Часть 2. Родные пенаты. Глава 1. Ла Фер

 Рауль внимательно разглядывал найденную на полке книгу. Старинный, тяжелый, переплетенный в кожу, фолиант. К сожалению, титульный лист отсутствовал, так что трудно было понять, где, когда, и кем отпечатана книга. Зато автор у него не вызвал ни малейших сомнений: Шекспир. Откуда она оказалась в Ла Фере, Бражелону догадаться было не сложно: граф де Ла Фер не раз бывал в Англии, язык знал в совершенстве, и не чуждался лондонских достопримечательностей. А театр "Глобус" существовал во времена его юности. Атос обожал старинные, хорошо изданные книги, так что этот фолиант английского драматурга (один из первых, надо думать), запросто мог попасть в его руки. И только позднее, Рауль вдруг вспомнил, что именно эту книгу он видел у отца в Бражелоне еще ребенком. Только кто посмел вырвать из нее страницы?
Рауль с удовольствием провел рукой по чуть шероховатой коже, и обернулся, заслышав шаги.
- Фархад, вы? Идите сюда, я вам покажу нечто, очень любопытное. – Виконт едва не добавил: "И страшно ценное!", но вовремя остановился.
- Что? – молодой иранец подошел поближе и склонился над столом.
- Вы знаете английский?
- Как родной. Я долго учился в Штатах, - Фархад уже не скрывал своего интереса. – Это книга? А какая?
- Это Шекспир. Пьесы. Думаю, что привез ее сюда мой отец из путешествия по Англии. Он там изучал морское дело, мой дед хотел, чтобы он стал военным моряком. Но он стал наследником, и ему пришлось вернуться во Францию.
- Вы ничего мне не рассказывали о вашем отце, Рауль.
- Времени не было, - усмехнулся виконт. – И не было повода.
- Так расскажите сейчас. Время у нас теперь предостаточно.
Рауль впервые задумался всерьез, как они будут выпутываться из того положения, в которое он их вовлек своим порывом. Кажется, им уже не выбраться из временной ловушки. Придется смириться с пребыванием в этом времени, но, дай Бог, чтобы они были свободны в выборе места. И постараться не налететь на своего двойника: такой поворот событий тоже не исключался. Хорошо бы оказаться в параллельном временном потоке, тогда бы он точно был бы избавлен от многих проблем, но такое случалось не часто. И иранский юноша, с которым так неожиданно связали его обстоятельства, тоже мог быть серьезной помехой; об этом Рауль задумывался все чаще.
- Рассказать вам о моем отце? Хорошо, но, боюсь, это будет долгий рассказ, - Рауль поправил фитиль свечи, и угасший было огонек, весело затрепетал, бросая отблески на лица сидевших напротив друг друга молодых людей.
Рауль надолго замолчал: нужно было обдумать, что можно рассказать, а о чем следовало умолчать. И тут Бражелон понял, что он очень плохо знает отца. Нет, он многое мог бы рассказать о том, сколько внимания, любви, такта, и сколько времени уделил ему граф, как отец. Но о его прошлом, о его делах, о его молодости Рауль знал не много, разве что - в объеме книги о четырех друзьях.
Фархад терпеливо ждал: он вообще оказался спокойным и выдержанным парнем, что было совсем неожиданным для виконта. Но, даже будь он самым порядочным и достойным человеком, Рауль все равно не знал толком, что можно рассказать ему, а о чем лучше умолчать.
- Граф в молодости служил в мушкетерах Луи 13-го, - начал виконт.
- Рауль, все, что в книге, я знаю, не стоит терять время на этот рассказ, - остановил его Фархад – Лучше расскажите, какой он был отец. Как вы гуляли вместе, о чем он вам рассказывал. Мне интересно сравнить с моим отцом. Я ведь тоже его знаю, только как своего отца, а у него была еще и ответственная и опасная работа, он сражался за свободу, но вот об этом мне ничего почти не известно: я оказался в США с матерью, когда мне было года два. – Он помолчал пару минут, и, неожиданно добавил, - Я так и не успел принять ислам. Отец знает об этом, но он не спешил меня готовить к принятию, хотя и рассказывал о шахидах, о Рае, о священной миссии мусульманина. А я и не интересовался религией: мне хватало того, что моей религией стала физика.
