Кошки и все-все-все

романтическая комедия



действующие лица:

БРИГИТ, домашняя кошечка
ОТО, манул
СИЛЬВЕСТРА, лесная кошка
ТУРБО, вольный кошак
ЖИГА, домашняя кошара
ВАСЯ, домашний мурлыка
ИЗЮМЧИК, домашняя мурлетка
ПАНСА, домашний кот
ГАРИК, заяц
ПЭН, филин
САРМА, цепная собака
БЕНЦ, волк






Прогалина в мартовском лесу. Неподалёку от старого дерева с дуплом Гарик обирает орешник.

ГАРИК. Ай, да лещина! Вкусные орехи, роскошные, смачные… Какой же надо быть бестолочью, чтобы охотиться за мясом. Никакой примитивной мудрости, нисколько тупого разумения, ни граммульки ума…

Из укрытия выпрыгивает Сильвестра.

ГАРИК (отскочив). Мимо!
СИЛЬВЕСТРА. Заяц! (Прыгает на Гарика.)
ГАРИК (отскочив). Опять мимо!
СИЛЬВЕСТРА. Поймаю! (Гоняется за Гариком.)
ГАРИК. Ни за что.
СИЛЬВЕСТРА. Прибью!
ГАРИК. Никогда. (Убегает.)
СИЛЬВЕСТРА. Стой! Стой, наглый хам! Заяц! Заяц! Ты меня слышишь?
ГАРИК (выглядывая из-за дерева). Ну, слышу.
СИЛЬВЕСТРА. С огнём играешь…
ГАРИК. Кто огонь, ты, что ли? Давно в лужу гляделась? Вот моя зайчиха – это огонь, такой огонь, что ой-ё-ей! А ты неуклюжая драная кошка.
СИЛЬВЕСТРА. Сегодня повезло, завтра попадёшь. Живи пока в долг. (Забирается на дерево.)
ГАРИК. Ага, рассказывай. Давай-давай, ползи к своим котятам. Всю кору обцарапала, бедное дерево. Не родился тот зверь, кто меня словит.
СИЛЬВЕСТРА. Самовлюблённый прыщ. Детки мои, как вы тут…
ГАРИК. Перехитри сначала, потом обзывайся. Такого прыща просто не выдавишь.
СИЛЬВЕСТРА. Ты можешь кушать молча!
ГАРИК. Молча любой может, а с полным ртом орехов не каждому дано. Я могу. Выдающийся оратор потому что. Да просто гений, чего уж там скромничать.

По тропе проходит Ото.

