Глава 12. Белошвейка из Тура

Прелестный маленький домик, затененный садом, со стенами увитыми плющом… ноги сами принесли Рене д'Эрбле к месту, где он был счастлив. Дом стоял темный и тихий – видимо, его постоялец был на службе, а Базен, или кто там должен был бы быть у Арамиса в лакеях, где-то отсутствовал.
Арамис испытал жгучее любопытство и, одновременно, тоску. Оглядевшись вокруг, и убедившись, что поблизости нет никого, он скользнул в приоткрытую калитку, выходившую в крошечный садик, и осторожно приник к окну. Жалюзи были приотворены, и сквозь них чуть пробивался свет одинокой свечи.
У окна сидела женщина и что-то писала. Время от времени она с улыбкой покусывала перо, потом снова склоняла голову к бумаге. Сзади медленно подошел молодой человек, склонился над женщиной, ласково и осторожно отвел прядь светлых волос и приник к ее шее поцелуем.
Арамис, едва не застонав, отшатнулся от окна: он и в мыслях не держал, что это подглядывание за самим собой окажется таким мучительным и горьким. Эта женщина… Мари, милая и нежная Мари, какой она казалась ему тогда, никак не увязывалась с той Мари-Эме, что стояла перед зеркалом рядом с ним, величественная в своем негодовании, бессильная в своей злобе, исполненная мстительных замыслов и дающая себе клятву рассчитаться со своей бывшей любовью самой высшей мерой.
Эта Мари, лукавая и нежная, отбросила перо, повернулась к нему лицом, обвила его шею руками и позволила поднять себя и унести к постели. Этого Арамис уже не вынес. Поспешно выскочив из сада, он чуть не бегом бросился назад, в гостиницу.
Атос был на посту: сидел на подоконнике скрестив руки, и безмятежно созерцал улицу. Заслышав бряцанье шпор, неспешно обернулся и всмотрелся в лицо Арамиса тем взглядом, который выворачивал душу наизнанку.
- Что случилось, Арамис? На вас лица нет.
- Я только что увидел самого себя. С ней…- без обиняков, как на исповеди, признался д'Эрбле. Пояснять, с кем, не требовалось: Атос понял сразу.
- Они вас видели? – граф нахмурился, слегка побледнев.
- Слава Богу, нет.
- Это хорошо. Не стоит вам попадаться им на глаза, - граф, все так же не спеша, налил другу стакан вина, и, глядя, как тот пьет, глотая вино и не чувствуя вкуса, глухим голосом заметил: - Я был уверен, что вы, первым делом, пойдете на Вожирар. Но не предполагал, что она там.
- Атос, я тоже и подумать не мог, что увижу ее. По моим расчетам, она должна была быть в Туре.
- В той реальности так и было.
- Атос, это наша с вами реальность, не сомневайтесь. Она приезжала, тайно, на один день. Никто, кроме меня, об этом не знал, она передала со мной… одно письмо, важное письмо. Если бы вы знали!.. Ох, простите, - спохватился шевалье, вспомнив, что и у его друга хватало воспоминаний об этой же белошвейке.
- Все прошло, Арамис, все прошло… нам с вами нечего делить, - подбодрил Атос Арамиса. – Что вы намерены делать, Арамис? Хотите поговорить с тем мушкетером Арамисом?
- Хотел. Теперь понял, что это ни к чему: мне нечего ему сказать, пусть все идет, как и шло. Будущее, Атос, это как бомба замедленного действия – лучшее, что мы можем, это оставить его развиваться так, как ему положено. Стоит только постоять рядом, чуть коснуться его сущности, и тебя накроет, чего доброго, самим взрывом. Давайте лучше искать мадам Брюнель, пока она не превратилась в такую же бомбу.
- Я согласен с вами, друг мой – эта женщина может быть опасной, сама не подозревая об этом. Но пока, несмотря на то, что я не спускал глаз с этого отеля, ничего я не увидел. Либо ее прячут в самом доме, либо ее поместили в другом месте, и мы… - разговаривая, граф вернулся на свой наблюдательный пост у окна и замер, так и не закончив фразу. Аннет Брюнель, придерживая пышные юбки, не спеша спускалась по парадной лестнице в сопровождении Ла Удиньера. У кардинала еще не было собственной гвардии, но кое-какая охрана у него все же имелась. Аннет непринужденно опиралась на руку своего охранника, словно всю жизнь только и занималась тем, что проводила время с дворянами Франции.
- Ну, и что нам с ней теперь делать? – тоскливо прошептал граф. – Она не понимает, во что ввязалась!
- А чего она добивалась изначально? Разве не было ее целью попасть ко двору, Атос?
-  Ей, видите ли, репортаж хотелось сделать о жизни французского двора. Наших рассказов ей было недостаточно. Если ее будут сторожить всерьез, нам ее не вытащить, Арамис. Она сама не захочет уйти, не собрав информацию. Еще, скорее всего, и фотографии постарается сделать.
- Это ей не удастся, техника здесь не работает. Даже если она сумела протащить фотоаппарат, его батареи сели при перемещении.
- Арамис, вы что, тоже задумывались о подобном?
- Ну, не о таком, но была мысль все же попробовать взять с собой мобильную связь. Есть батареи длительного пользования. Это военные технологии.
- Все ясно. В нашем случае они не работают, - отрицательный результат графу понравился: ему совсем не улыбалось оказаться в двусмысленном положении, если вдруг у них бы нашли мобильные телефоны. Нет, раз они путешественники во времени, пусть все будет по-настоящему.
- И что вы намерены делать теперь, Атос? – Арамис пристально следил за другом, который торопливо собирался на улицу: пристегнул шпагу, сунул за пояс пистолеты, и, подхватив шляпу и перчатки, взялся за дверную ручку.
