Глава 10. Иголка в стоге сена

Новость о пропаже Аннет не на шутку встревожила весь отряд, а некоторых привела в тихую ярость. Атос не сказал ни слова, он только молча встал и направился из галереи наверх. Он устал и не прочь был бы отдохнуть хоть пару часов, но теперь предстояло бегать по городу в поисках этой невозможной женщины.
- Граф, вы куда? – окликнул его д'Артаньян.
- В город. А вы отправляйтесь в Ла Фер и ждите меня там. Шарль, я беру двух лошадей, остальных заведете в мой замок.
- Деньги у вас есть, Атос?
- Достаточно.
- Может, не стоит вам отправляться одному.
- Именно одному и стоит: светиться всем не обязательно. Мне бы только найти эту… любопытствующую даму… - нет сомнения, что про себя Атос наградил ее каким-нибудь крепким словечком, но вслух ничего подобного себе не позволил. Он только ускорил шаги. Однако, через минуту вернулся.
- Что-то случилось? – Арамис встал ему навстречу. Тень его на стене напротив угрожающе склонилась, заплясали язычки пламени от дуновения ветерка с поверхности.
- Я подумал, что у меня может не быть времени вам сообщить об изменениях в плане. Боюсь, как бы мне не пришлось ее ловить в районе Парижа. Эта дама, как я уже убедился, абсолютно непредсказуема. Если за нами следят, все могло произойти.
- Атос, это опасно, - возмутился д'Артаньян.
- Если попадусь я один – это не самое страшное. Хуже, если нас всех поймают, тогда выполнить нашу задачу будет проблематично. Но не волнуйтесь, я не попадусь.
Атос ушел и через несколько минут до них донесся лошадиный топот: граф уехал, уводя в поводу лошадь для Аннет.
После его ухода воцарилось напряженное молчание. Израильские бойцы, которых инструктировали и готовили в спешном порядке, и здесь держались вместе, как никогда ощущая себя чужими в этом мире. Чужими, но не беспомощными. Просчет с их товарищем, получившим пулю из-за угла, заставил молодых людей держатся уже не просто настороже: вступило в действие чувство, выработанное месяцами напряженных тренировок. Они слышали малейший шорох, долетавший до отряда, и неважно, был ли это скрип ветвей, ползущая меж камней змея, или едва ощущаемое дыхание ветерка, проникшего в галерею.
Д'Артаньян повернулся к своей команде: сейчас он естественным образом ощущал себя ответственным за ход операции: он был не только профессиональным военным, он, как и Арамис, был в своей привычной среде.
- Ждем Атоса здесь до утра. Если он не вернется, Арамис проводит вас в замок, а потом отправится сюда, в Лаон. Я за это время попытаюсь узнать, что стало известно графу. Но, как и он, я боюсь, что ему не удастся так просто найти мадам Аннет. Если что, мы с Арамисом продолжим поиски, а вы, с Раулем, Фархадом и Портосом будете искать "Ящик Пандоры" в районе границы. Разрази меня гром, но чутье мне подсказывает, что искать надо в окрестностях Ла Фера.
- Можно подумать, что во Франции больше нет мест, где можно надежно спрятать чемоданчик, - пожал плечами Арамис. – Вы преувеличиваете значение Пикардии, капитан д'Артаньян.
- Может вы и правы, д'Эрбле, в том, что во Франции есть где прятать сокровища, но один момент вы упустили из виду, или не были осведомлены о нем: среди разработчиков атомной программы много людей, учившихся в Европе. И среди них есть и наши поклонники. Так что, как бы эти романтически настроенные господа не мудрили, а место они могли выбрать, так или иначе, связанное с кем-то из нас.
- Только не со мной, - возразил Арамис, и д'Артаньян смутился. У Его преосвященства Рене не было во Франции ни своих земель, ни даже полуразвалившегося родового замка. А то, чем владел он под конец жизни в Испании, не было наследственным владением.
- А знаете, Арамис, - гасконец перевел разговор на тему, показавшуюся ему уместной в этой атмосфере ожидания. – Я вот часто задумываться начал: а что мы стали бы делать, окажись в чужом мире, и чужом времени без возможности вернуться? Чем бы каждый из нас смог заняться?
- Без стартового капитала? – Арамис, уютно пристроился на камне, вытянув ноги и закутавшись в плащ. – Холодно здесь, я бы с удовольствием погрелся у огня. Жаль, нельзя костер разжечь. Так вы спрашиваете, что бы мы делали, оставшись в таком мире?
- Да, и мне не просто интересно знать: всяко может случиться, и лучше бы иметь варианты на такой случай. Вот вы, мой дорогой, вполне смогли бы найти место в церковной иерархии.
- Может, и смог бы, д'Артаньян. Вопрос в другом: захотел бы?
- А чем вам отцы Церкви не угодили, Арамис? Вы что, пробовали?
- Пришлось столкнуться, - неохотно ответил бывший епископ Ваннский. – Но знаете, друг мой, всякому цинизму есть предел. Даже для такого циника, как я.