СИЛЬВЕСТРА. Ото! Лови его!
ОТО. Кого?
ГАРИК. Меня.
ОТО. Зачем, я уже поел.
СИЛЬВЕСТРА. Он меня достал уже, все нервы вымотал! Дважды подбиралась, а этот всё увёртывается!
ГАРИК. Не лгите, женщина, четырежды промахнулась. Цену себе набивает.
ОТО. А я-то при чём?
ГАРИК. Вот именно. Ковыляй себе.
СИЛЬВЕСТРА. Ну, ты подумай, вот же подлая природа, придумала тоже, будь хоть какая порода, а мужики для всех одинаковые. У вас от нас одно только удовольствие, а у нас от вас одни только котята! И хоть ты тут наизнанку вывернись, хоть в узел завяжись, всё – самой, всё – сама….
ОТО. Зачем я здесь мимо пошёл, других тропинок мало, что ли.
СИЛЬВЕСТРА. Он меня оскорбил, Ото! Твою жену! Заступись, если ты настоящий. Или, клянусь, впредь тебя ни за что не выберу.
ОТО. Кошачьему мужу не положено вмешиваться в семейный процесс, природа есть природа, твоё дело терпеть, а моё гулять себе мимо.
ГАРИК. Да, Сильвестра, облом. Вот была бы ты зайчихой, я за тебя любого порвал бы, а так живи себе кошкой и не фырчи.
ОТО. Эй, ты кто?
ГАРИК. А ты не знаешь.
ОТО. Я тебя спрашиваю, знаешь ли ты.
ГАРИК. Кто? Я? Про себя? Разрешите представиться, я – Гарик.
СИЛЬВЕСТРА. Нет, ты – заяц.
ГАРИК. Мало, что кот, так ещё и слепец. Зайцем всякий может быть, вон их сколько по лесу бегает, а Гарик везде только один, и он – это я.
ОТО. Эх, ты, темнота, глухомань мозговая. Как себя ни назови, всё равно ты заяц.
ГАРИК. Чушь порешь, чушпан какой-то.
ОТО. Живи себе. Пока, Сильвестра, увидимся.
ГАРИК. Вот только вас не спросил, жить мне или не жить! Ишь, раздобрились шипучки. Я сам с усам!
ОТО. Постой, разве зайцы едят орехи?
СИЛЬВЕСТРА. Этот ест. Причём, сознательно только с этого куста, возле дерева, где я ращу твоих котят!
ОТО. А, понял. Он - тот самый заяц, по кличке Лещина?
СИЛЬВЕСТРА. Бесстыжий трепач!
ОТО. Который не замолкает и всех уже достал?
СИЛЬВЕСТРА. Тот, тот-тот, тот самый!
ГАРИК. Заяц, не заяц, но Гарик Лещина, признаю, это я. Ох, уж эта популярность, чего только не приходится претерпевать. Я не треплюсь, я вещаю и, если прислушаться умному зверю, изрекаю афоризмы. Я мудрый зверь, который один только и говорит чистую правду в этом дремучем лесу, прямо в глаза, прямо в лоб. Я рыцарь истины без страха и упрёка. Я император мудрости…
ОТО. Эй!
ГАРИК. Ай?
ОТО. Ты можешь кушать орехи в другом месте?
ГАРИК. Мне нравятся эти.
ОТО. Во всём лесе орехи одинаковые.
ГАРИК. Ничего подобного.
ОТО. Убирайся отсюда, пожалуйста.
ГАРИК. Тебе, косолапому кретину, с глупой мордой, не понять разницы между орехами даже из разных лесов, не то, что из одного орешника. Туполикий тупоморд. Таких, понимающих, как я, мало в этом мире, может быть, один только я и остался. Белки, дуры, и те мечут всё подряд, без разбору. А ты даже и не белка. Да и не кот даже. Так, что-то этакое, непонятное. Свалявшаяся куча замшелой шерсти. У тебя даже ушей нет. Моль съела?
ОТО. Меня легко обидеть, но трудно вывести из себя. У тебя получается…
ГАРИК. И что? Ты даже прыгать не умеешь, как наше местное семейство кошачьих, коротышка, а бегаешь медленнее спящего таракана. Тебе меня не словить, убогая ты иноземщина.
ОТО. Всё. Получилось.
ГАРИК. Что?
ОТО. Ты меня достал!
СИЛЬВЕСТРА. Наконец-то, не прошло и полгода…
ГАРИК. Да ладно! Неужели решил со мной посостязаться?
ОТО. Берегись.
ГАРИК. Ой, боюсь-боюсь-боюсь. Не на того нарвался. Что, прыг-скок?
ОТО. Тебе конец.
ГАРИК. Отлично, все знают, мой конец – это всегда чьё-то начало.
ОТО. Заяц…
ГАРИК. Кот? Нет, ты не кот, ты чудовище.
ОТО.  Хапо! (Прыгает на Гарика.)
ГАРИК (отскочив). Мимо!
ОТО (идёт на Гарика). Ничего, поймаю.
ГАРИК (отскакивая). Смешной тюфяк. А что такое «хапо»?
СИЛЬВЕСТРА. Боевой клич!
ГАРИК. Так он ещё и боец? Да ладно! Эй, ты так и будешь переть на меня?
СИЛЬВЕСТРА. Будет, ещё как будет! До самой твоей смерти будет переть!
ГАРИК. И это всё, на что он способен? Нашла себе паренька, Сильвестра, ухохочешься. Даже страшно подумать, что ты могла от него родить. Посмотрим, надолго ли хватит. При-при, я поскакал. (Убегает.)
СИЛЬВЕСТРА. Убей его и съешь сам, нам, с котятками, от него ничего не надо.
ОТО. Порву. Заяц! Заяц, ты меня слышишь?
СИЛЬВЕСТРА. Да слышит он, слышит.
ОТО. Ну, заяц, погоди. (Уходит.)
СИЛЬВЕСТРА. А всё же заяц прав, тюфяк какой-то, в другой раз не выберу. Ну, что детки своего папаши, кушать будем или маме нервы мотать своим писком… (Прячется в дупло.)