- Вот как? Значит, мир науки вам ближе и понятнее того, что хотят сотворить ваши… - Бражелон запнулся, подыскивая слова, - ваши соотечественники.
- Они далеко не мои соотечественники, и далеко не мои единоверцы. Я не уверен, что мой отец пришел бы в восторг, если бы узнал, что я думаю теперь о его деятельности. Для него это было бы крушением всех его надежд… ну, же, я жду твоего рассказа, Рауль, - он не в первый раз пытался перейти на "ты", но у Рауля плохо получалось быть фамильярным.
- Отец нашел меня, когда мне было три месяца, у какого-то деревенского кюре. Он очень долго не признавался мне, что мы с ним одной крови. Потом, когда я попытался его расспросить, почему он так поступил, сказал мне, что, как опекун, имел намного больше прав для моего воспитания. И в обществе на меня смотрели иначе. Сказал, что, когда я стану его наследником официально, он даст мне почитать кое-какие документы.
- И дал?
- Да, конечно. Отец никогда ничего не забывает, и всегда выполняет то, что пообещал.
- И что ты понял из этих бумаг, Рауль?
- Что я понял? Понял, что это был самый благоразумный выход в той ситуации, в которой оказался отец, введя в свет своего бастарда. Все всё знали и понимали, но официально граф был моим опекуном. И всё, что он делал для меня, он делал, как для своего воспитанника. Теперь я понимаю, какую бурю он вызвал своими действиями, отдав мне титул виконта и поместье. А потом - сделав меня наследником.
- А твоя мать была довольна?
- Моя мать? – Рауль чуть нахмурился, отчего морщинка между бровями сразу предала ему выражение сосредоточенности и легкого недовольства.
- Да. Ты же знал, кто твоя мать?
- Да, знал, хотя и не сразу понял, кто она. Но зачем тебе это знать, когда ты сам все читал?
- Я читал, но на самом деле твоя история могла все же отличаться от того, что написано. Твой отец, он ведь, на самом деле мог любить…
- Нас это не касается Фархад, это история, в которую меня отец никогда не посвящал. А я слишком чту все, что касается личной жизни графа, я слишком уважаю его, чтобы …
- У меня было все не так. Мой отец не любил мою мать, его просто устроило то, что он мог жить в семье и не нуждаться, как все студенты. Это был брак по расчету: моя мать не желала ехать с отцом в Иран. Отец учился в университете. Во всяком случае, он думал, что пойдет по стопам своего отца, который тоже учился, но в США, и даже выучился на врача. Но дед ушел в политику, и отцу тоже пришлось ею заняться.
- Твой отец, отослав тебя именно в Америку, решил что-то изменить, если не в своем прошлом, так в твоем будущем? – виконт пристально, и с каким-то новым интересом, вгляделся в своего напарника.
- Я думаю, что отец не захотел для меня жизни повстанца и изгнанника. Он решил оградить меня от всего того, что сопровождает жизнь борца за правое дело.
- У тебя есть уверенность, что это было правое дело?
- Поначалу, так оно и было. Потом там оказались замешаны очень большие деньги. Отец понял, что слишком много грязи и крови прячется за красивыми лозунгами, но не в его силах было выйти из игры. Я не знаю, что произошло, но, скорее всего, и тебя и меня сделали козырями в политических махинациях. Меня это пугает: я человек мирный.
- Вот теперь вы меня пугаете, Фархад, - Рауль крепко потер лоб. – Я не могу вам пообещать мирной и спокойной жизни: мы попали во Францию начала века, страну раздирают противоречия. Ох, если бы была хоть какая-то возможность связаться с отцом и его друзьями! Это время их молодости. Они знают, как себя вести, куда мы могли бы обратиться и, самое главное, куда нам не стоит даже пытаться ступать. Но мы здесь одни и следует понять, в том ли мы временном потоке. Я думаю, тут ты сможешь разобраться лучше меня: ты же физик. И, для начала, придется нам обдумать, кем мы будем в этом мире. В особенности мне придется быть внимательным и осторожным – у меня здесь могут оказаться сплошные родственники, - и Рауль желчно рассмеялся.
.