Лето в письмах соавтор Анатоль Велижанин письма 2

                АНАТОЛЬ ВЕЛИЖАНИН - НАДЕЖДА ДЬЯКОВА


                Здравствуй, Лешка!


Сейчас с бабушкой пришли с кладбища, и я сразу села писать тебе письмо. Пишу и плачу. Никак не могу успокоиться,  слёзы не унять.  Может, пока буду  писать, поделюсь с тобой, мне легче станет. Не знаю.

Бабушка сегодня отпросилась с работы, и мы пошли на кладбище привести его в порядок к Троице.  Взяли  с собой  краску, чтобы покрасить оградку и скамеечку со столиком. Травы  немного, и бабушка, пока она  будет красить оградку,  предложила мне  просто пройтись  прогуляться, может знакомых кого встречу.   День   хоть   и рабочий  был, но народу на кладбище  много. Все  стараются  к празднику прибраться.

Знакомых почти нет.  Я удивилась, насколько за год разрослось кладбище, появилось столько новых  захоронений.  Стала смотреть на даты  смерти.  Конец октября 1969 года… Похоронены целыми семьями вместе с детьми… Что  случилось в конце октября? Какая трагедия? Почему столько смертей?  Новых  могил?
 Совсем растерянная, просто в шоке  от увиденного,   пошла к бабушке.  Что? Что же произошло в конце октября  1969?

 Чуть в стороне от этих захоронений  увидела совсем новый памятник из белого мрамора.
 Подошла…  с фотографии на памятнике  на меня смотрела  улыбающаяся…  Лора Моторина.
  Лора!?
 Не может быть!
  Подруга.
 Ошибки нет.  Моторина  Лариса.
 Дата смерти – день моего прошлогоднего отъезда из города.
А, я – то думала – почему она мне не пишет. Сама  написала  ей пару писем – ответа нет. Перестала писать. Зачем, если тебе не отвечают? А, отвечать – то некому было. Эх, Лора, Лора… Что   случилось?

Мне плохо  стало,  сознание   чуть  не потеряла, кровь ударила в голову,  в  висках застучало, слезы брызнули из глаз…
Надпись – «Милой доченьке трагически погибшей…».
 Как добрела до бабушки – не помню.

Увидев  никакую,  всю зарёванную,  бабушка быстро усадила меня  на скамейку.

 Сколько она успокаивала меня – не знаю.
  Сидела  я   вся такая рыдающая, а она  говорила, говорила, говорила…

В конце октября 1969 года на побережье Азовского моря несколько дней дул сильный, тягучий  юго – восточный ветер.  «Низовкой»  рыбаки его называют.

В ночь на 28 ветер резко сменил  направление. Задул  сильный северо – западный  – «майстра». Скорость его достигала 35-40 метров в секунду. Миллионы кубов морской воды устремились с северо – западной части моря в сторону берегов Кубани.

В ночь с 28 на 29 октября НАГОННАЯ волна высотой до четырех метров полностью уничтожила рыбацкие поселки, разрушила Темрюкский морской порт, судоремонтный завод, цеха консервного завода, пострадали постройки в  Голубицкой, Пересыпи, Темрюке.
 Погибли сотни людей, тысячи остались без крова.
 Не устоял и порт.
 Корабли вынесло на берег, в плавни.
 Рыболовецкие бригады превратились в груды камней и деревянных обломков.
  Людей  спасали  - вылавливали  даже из Курчанского лимана.
 Сколько людей погибло – никто не знает.
 Люди на стадионе ночевали. Их туда вертолеты привозили. Только там  была надежда  найти близких.

-Вот от этой – то стихии и разрослось наше кладбище.
 Столько людей погибло – просто ужас.

 А в «Правде» всего несколько строчек  напечатали.

 В  морге трупы вповалку лежали – складывать негде было.
 Страсть.
 Горя – то сколько.
 Мы вам и не писали.  Не за чем расстраивать.
 Страшно было. Очень страшно и больно…
 Теперь до Голубицкой,  до моря, до пляжа ни одного рыбацкого поселка нет. Всё уничтожила стихия. А это почти одиннадцать километров.

Ты в город, в центр ещё не ездила. Там улица Ленина – стройка сплошная, всю пятиэтажками застраивают.
 Весь Союз строит – дом – от Москвы, от  Ленинграда,  Киева,  Средней  Азии,  Сибири.
  Людям жить надо где – то.
 Столько людей погибло,  без крова осталось, не счесть.
 Про животных уж и не говорю.