Задний двор частного дома у околицы, с садом, огородами, загоном и сараем для скота. При конуре, на цепи, располагается Сарма.

САРМА. Порядок. Полный порядок. Ощущайте покой, наслаждайтесь, люди добрые, живите себе. Я тут, я на страже. Мне хорошо!

Из дому выходит Бригит.

БРИГИТ. Собака…
САРМА. Кошка.
БРИГИТ. Подышать бы, прогуляться…
САРМА. На здоровье.
БРИГИТ. А ничего, что ты собака?
САРМА. А ничего, что ты кошка?
БРИГИТ. Так я не поняла, как жить дальше.
САРМА. Не парься. Твои хозяева – гости моего хозяина, считай, у нас, с тобой, мир, дружба, жрачка. Хотя моя жрачка – это моя, не подходи.
БРИГИТ. У меня нет хозяев.
САРМА. Вот за что ваш кошачий род никто и не любит, сами только с рук и едят, а гонору, как у богов, будто бы без вас тут ничего и не стояло. Беспардонные попрошайки.
БРИГИТ. Напрасно ты так-то! Я ведь могу и ответить!
САРМА. Могла бы, ответила. Шагай себе мимо, куда шла, и сделаем вид, что друг друга не видим.
БРИГИТ. Так я никуда особо-то и не шла. Куда можно пойти в деревне…
САРМА. У нас село, а не деревня.
БРИГИТ. То есть, село, типа, круче, деревни? Вроде, как сельские запахи ароматнее деревенских?
САРМА. Сейчас как вкручу для порядка, навсегда запомнишь.
БРИГИТ. Ох, напугала.
САРМА. Вот всыплешь такой мерзавке, как положено, а человек потом тебя же за науку и накажет.
БРИГИТ. Не учи учёного, собака.
САРМА. Не понимаю, почему люди всегда на кошачьей стороне.
БРИГИТ. Они любят ласку и мурлыканье.
САРМА. Кошки же не любят людей, они же прикидываются.
БРИГИТ. По разному бывает, но, в основном, главное, конечно, питание. Ну, и внимание к моей персоне тоже чего-то стоит.
САРМА. Злобные вы твари, оборотни.
БРИГИТ. Вот, что, милочка…
САРМА. Заткнись! Нет у меня больше на тебя терпения! Ещё трёкнешь чего-нибудь, точно отметелю!
БРИГИТ. Да всё, всё, молчу я.
САРМА. Да я тебя и молчащую видеть не хочу. И только попробуй пройти мимо моего дома.
БРИГИТ. Конуры?
САРМА. Дома!
БРИГИТ. Дом-то вот он, а твоё жильё не более, чем сторожевая будка. Молчу! Я просто констатировала очевидное, в конце концов.
САРМА. Всё! Я – в доме! (Уходит в конуру.)
БРИГИТ. В будке. Будочник ты, а не жилец. Какая же здесь грязь и сырость кругом, занесло в болота. На заборе, что ли, посидеть. Точно, там и улицу видно. Прыгнуть, что ли, через грязь… Да нет, местность незнакомая, а расчёт нужен точный, ещё напорешься на что-нибудь. Ох, ладно, как-нибудь, отмоюсь. (Идёт к забору, взбирается.)
САРМА (выглянув из конуры), Тоже мне, принцесса. Типа, чистюля. Как же я ненавижу кошек, кто бы знал! (Прячется в конуре.)
БРИГИТ (устраиваясь). Ну, так-то бы ничего, отскочила. Ой, ты посмотри, кошка.

Мимо проходит Панса.