- Странно, мне казалось, вас уже ничем не удивить, - д'Артаньян задумчиво посмотрел на друга; лицо Арамиса почти полностью терялось в полумраке, только глаза поблескивали в глубине зрачков дьявольскими огоньками.
- А вот удивили, - хриплый ироничный смешок выдал настроение д'Эрбле. – Я действительно прикидывал, не нашлось бы мне места в новом мире. Церковь не терпит пришлых, а я давно растерял свои полномочия и свое влияние. Всему - свое время, д'Артаньян. А вот вы действительно могли бы устроиться.
- В качестве почетной мумии? Теперь воюют иначе, Арамис. Вам ли этого не понять? Чтобы чего-то добиться, надо пройти путь из низов, или иметь влиятельных покровителей. Так было всегда, и мы сами тому живой пример. Ну, разве что – Атос, для него достаточно было только назвать свое имя. Но здесь это не сработает.
- Так что бы нам осталось: только сидеть почетными гостями на чужих свадьбах?
- А это – вариант, - расхохотался мушкетер. – Я уже себе представил наш квартет на каком-нибудь торжестве. Голодными бы мы точно не остались, жилье какое-никакое бы подыскали, а там…
Арамис вдруг мечтательно вздохнул.
- Эге, друг мой, а не подумали ли вы о тамошних герцогинях? – д'Артаньян даже повернулся к д'Эрбле, стараясь разглядеть выражение его лица.
Арамис неожиданно поплотнее завернулся в плащ, всем своим видом показывая, что он не расположен продолжать разговор. Но д'Артаньяну и самому расхотелось беседовать: у него появилось достаточно мыслей, которые следовало обдумать в тишине.
Израильтяне слушали этот разговор с напряженным вниманием. Молодые люди имели свое мнение насчет места поисков. Точнее, это было не мнение, а соображения генштаба. Только делится на этот счет с кем-либо им не рекомендовалось: как сложатся обстоятельства, и что из этого получится никто предвидеть не мог. Из Ла Фера было удобно выбираться на разведку по окрестностям, в Ла Фере было надежно отсиживаться, в Ла Фере их никто бы не побеспокоил без их ведома. А милая беседа, услышанная сейчас, поводом для продолжения разговора быть не могла: слишком много личного узнали они от двух французов.

Атос же, выбравшись в город, не спеша объезжал улицу за улицей. Начало темнеть, и все меньше людей оставалось вне дома. Горожане спешили закончить все свои дела засветло, а кому это не удавалось, торопились домой, не глядя по сторонам. Близость неспокойной границы сказывалась на настроении жителей Лаона. Крепкие двери и высоко расположенные окна могли служить если не надежной защитой, то некоторой гарантией, что наемники призадумаются, стоит ли дом штурмовать с ходу, а жильцы получат хоть немного времени, и успеют уйти подземным ходом. Во многих домах погреба имели такое продолжение, и Атос вспомнил, что рассказывали о городе Газа. Городе, под поверхностью которого была сеть туннелей, расходившихся далеко от жилых районов. Муравейнике, в котором окопались бандиты, устроившие себе бункера под больницами и школами. Возможно, подземные галереи короля Генриха имели выход к домашним туннелям. Чем дальше, тем яснее он понимал, что проще найти иголку в стоге сена, чем этот кейс с дисками.
"Иголку можно отыскать с помощью магнита, а вот что послужит магнитом в этом поиске?" – спросил он сам себя, попутно подумав, что Аннет, так успешно пристроившаяся в их экспедицию, сама стала пресловутой иголкой в городе. Жаль, что он так опрометчиво отпустил Эден Азулай. Поговорив с девушкой, можно было бы выяснить, хотя бы, чем могла заинтересоваться журналист, куда направилась в первую очередь, выйдя из гостиницы.
"Думай!" – приказал себе граф, но он слишком мало и плохо знал Аннет, чтобы решить, что могло заинтересовать пронырливую, и скорую на действия, женщину. К тому же мысли его приняли неожиданное направление.
Ощущение, что он лишний во всей этой истории, стало исподволь преследовать графа. Роль ведомого стала раздражать его. Обычно, он легко признавал роль лидера лишь за д'Артаньяном, потому что безоговорочно признавал его ум и его способность найти выход из любой ситуации. Но признавать главенство еще кого-либо, повиноваться без рассуждений мог только, в былые времена, Тревилю. Даже Его величеству Луи 13 он подчинялся с ворчанием, в особенности если подозревал, что распоряжения идут от кардинала Ришелье. О Короле-Солнце он вообще ни говорить, ни слышать не желал, даже если это были воспоминания друзей: с ним все было кончено для Атоса.
Но теперь, даже находясь в родных местах, у себя, можно сказать, дома, граф оказался в дурацкой ситуации, вынужденный рыскать по Лаону в поисках взбалмошной и непредсказуемой женщины. Ее могли похитить, могли заманить в какой-то притон, она могла, наконец, руководствуясь своими желаниями или еще какой-нибудь профессиональной прихотью, отправиться… Атос бессознательно натянул поводья, останавливая коня. Он вспомнил! Аннет как-то бросила невзначай, что мечтает увидеть Париж доосмановской застройки, и, ради этого, готова даже проделать путь в пару сотен лье верхом.
