Рождённая на стыке веков. 17 глава

     Прошло минут семь, Дарья так и сидела, не поднимая головы, но я увидела, что из её глаз капают слёзы. Я взглянула на Дашу, она с тревогой смотрела то на меня, то на Дарью. Я пожала плечами. Тут Дарья подняла голову и посмотрела на нас.
     - Нарком нас не принял, вернее, нас к нему и не пропустили. Вышел какой-то мужчина, в форме и фуражке, хотела ему в ноги броситься, да он оттолкнул меня и накричал. Говорит, нет пощады врагам народа. Прошу, умоляю, скажите только, жив ли мой сын, а он... он:
     - Ты что, баба! Совсем рехнулась! Знаешь, сколько таких, как твой сын? У меня что, больше дел нет, как искать фамилию твоего сына? Может, его и в живых давно нет. Сдох в каком-нибудь лагере!
     Он так кричал, что окна дрожали. Но я не испугалась, спрашиваю, кто сможет мне ответить, жив ли мой Васенька. Так нас двое ихних солдат взашей и прогнали. И что теперь делать, я не знаю. Где искать моего Чижика, я тоже не знаю, - Дарья горько заплакала.
     А я прижала Абдуллу к груди, понимая, какую боль испытывает эта женщина. Даша села рядом с Дарьей и обняла её за плечи.
     - Послушай меня, Дарья. Жив твой Чижик, слышишь? Жив! Ты только надежду и веру не теряй, любовь в твоём сердце и так есть. Верь и жди. Однажды, он вернётся к тебе и ты прижмёшь его к своей груди. Поняла? - говорила Даша, крепко обняв Дарью и прижав к груди, раскачиваясь с ней в такт своим словам.
     И так убедительно Даша это говорила, что я даже представила себе, как в дом Дарьи, поздней ночью, постучав в маленькое, низкое оконце, заглядывает Чижик. Я не видела парня, но его лицо, с задорным, добрым лицом, стояло перед моими глазами.
     - Ты правда в это веришь, Даша? - оторвавшись от Даши, спросила Дарья и в её взгляде мелькнула искорка надежды.
     - Я не только верю, Дарья, я знаю, я вижу это, - ответила Даша.
     - Странно... но я тоже это увидела, - произнесла я, удивившись.
     - Дай-то Бог. Я ведь и живу только с этой надеждой, вновь увидеть сына. Иначе, зачем мне жить? - ответила Дарья, крепко обнимая Дашу.
     - Вот и живи, и надейся. Жди столько, сколько понадобится. Я бы сказала тебе, поезжай в Москву, обей все пороги. Но это бессмысленно. Ответ будет один и ты знаешь какой. Пока ты не увидишь его мёртвым, не дай Бог, значит он жив, поняла? Советую тебе ехать к себе домой, ведь Чижик, если вернётся, придёт именно домой, - сказала Даша, поглаживая сухие от горя плечи Дарьи.
     - Да, ты права, Даша. Я сегодня же вернусь домой. Вместе на вокзал пойдём. Вот вернётся Пелагея и пойдём, - нетерпеливо ответила Дарья.
     - Вот и хорошо. Сборы не нужны, у нас и вещей-то нет, - сказала Даша.
     - Пелагея просила вам в дорогу картошки отварить. Она вчера тесто на хлеб поставила, сейчас печь разожгу, каши Сашеньке сварим, немного и маслица есть, добавим. Вчера Иван два куска сахара принёс, отломаем кусочек и в кашу положим. А там... может в дороге что прикупите, когда ничего не останется, - своими словами, Дарья словно успокаивала себя, разжигая печь и вытаскивая  из-за печи тесто, в деревянной кадушке.
     Оглянувшись на нас, не услышав ответа, Дарья заметила, что мы переглядываемся с Дашей. Она улыбнулась.
     - Знаю, что у вас денег нема, ничего, у меня есть немного, у Пелагеи тоже, так что доедете до своего Тушканта, - сказала Даша.
     Мы засмеялись.
     - Ташкента, Даша. В переводе, название нашего города значит камень. Город и был весь в камнях и валунах, - сказала Даша.
     - Да? Надо же. Не знала, - думая о чём-то своём, произнесла Дарья.
     Абдулла, поев, уснул у меня на руках, я занесла его в комнату и положила на кровать. Дарья успела поставить хлеб в печь, где в горшке варилась картошка, убрав её, она поставила другой горшок, с кашей. Даша помогала ей, я прибиралась в комнате. Позже, пришла Пелагея, держа в руках алюминиевую кастрюлю, завернутую в полотенце.