ПАНСА. Кот. Хотя какая разница.
БРИГИТ. Вот именно. Сам факт, что в этой дыре живут кошачьи, уже поражает воображение.
ПАНСА. Новенькая. Ты кто?
БРИГИТ. Да, не знать невскую маскарадную кошку просто верх невежества.
ПАНСА. Ни слова не понял.
БРИГИТ. Ты, может быть, и в разнице сословий не разбираешься?
ПАНСА. Сословий?
БРИГИТ. Видишь ли, некоторые от рождения уже господа, а многие остальные так, мяукают.
ПАНСА. Всегда думал, что все рождаются из одного и того же места и помирают одинаково.
БРИГИТ. Места, конечно, те же, да расстояние между ними проходится по-разному. Всё дело в разнице ума и поведения. Вот невские маскарадные кошки, к примеру, из высшего света.
ПАНСА. И свет в мире один на всех, разве, нет?
БРИГИТ. Ой, с ума сойдёшь скорее, чем объяснишь, что такое иерархия и как в ней жить. Проще вызубрить, что есть мы и все остальные. Короче, я Бригит.
ПАНСА. А я Панса. Хотя мне абсолютно всё равно, Бригит ты или ещё что-то.
БРИГИТ. Эй, ты куда пошёл?
ПАНСА. На каланчу. Сегодня же полнолуние.
БРИГИТ. И что?
ПАНСА. Март. Полнолуние. Ни о чём не говорит?
БРИГИТ. Нет.
ПАНСА. А ты, вообще, кошка?
БРИГИТ. Естественно!
ПАНСА. Если кошка не знает, что значит полнолуние, то это противоестественно.
БРИГИТ. Да постой же ты!
ПАНСА. Зачем?
БРИГИТ.  А поговорить?
ПАНСА. Зачем.
БРИГИТ. Скажи хоть, что такое каланча!?
ПАНСА. Зачем. (Уходит.)
БРИГИТ. Ничего себе, грубиянище! С ним такая красота заговорила, а ему хоть бы что! Так-так, ещё, что ли, кот бежит… Нет, не наш, не кот… что-то другое…

Вбегает Гарик, перескакивает забор.

ГАРИК. А? А! Ёлки-палки, куда меня занесло…

Из конуры выбирается Сарма.

САРМА. Заяц!?
ГАРИК. Да заяц-заяц. Собака!
САРМА. Давненько не едала я зайчатинки…
ГАРИК (отскочив). Мимо!
САРМА. Да я и не ловила.
ГАРИК. Да хоть бы и ловила, меня не словить. Ещё и на цепи. Ты, женщина, слишком высокого мнения о своих охотничьих способностях.
САРМА. Да я и не хвалюсь. Мне хватает еды, я всегда сыта, и ем по времени. А вот чужаков на моей территории не терплю…
ГАРИК. Да я от Ото бегу! Такая странная животина, неказистый, косолапый, а всё время поблизости оказывается, да ещё ведь и со мной, не с кем-нибудь!
БРИГИТА. Может быть, он с умом за тобой гонится?
ГАРИК. Это ещё чей там голос… Кошка!?
БРИГИТА. Заяц. Так вот что ты такое.
САРМА. Нечего тут беседы разводить, беги отсюда, серый.
ГАРИК. Я не Серый, я Гарик.
БРИГИТ. И что это меняет?
ГАРИК. Многое! Я самый крутой заяц! Я не могу быть серым. Но у меня больше нет сил, даже Гарик может устать.
САРМА. Кто тебя гонит?
ГАРИК. Ото, говорю же, Ото. Кот!
БРИГИТ и САРМА (хором). Кот!?
ГАРИК. Хуже всех котов на свете, измотал меня. Может, спрячете? Я даже пожалуйста могу сказать.
БРИГИТ и САРМА (хором). Так скажи.
ГАРИК. Эх, пропадай моё выдающееся достоинство. Пожалуйста! Спрячьте, а?
БРИГИТ. От нашего мужчины не спрячешься, кот потому что.
САРМА. Легко! Давай, Гарик, прячься вон в тот сарай, там сейчас клетки открыты, кролики выгуливаются. Смешаешься с ними, не заметит. Да я и не пропущу.
ГАРИК. Кролики?
САРМА. Такие же зайцы, как ты, только  человеческие.
ГАРИК. Так-то бы любопытно…

На улицу выбегает Ото.