- Оставайтесь здесь, Арамис, а я прослежу, куда повезли Аннет: скорей всего они поедут во Флери – кардинал там. Следите за домом: я могу с ней разминуться, и ее вернут сюда раньше, чем мы встретимся.
- Вы намерены пешком следить за каретой, Атос?
- Быстро она на улицах двигаться не сможет, а верхом за ней гнаться бессмысленно: меня сразу же увидят, как только мы выберемся за городские ворота. И не волнуйтесь: я еще хорошо помню Париж и окрестности.
Прелестный молодой человек, вышедший из дома на улице Вожирар, не спеша проследовал до Люксембургского сада. Заметив на себе взгляды нескольких женщин, юноша запахнулся в плащ и надвинул на глаза шляпу, но не смог скрыть от любопытных взглядов легкой, танцующей походки. Добравшись до Малого Люксембурга, молодой человек негромко постучал в малоприметную калитку. Видимо, его ждали, потому что она приоткрылась, и незнакомец последовал за слугой в глубину дома. Проведя посетителя через анфиладу комнат, лакей остановился перед дверью и, обернувшись к следовавшему за ним молодому человеку, с поклоном отворил обе створки. Сидевшая в глубине небольшого будуара грузная женщина повернула голову, и гость понял, что он видит перед собой ту, ради которой и предпринял этот поход по улицам.
- Мари-Эме, дорогая, это такая неосторожность с вашей стороны! – толстуха всплеснула руками. – Когда мне сообщили, что вы в Париже, я испугалась!
- Ваше величество, я никогда не стала бы подвергать вас риску нового изгнания, - герцогиня де Шеврез, которую узнать в костюме кавалера смог бы только хорошо знающий ее человек, склонилась в придворном поклоне, скрывая улыбку презрения, - если бы не особые обстоятельства. Вам передали мое письмо?
- Да, за час до вашего прихода, некий молодой человек попросил у меня аудиенции, - Мария Медичи встала и нервно прошлась по комнате.
- Вы сохранили это письмо, Мадам?
- Сожгла, как вы и просили, герцогиня.
- Отлично! – в тоне де Шеврез прозвучала нотка неверия: она не считала королеву совсем уж дурочкой: несомненно, итальянка припрятала письмо, как козырь, если все раскроется; если падать, так утянуть за собой всех, кого возможно.
С некоторых пор герцогиня де Шеврез стала обхаживать молодого дворянина, графа де Шале. Влюбленный в нее граф утратил чувство реальности, готовый по одному только слову коварной герцогини впутаться в любой заговор. А заговор был, и плелся он против кардинала Ришелье, который начинал входить в силу и пользовался у короля Луи 13 немалой властью. Мария Медичи, не любившая старшего сына и мечтавшая посадить на трон своего любимчика Гастона, не могла простить Ришелье его неверности, как фаворита. Королевой, с ее вздорным и неуживчивым характером, всегда кто-то руководил: Кончини, Элеонора Галигаи или Арман дю Плесси.
Мадам де Шеврез любила опасность, ей нравилось играть своей свободой и чужими жизнями. Но граф Шале легко, слишком легко попал в ее сети, к тому же он был глуп. А вот молодой мушкетер, который уже год был ее верным пажом, стал любовником совсем недавно. Его Мари-Эме берегла, вопреки логике и собственному характеру. В недоучившемся аббате, ставшем, в силу обстоятельств, а, возможно, и своего характера, военным, ей виделись прекрасные перспективы. Мушкетер был честолюбив, хоть и не желал это показывать, он был одновременно и восторженным юным поклонником, и несколько циничным ценителем земных благ. Он, как дорогая игрушка, совершенно очаровал пресытившуюся мужчинами Мари-Эме. Но пока ей надо было убедить королеву Марию, что не стоит слишком поддаваться настроению – очередной вспышкой ненависти к кардиналу и, особенно, к его племяннице, м-м де Камбале, можно было все испортить. А ведь все обещало успех: и недовольство принцев крови, и болезни короля, и поддержка королевы-матери. Уговорить королеву Анну Мари брала на себя. Только надо с ней встретиться наедине, дать ей поплакать у себя на груди, расписать ей все преимущества брака с Гастоном…
- Очень хорошо, Ваше величество, что вы избавились от этого письма. Мой посланец передал вам его лично?
- Да, молодой человек, лет двадцати двух, темноволосый и темноглазый, с отличными манерами и скромник. Глаз не поднимал, а они у него очень красивые. Мари, - королева погрозила герцогине пухлым пальчиком, на котором ослепительно сверкнул бриллиант, - вы успели его обворожить, не так ли?
- Он очарователен, верен и почтителен, - чуть пожала плечами прелестная белошвейка из Тура, так ловко носящая камзол и штаны.
- И это все его достоинства? – королева изнывала от любопытства.
- Он храбрый воин, умный мальчик и – главное: умеет держать язык за зубами. Он нас не продаст ни за какие сокровища, и не выдаст даже под пыткой.
- И он – ваш любовник? – Мария Медичи разозлилась, не добившись откровенности. – Вы умеете вить веревки из мужчин, герцогиня!
- Все свои таланты я готова принести на службу Вашему величеству! – поклон герцогини сделал бы честь любому вельможе.
- Очень хорошо, Мари! – королева-мать протянула руку герцогине, которую та поцеловала. – Что вы намерены делать дальше?
- Я возвращаюсь в Тур. Связь будем держать через моего юношу. Если я срочно буду нужна вам, вы сможете связаться с ним через госпожу Бонасье. Она служит в бельевой королевы Анны, безгранично ей предана, и будет знать, где найти моего юного друга.