     - Немного макарон принесла, с луком обжаренные. В дорогу заберёте. Вот хлеб скоро готов будет, две булки вам положу, должно хватить, если понемногу есть будете. Сухих листьев смородины ещё, заваривать будете. Дарья? Ты же остаёшься? - посмотрев на дальнюю родственницу, спросила Пелагея.
     Та взглянула на нас и улыбнулась.
     - Нет, Пелагея. У тебя и так двое сыновей, мне своего дождаться надо, а он, если вскоре вернётся, придёт не иначе, как к себе домой. Я уеду, спасибо тебе за всё, - ответила Дарья.
     - Ну что ж, может так и правильно. Вернётся наш Чижик, помяни моё слово. Вот, в корзину всё съестное и положим, давай, сначала пусть всё остынет, -говорила Пелагея, достав из-за печки корзину и положив на её дно белую тряпочку.
     Собрав немного на стол, мы поели, к тому времени и каша, и картошка почти остыли. Пелагея аккуратно складывала в плетёную корзину довольно больших размеров хлеб, в отдельную тряпочку сложила картошку, достала немного сала и порезав тонко, положила между двумя небольшими булками хлеба. Макароны выложила в миску, кашу в банку. Вскоре, корзина наполнилась. Пелагея накрыла её полотенцем и края подоткнула в корзину.
     - Будьте осторожны с продуктами, сейчас до еды многие охочи. Особенно беспризорные шастают, чтобы украсть, - сказала Пелагея.
     В меньшую корзину она положила поесть и Дарье.
     - Мне много не клади, знаешь, я много не ем, - стоя рядом с Пелагеей, сказала Дарья.
     С учёбы прибежал Егор и бросив по привычке портфель на пол, хотел бежать на улицу, но мать его остановила.
     - Вот придёт Иван, опять подзатыльник получишь. Убери свой портфель на место. И есть садись, не то не пущу на улицу, - повышая голос, но всё же ласково, сказала Пелагея.
     Егор тут же остановился и повернувшись, взял с пола свой портфель и положил на широкий подоконник, где, как оказалось, он делал и уроки. Потом сел за стол и второпях поел.      
     - Мам? Я поел. Можно я теперь пойду? Пацаны ждут, - спросил Егор, умоляюще посмотрев на мать.
     - А уроки кто за тебя делать будет? - спросила Пелагея.
     - Приду, сделаю. Половину в школе спи... сделал, - ответил Егор запнувшись и не дожидаясь разрешения матери, выскочил на улицу.
     - Вот сорванец! - ласково посмотрев вслед сыну, воскликнула Пелагея.
     Из-за шума, проснулся Абдулла и открыв со скрипом дверь, вышел к нам. Я тут же подняла его на руки и усадила на колени.
     - Накорми ребёнка кашей, скоро ехать, - сказала Пелагея, положив немного оставшейся каши в миску и подвинув к нам, вместе с кусочком хлеба.
     Я накормила сына, аппетит у него был хороший и он быстро поел.
     - Ну что? Присядем на дорожку и пойдём уже. Спасибо тебе, Пелагея, за хлеб, за соль. Помогла ты нам всем. За то, Бог тебя вознаградит, - сказала Даша, присаживаясь на скамью.
     - Ну что ты? Чай не чужие. Поезжайте с миром, - ответила Пелагея, сев рядом со своей родственницей и сложив руки на коленях.
     - И мы с Халидой Вам очень благодарны. Добрая Вы, Пелагея, мы никогда этого не забудем, - сказала Даша.
     - Ладно, время уже. Провожу вас до вокзала, - вставая с места и поправляя платок на голове, сказала Пелагея.
     Даша взяла корзину и мешок с вещами Абдуллы.
     - Подожди. На-ка вот, мои-то выросли из игрушек, а Саше в самое время, - сказала Пелагея, протягивая ребёнку деревянную лошадку.
     Потом полезла в карман и достала немного денег. Повернувшись, она протянула их нам.
     - Вот и это возьмите. В дороге пригодятся. Неизвестно, что там Вас ждёт, в дороге и дома, - сказала она.
     Я посмотрела на Дашу, потом на Пелагею.
     - Нет, не нужно. Вы и так столько для нас сделали. Спасибо Вам за всё, - сказала я.
     - Бери-бери. Сочтёмся, - сказала Пелагея, сунув деньги мне в руки.
     - Мы вернём деньги, когда-нибудь, обязательно вернём, - воскликнула я.
     - Вот и будет повод ещё раз приехать в Архангельск, - неуверенно ответила Пелагея.