ОТО. Хапо!
ГАРИК. Кот здесь!
САРМА. Сигай.
ГАРИК. Эх, сигать так сигать, как в последний раз. Не выдавайте, ага!? Пожалуйста! (Прыгает в загон.)
ОТО (увидев Бригит). О… (Обмирает.)
БРИГИТ (увидев Ото). А… (Обмирает.)
САРМА (после долгой паузы). Долго вы ещё собрались глазеть друг на друга, хватит уже, расходитесь, другим тоже жить надо, мешаете.
ОТО. Ох. (Уходит прочь.)
БРИГИТ. Ах. (Уходит в дом.)
САРМА. И разошлись ведь! О чём они думали? Точно как будто разговаривали, но ведь ни звука же, я же собака, я же чувствительная… Очуметь, не встать. Никогда не понимала, что они за существа, эти кошки… Психи. Эй, заяц. Заяц! Ты меня слышишь?
ГАРИК (выглянув из загона), Да слышу-слышу. Чего?
САРМА. Ушёл.
ГАРИК. Как!
САРМА. Молча.
ГАРИК. Не понял.
САРМА. Твой кот какой-то ненормальный. Посидел, поглазел на нашу кошку, заезжую, побалдел и отвалил.
ГАРИК. Куда?
САРМА. В сторону леса.
ГАРИК. Надо же.
САРМА. Всё, ты тоже убирайся, нечего здесь диким зверям наших домашних животных смущать.
ГАРИК. Да я не заметил, чтоб кто-то из них засмущался.
САРМА. Иди уже.
ГАРИК. Сейчас-сейчас, тут такая у нас горячая встреча, что неприлично даже бросать.
САРМА. Чем ты там занят?
ГАРИК. Общаюсь с местным населением, передаю, так сказать, кроличьему народу информацию о нас, вольных зайцах.
САРМА. Как, ты же со мной говоришь.
ГАРИК. Не проблема, я с ними общаюсь на генетическом уровне.
САРМА. Это как?
ГАРИК. Это без слов. В основном.
САРМА. Странно.
ГАРИК. Да нет, всё просто.
САРМА. Всё, кончай, тебе пора.
ГАРИК. Ой, да не гони ты, ещё не все желающие удовлетворили жажду знаний.
САРМА. Ах, так ты… О, чёрт косорылый! Подлец! А ну, пошёл вон!
ГАРИК. Ну, да, вот сейчас всё брошу и пойду. Подожди маленько, осталось-то фиг-да-ни фига.
САРМА. Ты что творишь!
ГАРИК. Историю, собака, новейшую историю кроличьего народа.
САРМА. Ну, заяц… ну, заяц!.. Разорву!
ГАРИК. Какой вы, женщина, пример подаёте мирному населению, да ещё и на цепи сидите. Просто в уме не укладывается. (В сторону загона.) Что? Все? Отлично. Ну, я, собственно, мою просветительскую миссию кончил, можно собираться.
САРМА. Какой кошмар.
ГАРИК. И это тебе так кажется, со стороны, а каково мне. Всё, не рычи, не скули, дело сделано, в общем, все живы. Пойду, пожалуй. Как тебя звать?
САРМА. Не твоё дело.
ГАРИК (в сторону загона). Как-как? А, Сарма. Ясно. Коротковата цепочка-то, не всё достанешь, не всё охватишь. Люди – народ самонадеянный, ничего в жизни не понимают. Ладно, Сарма, за всё тебя благодарю. Поверь, нашу встречу здесь уже никто не забудет. Ну, что, девчата, если есть желающие, то пошли со мной. Как куда, в лес!
САРМА. Никого не пущу!
ГАРИК. Сарма, не волнуйся, мы тебя не побеспокоим. Тут в заборе лаз есть.
САРМА. Нет там никакого лаза!
ГАРИК. Я же не слепой.
САРМА. Если бы там был лаз, они давно разбежались бы!
ГАРИК. Видимо, никто не звал. Айда, девчата! Пацаны, кто за мной, тот герой. Ура! (Прячется в загоне.)
САРМА. Нет! Нет! Проклятая цепь, не пускает… Пустила зайца в огород! Спасла, называется. Что теперь со мной хозяин сделает!.. Я же не виновата, я же не нарочно, я же от души! Пусть сделает, путь хоть насмерть прибьёт, и будет прав. Мне жаль, так жаль, хозяин же расстроится… (Прячется в конуру.)


Прогалина, где в дупле гнездится Сильвестра. На суке другого дерева, едва заметен, слившись окрасом с корой, сидит Пэн.

СИЛЬВЕСТРА (выглядывает из дупла). Так и сидишь? Тебе дичи мало? Полон лес, а ты меня пасёшь! Чего пристал? Почему именно мои котята? Или я сама? Филин, ответь! Хватит в молчанку играть! Почему! За что! Или это заказ?