"Дьявол побери эту женщину!"- почти простонал граф де Ла Фер, и направился к городским воротам. Там стража уже готовилась закрыть город перед наступлением ночи. Несколько вопросов, заданных, словно из праздного любопытства, дали Атосу понять, что за несколько часов до него из города выехали четыре всадника. Похохатывая, жандарм расписал, как один из всадников потерял шляпу, явив на свет божий прехорошенькую женскую рожицу. Графу осталось только откланяться и вернуться ни с чем к друзьям. Ехать в ночь, одному, было бы чистым безумием. Он вполне мог сделать это и утром, и в компании Арамиса. Да, Арамис, положительно, был необходим в таких розысках. А если еще и удастся подсмотреть за ними самими, увидеть момент знакомства с молоденьким семинаристом! Арамис должен быть счастлив, если ему предоставить такую возможность. На душе стало тепло от воспоминаний.
Атос почти на ощупь завел лошадей, привязав голодных животных рядом с остальными конями. Утром придется их хорошенько покормить перед дорогой. Дальше он пошел, ориентируясь на храп гасконца, задел чьи-то ноги, выругался и ощутил, как его тут же скрутили мощные руки, а рот зажала чья-то ладонь. Быстрые уверенные прикосновения к телу: его обыскали, и прежде, чем он успел сделать хоть одно движение, он оказался обезоруженным, а руки связанными за спиной. От резкой боли говорить что-либо сразу расхотелось. Атос до крови прикусил губу, и в этот момент раздался голос д'Артаньяна: "Кого вы изловили, Арик?"
- Темно. Утром разглядим, - ответил с характерной напевностью знакомый баритон.
- Ну-ну, сторожите тогда, - зевнул мушкетер, укладываясь спать.
Руки, заведенные за спину особым приемом, причиняли уже не просто сильную боль: они начали неметь в кистях и плечах. Если так пойдет и дальше, к утру Атос просто никуда не сможет двинуться. Оставаться в таком положении было немыслимым, ситуация перестала быть забавной, и граф, стараясь, чтобы голос не выдал его раздражения и боли, как мог спокойно, промолвил в сонной тишине подземелья: - Шутка затянулась, господа. Не пора ли развязать веревки?
Так и не уснувший после разговора с гасконцем, Арамис подскочил первым. Он, в отличие от двух друзей, великолепно видел в темноте. Бросившись на звук знакомого голоса, он, первым делом, осторожно разрезал тонкий шнур, которым были связаны запястья Атоса, потом с возмущением повернулся к израильтянам, смущенным своим промахом.
- Вы что, не видели, кого схватили?
- Не успели рассмотреть, действовали на автомате, - неохотно признал Арье.
- Вот, мне на своей шкуре и пришлось познать быстроту реакции наших бойцов, - Атос попытался растереть кисти рук, но бесполезно: он их не чувствовал. – Господа, сторожите вы на совесть, должен признать. Я сам, конечно, виноват, что не подумал о том, что надо вас как-то предупредить. Впредь буду осторожней.
- Раз вы вернулись, Атос, значит, что-то узнали? – д'Артаньян осторожно снял со стены факел. – Снаружи нашего огня не видно: парни проверили. Что это у вас с руками, дружище?
- Ничего особенного, жду, пока восстановится кровообращение. А вернулся я действительно потому, что нашей мадам Аннет Брюнель нет в Лаоне. Она изволила уехать то ли в сопровождении, то ли под конвоем трех мужчин. И я склонен думать, что под конвоем. Так надежней и для ее стражей, и для нее самой.
- Но куда?
- Помнится, она собиралась в Париж. – Атос кивком головы поблагодарил Арье, который помог ему скинуть камзол и принялся растирать ему руки. Миллионы иголочек стали покалывать кожу, возвращая чувствительность затекшим пальцам. – Сама она вряд ли бы стала устраивать эту поездку, не предупредив нас. Значит, кому-то с ней по пути.
- А может, кто-то ее принял за агента кардинала? – вдруг подал голос самый молодой из израильтян, Таль. – Граф, если память мне не изменяет, именно в это время миледи поступила на службу к кардиналу Ришелье. Может быть…
- Вполне может быть, - медленно произнес Атос, вспоминая детали встречи с Рошфором. – Хотя сходство и невелико, но рост у них и цвет волос приблизительно одинаковый. И имя… И если это были люди кардинала, то они могли и спутать. А у Аннет, зная ее авантюрный характер, могло и не возникнуть желание их разубеждать. Господа, мы с Арамисом поедем в Париж, а вы с шевалье д'Артаньяном все же должны будете отправиться в Ла Фер, и не теряя времени заняться поисками кейса с дисками. Не стоит забывать, что это наша основная цель.
- А я? – обиделся гасконец.
- Милый друг, а вам еще надлежит пребывать в отчем доме. Ваше преждевременное появление может спутать все карты. Зато лучше вас никто не организует поиски из замка.