     - Поверьте, это обязательно произойдёт. Не знаю когда, но однажды мы сюда приедем, - ответила Даша.
     Абдулла тут же схватил игрушку и прижал к себе, вызывая наши улыбки. Мы вышли из дома и пройдя через двор, вышли на улицу. Вокзал находился в двух километрах от дома Пелагеи, мы пошли пешком по протоптанной дороге.
     Вечерело, когда мы дошли до платформы, Дарья обнялась с Пелагеей и они, поцеловавшись, попрощались.
     - Дай знать, как только Чижик вернётся, - сказала Пелагея.
     - Вместе с ним к тебе приедем. Обещаю. А так... не серчай, если что, - ответила Дарья.
     Мы с Дашей тоже обнялись с Пелагеей, потом она подняла с земли Аблуллу и прижала к себе.
     - Ну, Сашенька, вот ты и нашёл свою мамку и уезжаешь с ней в тёплые края. Не забудешь бабку Пелагею, а? Ну-ка, обними меня, - целуя малыша в щёчки, говорила женщина.
     Абдулла маленькими ручками обвил шею Пелагеи.
     - Счастливого Вам пути, - сказала Пелагея, опуская Аблуллу на землю.
     - Мне ещё ждать своего поезда, а ваш скоро подъедет. Так что, давайте и мы прощаться, - сказала Дарья, подходя к Даше.
     Они крепко обнялись, затем и я обняла Дарью.
     - Спасибо, Дарья, спасибо, что мимо не прошла. От всей души желаю, чтобы и ты своего сына дождалась, - искренне сказала я.
     Минут через десять, подошёл наш поезд, Пелагея помогла нам войти в вагон, мы помахали руками и ей, и Дарье.
     Поезд, простояв пятнадцать минут, пыхтя, поехал дальше, а мы долго выглядывали в окно, где остались стоять Пелагея и Дарья. Потом, Пелагея ещё раз обняла Дарью и быстро зашагала в сторону своего дома.
     Я знала их всего два дня, не считая дороги, когда мы ехали вместе с Дарьей из лагеря в Архангельск. Всего два дня, которые перевернули мою жизнь. Всего два дня и роднее людей у меня как-будто не было. Я прослезилась, сев на свободное место и посадив рядом с собой Абдуллу.
     - Ты что это плачешь? - удивилась Даша.
     - Столько доброты в этих людях. Увидимся ли мы с ними ещё? - ответила я.
За окном мелькали пейзажи, сменяя один на другой. Мы думали, что доедем до Ташкента за семь-восемь дней и одним поездом. Но через пять дней, нам пришлось пересаживаться на другой, этот ехал в другую сторону. Другого поезда мы ждали почти сутки. Не зная, куда идти, прижавшись к другу, закутав в телогрейку Абдуллу, мы с Дашей сидели на вокзале, окна которого во многих местах были с разбитыми стёклами и помещение продувалось насквозь. Увидев мужчину в железнодорожной форме, как оказалось, просто рабочего, Даша спросила у него, когда подойдёт поезд на Ташкент.
     - Ещё утром должон был подойти, может сломался в пути. Шут их знает. А вы ждите, вон... все ждут и вы ждите. Значит скоро подойдёт, - ответил мужчина и пошёл к выходу.
     Поезд подошёл поздней ночью, мы едва успели зайти в вагон, как он тут же тронулся и набирая скорость, поехал дальше. Ехали ещё трое суток, всё что приготовила нам в дорогу Пелагея, понемногу таяло. Я старалась есть меньше, чтобы больше оставалось сыну. Даша делала то же самое и я с благодарностью ей улыбалась. На полках не было матрасов, но в вагоне было жарко, поэтому, сняв телогрейки, мы спали на них. Я, прижав к себе сына, спала с ним на одной полке, Даша спала напротив. Через трое суток, вдали показались поля и растущие вдоль них тополя.
     - Ну наконец-то. Кажется, мы приехали, - сказала Даша, посматривая в окно.
     - Ташкент! Мы подъезжаем! - кричала проводница, проходя мимо нас.
     Поезд замедлил ход и минут через пятнадцать, наконец остановился. Взяв пустую уже корзину, куда Даша положила вещи Абдуллы, она первая вышла из вагона. Подняв сына на руки, я вышла следом, Даша помогла мне спуститься. Свою деревянную лошадку, Абдулла не выпускал из рук. В Ташкенте стояло солнечное утро. Погода резко отличалась от той, в Архангельске, с холодным северным ветром и снегом, ещё лежащем на земле.