По тропинке входит Ото.

ОТО. Опять ты верещишь на всю округу, Сильвестра, покоя от тебя нет. Себе нервы мотаешь, другим…
СИЛЬВЕСТРА. Посмотрела бы я на твои нервы, если бы тебя караулил филин.
ОТО. Где? А, вижу. Вот уж маскировка так маскировка! Круто. Пэн, привет.
ПЭН. Отвали.
ОТО. Ты действительно на Сильвестру охотишься?
ПЭН. Не скажу.
ОТО. Почему?
ПЭН. Неохота.
ОТО. Я не про твою угрюмость спрашиваю, я про мою семью.
ПЭТ. Охота.
ОТО. Ответил, ничего не скажешь, доходчиво.
СИЛЬВЕСТРА. Дети пищат, я сама уже с голоду готова взлететь и кинутся на этого террориста.
ОТО. Пэн, я сейчас на опушке, что со стороны людского поселения, набрёл на стаю кроликов.
СИЛЬВЕСТРА. Да ладно!
ОТО. Честно сказать, не понимаю, как домашние кролики оказались в лесу, но они там есть.
СИЛЬВЕСТРА. Не мог хотя бы одного нам принести? Сам, небось, налопался.
ОТО. Нет, не ел и к вам не собирался. Сам удивляюсь, почему меня лапы всё время мимо твоего лежбища проносят.
ПЭН. Почему не ел?
ОТО. Задумался чего-то.
ПЭН. Чего ты мне мозги крутишь, звери не задумываются, звери действуют.
ОТО. А я задумался!
ПЭН. Дурак, что ли?
ОТО. Ты сам-то кто!
ПЭН. Только круглые дураки задумываются. Ты всегда был круглым, теперь ещё и поглупел.
СИЛЬВЕСТРА. Да хватит уже болтать, Пэн, дуй уже за дармовой крольчатиной!
ПЭН. Я человечьего ничего не потребляю. Чёрт знает, чем они скотину кормят. В позапрошлом лете моя бывшая супруга прихватила курёнка, все шестеро птенчиков отравились. У меня никогда прежде не было сразу шестерых! Деток потерял, любимую женщину прогнал.
СИЛЬВЕСТРА. Сочувствую, конечно, соболезную, но с каких пор ты на кошачье мясо запал?
ПЭН. Не в мясе дело. В прошлом лете твоя сестра Агора на мою бывшую напала, когда та мышей ловила. Убила и убежала. Я один не справился, из четверых одного только птенчика выпестовал.
СИЛЬВЕСТРА. Так вот, что с Агорой приключилось! Только перья и остались. Распробовал, что ли?
ПЭН. Всё, поговорили.
СИЛЬВЕСТРА. Ну, вот и что мне делать!
ОТО. Иди на охоту, я посторожу.
СИЛЬВЕСТРА и ПЭН (хором). Что!?
ОТО. Что слышала. (Взбирается на дерево.)
СИЛЬВЕСТРА. Ты всерьёз…
ПЭН. Эй, Ото, тормози, не при против законов природы.
ОТО. Тебя не спросил.
ПЭН. Обалдеть.
СИЛЬВЕСТРА. Так я пошла?
ОТО. Только поскорее, сама понимаешь, мне котят кормить нечем.
СИЛЬВЕСТРА. Ото… дорогой… (Слезает с дерева.)
ОТО. Ты вот что, за кроликами не ходи, ну, их.
СИЛЬВЕСТРА. Да, конечно.
ПЭН. Это ненормально!
СИЛЬВЕСТРА. Да, вот такой он у меня, ненормальный! И что? Ото, ты чудо. Не забуду. (Убегает.)
ПЭН. Задумался, котят охраняет. Ото, ты спятил?
ОТО. Возможно.
ПЭН. Перемены всегда не к добру, а нарушение основных законов бытия и того опаснее.
ОТО. Около маковой поляны, в буреломе, под еловыми ветками есть выемка в земле. Интересные в мире парадоксы творятся, коты гнездятся в дуплах, на высоте, а филины строятся на земле.
ПЭН. Нашёл…
ОТО. Я не искал. Наткнулся. Там три птенца. Один что-то не очень, хиловат, по сравнению с братьями.
ПЭН. Брат и сестра. А хиленький мальчик. Типа тебя, задумчивый. Покуда он клювом щёлкает от своих мыслей, старшие набивают свою утробу. Не выживет. Природа, с ней не поспоришь, всегда права. Подумай над своим поведением. А намёк понял. Полетел я.
ОТО. Пэн, оставь в покое Сильвестру.
ПЭН. Договорились. (Исчезает в листве.)
ОТО (заглянув в дупло). Привет, дети. Я ваш папа. Обождите, мама скоро придёт, покормит. Она у вас замечательная. Ну, откуда мне знать, почему кошки не живут семьёй. Должна же быть в этом какая-то мудрость, если так учредила мать-природа. А что, если свобода от брачных уз для котов придумана ради многожёнства? Вернее сказать, ради многоотцовства. Мужчин почему-то всегда меньше рождается. А сколько рождённых гибнет в битвах, стычках, драках! Или просто в зубах судьбы. Проще говоря, ради пущего размножения и, как следствие, непресекаемости рода. Что слова не понятные? А вы не слушайте, ваш папаша действительно спятил. Признать, из-за чувства. Как увидел её, так и почувствовал. Всё почувствовал разом – и дыхание, и бездыханность, и солнце, и луну, и радость, и горе… всё! Как будто в ней вся вселенная поместилась. Нет-нет, я не про вашу маму. Сильвестра – отличная кошка, красивая женщина, но она… та, другая…о! она прекрасна… И разве она не природа? Удивительное чувство. Что мне с ним делать, ребята! И ведь так захотелось жить, как никогда… О… ох.