-А, Лора? – тихо спросила я.

- Лора… - бабушка  помолчала, собираясь с силами,  сказала,-  Лора – то ваша  всё радовалась, что городок тихий – ни трамваев, ни троллейбусов – одни автобусы.
 Благодать.
 Все с мальчишками, с братом двоюродным, да с соседским мальчишкой  на велосипедах наперегонки катались.
 « В Москве, - говорила, - так не покатаешься».
  Мама её вместе с тобой  на одном поезде уехала.
Да, ты помнить должна, она  Лору с собой взять  хотела,  а та сказала, что покатается еще чуть – чуть и с папой вместе приедет. Вот и покаталась…

 Наперегонки они ехали.

 Соседский – то мальчишка первый, потом брат её,  Лора  за ними.
 Сосед  дорогу проскочил,  брат   на дорогу выскочил,  увидел, что автобус рядом совсем, сейчас на него наедет,   испугался, стал перед  ним   петлять.
 Дорога под уклон, автобус сразу не остановить – слишком неожиданно он на дороге оказался.
 Лору водитель  не видел, а она головой об автобус стукнулась, да сгоряча не сообразила, сзади его объезжать стала, а тут, водитель, чтобы мальчишку спасти, задний ход  дал… Так он ей по голове колесом и проехал…

Я сидела, слушала,  плакала, плакала, плакала…

Когда домой пришли, дедушка на  меня глянул:

- Знает уже?

Бабушка только головой кивнула.
 Дедушка продолжил:

- Завтра на работе Егоркиной матери скажу, пусть мальчишки приходят, а то они тебе про Лору  сказать боялись.  Вестниками печали  быть не хотели.

Пишу тебе и плачу.
 За год столько событий печальных произошло…

Береги себя, а то у вас речка рядом, да и сено, ты говорил, вы заготавливаете, а косы острые, змеи…
 Будь осторожен.
                Пиши.
                Перепёлка.
                Июнь 1970г.





                Перепёлка,  Перепёлка,  Перепёлочка!


Получил твоё письмо.
 Спасибо.
 За меня не беспокойся. Всё хорошо!

Красочный ковер разнотравья на восходящем солнце. Дурманящий аромат трав. Роса, как бриллиант. Облака,  словно взбитые сливки. Косьба по утрЯне  ни свет – ни заря, заготовки сена + спасание его из – под  дождя от черта на куличках.

Весело!


Писать  я не умею, не люблю.
Оно  сорОдни  исполнению нужды.
Нагретый камень холодом колю
Своих сомнений.
Критиком лишь ТЫ…


Что может слепиться в этой пахте?


«Пахта» - это такая ВЕЩЬ,  в которой образуется масло.

Трех литровая банка скисшего натурального молока о колено. В течении часа.
Цепляешь вилкой  этот  ком золота и ошалеваешь.
Мне нравится смотреть  на синяки своих колен и этот большущий астероид МАСЛА.

Вот так проходит моё лето…  детство?


  Сегодня  случился ДО-О-ОЖДЬ

______ хоТЕЛОСЬ его шуршанья.

Поднимаюсь. Боюсь подойти к окну -

_______________вдруг перестал?

Сейчас вернусь и все расскажу  по чесноку.

А ты знаешь, ПТИЦА, - мы станем когда – то близки…



Я боюсь многоточий и все – равно наступаю на их грабли.

Опять пишу тебе незакрытым нерифмованным  катреном,

Двинутый на пол – буквы.

Сейчас вернусь и расскажу о дожде – половиной буквы

О дожде, который не случился.


Мне незнакомые люди иногда говорят…
________________________________
Так…
_______________я собрался искать дождь.

В чем дело?

Причем тут остальные, незнакомые?

Я иду собирать капли МОЕГО ДОЖДЯ!


Встаю полуночный…

Я боюсь прекращения капель.

Открыто окно.

Почему – то спотыкаюсь.

Я………………В НОЧИ ИЩУ ДОЖДЬ

 всего лишь.


Он обманул пятью минутами и на всю жизнь.

Опоздавший на ночном перроне –

вижу огни уходящего поезда.

НЕ катрен.


Перепёлочка,   – ВСЁ  БУДЕТ ХОРОШО!

Лето уйдет, а мы останемся.

ВЕРЬ МНЕ!


                Пиши.
                Жду.