Стояк на избранных могучий - два

               
     - В окопах Сталинграда, говоришь ?
     Сугробистый и беспощадный капуан Уоттс, тот самый, что издревле открыл паровые наполнения поступательной силы туда - сюда, не мудрствуя лукаво наименованные по - американски  " факой ", а по - русски  " люблю тебя, сестричка по разуму, целую с ног до головы и завидуваю твоему мужу, как Мэтту хренову Тархуну ", закрючил рукоятью шляпошного зонтика Сити, непременного атрибута всякой уважающей себя прямоходящей двуногой твари с хладных брегов Темзы, надрывно кашлявшего простреленным легким Виктора Некрасова и приблизил трепещущее туловище предательского писателя к своим широко закрытым глазам, придвинул, значится, поближее - ту и ощупал наскоро жвалами и хватательными щупальцами, положенными каждому Уоттсу изначально и по обеду, включающему в ранжир артикула и компот, мать вашу так. Изучил лучеобразный мозг испытуемого и закричал, сотрясаясь математическим улавливателем Вуйкеса :
     - А как же дустовые рвы Бабченковского яру ?!
     - Давай, браток, поедем к яру, - немного приплясывая обшлагом обтерханной шинели вкатился в каморку Стасовой товарищ Сталин, - свою тоску гони ты прочь ...
     - Опа ! - изумился поясничной мышцей Уоттс, рассматривая Сталина как вещество растущее. - Сталин ! Вот, что самоучное чтение с людями вытворяет, - сказал он в сторону стекающего на пол Некрасова, предчувствующего уже всю разоблаченность ненастоящести, он же не натуральным был Некрасовым, воспользовался родовым именем великих, как вот, например, Бурбулис. Никто же не знает, кто такой, зачем и отчего, а я скажу. Шруцим. Шруцим обыкновенный ваш Бурбулис, я его рот е...л, зачем помню - не знаю, на хер бы не нужен такой пласт памяти.
     - А я сны люблю смотреть, - прошептал матричный Вуйкес, частицей малой базонов и хикксов присутствуя в смысловой нагрузке Уоттса, получившегося у автора этой обожательной тоненьких евреек сказочки в результате неполучившегося редактирования видоса с мультяшным Сильвером, хотел он ( я, то есть, но в третьем лице, типа, самоуважуха Левушки Гумилева, что, исследуя хозар, всю дорогу гнал  " мы ", хотя и пребывал в единичности авторства, сука рваная ) подогнать любимке ночной сходняк блудящих по  " Эспаньоле " пиратов, но хренов Твиттер зарубил непоняткой из диких каких - то слов о форматах и конвергенциях.
    - Не отвлекай меня, - серьезно и твердо попросил Вуйкеса Уоттс, маленько начиная кипешевать. Это что ж такое, товарищи, ежели каждый, кто внутри нас, человеков, пребывает и начнет изъясняться, это вот как ? Солитер Алины Хенесси скажет, что на х...ю мотал всех угров и желает поспошествовать Государю Императору в его выезде на х...й. И это как тогда понять ?
    - Дух бабушки заставил его намазаться арахисовым маслом и надеть кальсоны Чулпан Хаматовны, - трогая обвисший за долгий рейд из варяг в грехи бок соратного оленя говорил вполголоса Навальный, закальмарившийся меж рог карибу обычного, - выйти на площадь и стрельнуть в Ригана из револьвера. Понимаешь, Волков ?! - надрывно прокричал внутриутробным мычанием олень Навальный, чуя бибисястый твист собачьего Кана, плавно переходящий через вист на червах в свинг Евы Браун под ковровыми бомбардировками самой миролюбивой армии на планете. Армии США, конечно, ведь даже немцам не приходило в нордические головы метать бомбы на задранные к небу бошки детей Дамбасса, наблюдающие широко закрытыми глазами сыпящуюся сверху требуху малазийских туристов, прочувствовавших шкурой ярость Гиркина к бандерствующему тупику в сторону Евросоюза, где таких только и ждут. Стоят на крутом берегу Амура евросоюзовцы и все, понимаешь, ожидают, когда к ним прибежит Готфрик. Будто у них своих скудоумок не хватает.
     - Понимаю, - сомневался адекватностью межплеменной беседы Волков, выжевывая оставленный тупой овцой Шараповой мох ягель, еще не выкопыченный ее милым шершавым дружком с гитарной десантницей, не допустившей фашистского гада до ворот Ашхабада. А там даже птицы не поют, товарищ Кристина кисочка. Деревья не растут. Лишь дубы. Куда ни плюнь : дубы и осины. Высятся ростом поширше, мыслят, негодуют. На митинг ходют. Голосуют за оппозицию мэру Собянину, одолжившего оппозиции фунтик лиха и пуд узюму. Научные люди. Растратчики.
    - А я вот чота уже ни х...я не понимаю, - признал ущербность злокозненного ума товарищ Сталин, шерстяным шариком укатываясь на х...й.
    - Много х...в, - проверещала Пикачу, высовываясь аккуратной мордочкой из - под локтя Бэйли Джей. Посмотрела Богине ниже пояса и вскричала патетически, будто Эдвард Радзинский, заглянувший тете Тане Толстой унутрь рота. - То, что надо !
    Умный зверек Пикачу, пусть и мультяшный. Понимает, что два - лучше одного. А у нас получается целых три, потому как сказочку я пишу, а я знаю, чем привлечь тоненькую читательницу.
    И посмотрела Пикачу мне в тесные джинсы, и заулыбалась, и возрадовалась, и затрепетала, и обняла меня в последнем танго в России прямо за хер, ибо ( шикарное словечко ! ) стояк на избранных - могучий, и издохла тварь считанным серфингом, больше ничего не умея.