Ночью, на верхотуре пожарной каланчи, мается Изюмчик.

ИЗЮМЧИК. Ой, я не готова, не готова я, и всё тут. Не про то мои мысли, о, великий Разум, не про то! Может, я пойду себе? А? Чего молчишь! Ну, почему я сама должна думать, решать, а ты? Я же живая, мне не до тебя…

Входит Панса.

ПАНСА. Ты тут, что ли, нявкаешь.
ИЗЮМЧИК. Нет, не я! Вот что, Панса, у меня дилемма, я хочу уйти.
ПАНСА. Твой выбор.
ИЗЮМЧИК. Конечно, мой! Ничего же не случится, правда?
ПАНСА. Не знаю, не знаю.
ИЗЮМЧИК. Ну, вот так я и подозревала, ненадёжный ты товарищ. Откуда ты знаешь, что может случиться?
ПАНСА. Изюмчик, оставь меня в покое, мне отдышаться надо хотя бы, а ещё настраиваться.
ИЗЮМЧИК. Видела-видела, как ты в обед ещё вышел из дому. Еле ходишь.
ПАНСА. У меня физиология подорвана, я не виноват.
ИЗЮМЧИК. Всегда тебя терпеть не могла!
ПАНСА. Однако же, не отталкивала.
ИЗЮМЧИК. А я виновата, что такая родилась!? Не виноватая я!

Входит Вася.

ВАСЯ. Ну, ты орёшь, Изюм, совсем, что ли, сбрендила.
ИЗЮМЧИК. Что хочу, то и ворочу!
ВАСЯ. Мозги-то время от времени тоже надо подключать к жизни.
ИЗЮМЧИК. Мне не до мыслей, не до мыслей мне!
ВАСЯ. Не ори, говорю, привлечёшь людей, они же нас шуганут отсюда.
ИЗЮМЧИК. Путь шуганут, пусть, пусть…
ВАСЯ. Старуха не пришла, что ли?

Из укрытия выскакивает Жига.

ЖИГА. Я те дам «старуха»!
ВАСЯ. Ой.
ЖИГА. Нашёл старуху!
ВАСЯ. Всё, расшипелась. Даст она! Что ты можешь дать мне?
ЖИГА. Всё, Вася, всё. А ещё вот это. (Ударяет Василия.)
ВАСЯ. Ой! (Слетает с каланчи.)
ПАНСА. Отличный удар, Жига, увесисто.
ЖИГА. Как сам?
ПАНСА. Хирею.
ЖИГА. А не скажешь, таких толстых котов я в жизнь не видела.
ИЗЮМЧИК. Скоро харя треснет! Смотреть противно.
ПАНСА. И ведь почти не ем. Добровольно рацион урезал вдвое. После пяти вечера только водичку лакаю.
ЖИГА. А площадь тела всё ширится.

