТЕРЕСНО. Вот такая была она девушка, безразличная ко всему, что было ей безразлично.

За это и привлёкся к ней Паша, человек-сейф, матрёшка секретов, за это и были они вместе, за это и кольца вчера ходили выбирать, а летом пойдут в ЗАГС, чтобы навсегда скрепить союз его болта с её гайкой.

Может и не навсегда. Может разведутся через год, как многие. А может не разведутся. Но жениться пойдут навсегда, отсюда и в вечность. Потому что никто не женится для развода, потому что все надеются на счастье, на то, что у них-то всё будет топ-топ. Не как у других. Наивные.

Но если Саше безразлично, что было там такое у него открыто, так она и не читала. А мне было интересно. Я ему не чужой. Я ему автор, я его  придумал. И поэтому должен знать всё. На этом шатком основании, слабо оправдывающим мой неприличный поступок, я сел читать:

«Он писал не для печати. Нет, если вдруг кто захочет это сделать, он не против, даже более того, он будет рад. А если будут читать, то тем более, а если и оценят, так и совсем хорошо.

Но это будет побочно. Это не цель, это не причина. Всё проще и глубже. Всё не так. Просто в голове постоянно кружились мысли и образы, не входящие в круг его физического существования. Никаких звездолётов, других миров, параллельных реальностей, но и под рукой их было не нащупать. Только в голове.

Как книги или кино. Жизнь, но не твоя, не рядом. Но и не как в книге или кино. Потому что бессвязно, сумбурно, хаотично; наслаиваясь одно на другое, прерывая, разрывая, перебивая; в голос, как на футбольном стадионе в момент взятия ворот или тихо, как на кладбище; на первом плане, со всем к ним вниманием или как звёзды за окном, когда ты смотришь телевизор.

И лишь сидя за компом или в смартфоне, ловя их на крючки букв, у него получалось нечто осязаемое, почти вменяемое. Не так чтобы стройное, не так чтобы очень понятное, красивое, умное, но - цельное. И это цельное вытягивало наружу, в себя, часть того давления, что создавалось в его голове в процессе движения по ней этого скорого «Ниоткуда-Никуда», полного к нему пассажиров.

До сих пор, тут, на станции осуществлялась только высадка. Пассажиры выходили на перрон, проходили через вокзал на площадь и становились жителями. Всё было ничего, пока было место. Потом оно кончилось. Город перестал расти вширь, потом уже некуда стало расти и вверх. И если бы станция не стала, наконец-то, продавать билеты, случился бы коллапс.

И пусть, многие из тех, кто уезжали, через время возвращались, это уже не было большой проблемой. Это стало просто проблемой. А простые проблемы - это жизнь, простая жизнь, полная простых проблем. Если нет проблем - значит, ты умер. Так же? Так.

Теперь к плакату «Добро пожаловать», полнейшего лицемерия, висевшего над дверями вокзала с перонной стороны, добавился плакат «Счастливого пути», над теми же дверьми, но изнутри.

К «Добро пожаловать», какой-то шутник приписал - отсюда. Не вежливо, кто бы спорил, но откровенно. Приезжим тут были не рады, своих девать некуда, но были рады, когда кто из прибывших, прочтя, обижались, разворачивались и уезжали.

Поэтому, наверное, плакат не сняли, не сменили, добавочное слово не закрасили. Откровенно, но честно. Поэтому, и ко второму ничего не приписали, типа, «скатертью дорога».

С уезжающего снимались все обвинения, все нетерпения, все собаки. В нём уже, с трудом, как в тумане, но начинали видеть хорошее. И говорили «Счастливого пути» искренне, без камня за пазухой и пинка под зад.

«И все-таки «Воздушный кокон» нельзя назвать текстом, написанным для себя. Чтобы просто сохранить информацию, хватило бы и дневниковых заметок. Но эта история, как ни крути, изначально писалась для того, чтоб ее прочел от корки до корки кто-то еще. Вот почему, несмотря на полное отсутствие литературности и убогий стиль изложения, роман все равно цеплял душу. Но стоит заметить: этот «кто-то еще» довольно сильно отличался от среднестатистического читателя, воспитанного на современной литературе. Так, по крайней мере, казалось Тэнго.

Для какого же читателя это писалось?

Бог его знает.»

Его текстам, написанным коряво, тяжело, нудно и нечитабельно в широком круге, свой Тенго был нужен однозначно. И Тенго, и Комацу. Он это понимал, он это чувствовал. Чего нельзя было сказать про «всё равно цеплял душу». А если этого нет, то и Тенго ни к чему, и Комацо лишний. Чего зазря чужое время переводить, когда и со своим говоришь на разных языках.

Пока писался текст, он проживал в нём, глубоко и ярко, в Present Continuous, каждую строчку, каждое предложение, слово, букву, запятую, по сотне раз, искренне удивляясь потом, перечитывая, убогости и краткости результата.

Неизменными оставались лишь честность написанного и желание писать. Честность была в заводских настройках. Без неё, за отсутствием воображения, бескрылости фантазии, лишавших его права на вымысел, и писать-то было не о чем. А желание было сродни отношения к комариному укусу. Можно и не чесать, но не чесать нельзя. Иначе в его Петрограде случится революция, и он сойдёт с ума под красными знамёнами перемен. Кому от этого будет легче?

Вот и пиши, - сказал он себе. - Как получается, так и пиши. Никому от твоей писанины не плохо, а тебе хорошо - это ли не баланс желаемого и действительного? Ты никого ни в чём не ограничиваешь, а значит - безгранично свободен.»

Это был кусок из чего-то, наверное. Как-то без начала и конца. Но мне понравилось. Я был параллелен этим соображениям. Как будто я писал. Но у меня нет девушки Саши, и жениться я ни на ком не собираюсь, а значит и писал не я. Паша это писал. Точно. Это же его ноут. Надо будет спросить, как придёт. А вон он и идёт.

Он был как не в себе. Шальной. Сел на кровать, встал с кровати. Снова сел, притянул Сашу к себе, поцеловал, отпустил, ушёл на кухню. Вернулся, встал в дверях и сказал:

- Ты не поверишь, мне звонил Комацо!

- Здорово! - воскликнул я, но промолчал. Меня там не было, меня бы никто не услышал.

- А кто это? - спросила Саша.

Она не читала его текста в ноуте, она не читала Мураками, поэтому понятия не имела кто такой Комацо, этот редактор издательства, персонаж из книги "1Q84", и переведя взгляд с экрана телевизора на будущего отца своих трёх теоретически запланированных детей, спросила то, что спросила.

Бесцветный голос, нейтральный тон. Всё как всегда, всё как обычно. Притворяться она не умеет, а значит не читала - подытожил Паша результаты своей проверки, закамуфлированную под реплику.

Он был в шоке от того, что оставил комп открытым. Такого с ним не случалось до этого никогда. Но и повод был приличный. Выдающийся. Он мог изменить всю его жизнь. Или нет, не мог, но изменит. Однозначно!

И Паша, мечтательно улыбнувшись своему будущему, ответил:

- Это, Сашенька, судьба!
0:55
24.06.19