Входит Вася.

ВАСЯ. За что! Чуть не убился!
ЖИГА. За «старуху».
ИЗЮМЧИК. Вы же ровесники, нет? Или ты тоже старик?
ЖИГА. Эй, ты, сушёный плод, если тебе врежу, точно не выживешь.
ИЗЮМЧИК. Извини, Жига, я сейчас ничего не соображаю…
ПАНСА. Задолбала коза, верещит и верещит. Может, у неё бешенство?
ЖИГА. Точно, оно.
ПАНСА. Тогда надо гнать, пусть лечится. Я знаю, где растёт одна травка…
ЖИГА. Мужика ей надо, а не травку.
ПАНСА. Ничего себе, лечение!
ВАСЯ. Забыл, что ли.
ПАНСА. Да вроде бы помню…
ИЗЮМЧИК. Неправда! Что вы всё про ниже пояса, меня, может быть, творческий зуд мантулит…
ЖИГА. Ты, что ли, творец? Котят ты творишь пачками, чуть не каждый месяц, плодишь беспризорников.
ИЗЮМЧИК. Я кошка!
ПАНСА. С творческим потенциалом.
ВАСЯ. А если честно, Изюмчик? Всё равно же во время сеанса проявится подноготная каждого из нас.
ПАНСА. Оставьте её в покое, она же больна.
ИЗЮМЧИК. Да! А что в этом такого? Это тебе всё уже по фигу, калека, а я нормальная, здоровая, естественная я!!!
ЖИГА. Не ори! Ещё раз шумнёшь, точно прибью.
ИЗЮМЧИК. Я и так сдерживаюсь. Мне дурно… мне муторно… я умираю…
ЖИГА. Не сейчас. Потерпи.
ИЗЮМЧИК. А можно мне уйти…
ЖИГА. Даже не думай.
ИЗЮМЧИК. О, боже… Мне только напряжение сбросить и я тут же вернусь!
ЖИГА. Времени нет. И котов нет, пока найдёшь.
ИЗЮМЧИК. Да хоть Васька уже, что ли, чёрт бы с ним.
ВАСЯ. То есть, типа я самый никудышный в округе ухажёр, что ли!
ИЗЮМЧИК. Может, и лучший, просто надоел.
ВАСЯ. Ах, так дело в разнообразии?
ИЗЮМЧИК. В уважении, Вася, и в уважении.
ВАСЯ. Не понял.
ЖИГА. У тебя все кошки очередные, а она желает быть единственной.
ВАСЯ. И ты?
ЖИГА. Ты чего, слепошарый котяра, не видишь, что я уже и так для всей округи одна единственная! Опять полетать захотелось, тупица?
ВАСЯ. Хватит драться. Просто дай время осознать, и я сделаю верные выводы.
ИЗЮМЧИК. А как же мне-то?
ЖИГА. Не здесь и не сейчас. Скоро уже начало.
ПАНСА. Всё-таки в стерилизации есть плюсы, даже несмотря на один большой минус.
ЖИГА. Один?
ПАНСА. Ну, два, если считать, ожирение.
ЖИГА. Всё, ребята, хорош. Настраиваемся.
ВАСЯ. Жига, блин, я к тебе со всем уважением, а ты мне чуть голову не снесла. Я же не со зла и не в обиду!
ЖИГА. Ты ещё и глухой, что ли, Вася? Я сказала: настраиваемся. Значит, все затыкаются и готовятся к сеансу!
ВАСЯ. Всё же, Жига…
ЖИГА. Цыц! Я сказала: цыц!

Входит Турбо.

ТУРБО. Дай хоть поздороваться с народом, королева.
ИЗЮМИНКА. Турбо! Дорогой!
ТУРБО. Не здесь и не сейчас. Просто все здравствуйте.
ПАНСА. Народ, меня похоже торкнуло.
ЖИГА. С возвращением, богатырь, я тебе рада.
ВАСЯ. И меня, по-моему, Панса. Всё, готовлюсь.
ТУРБО. Да так побродил по деревням и сёлам, даже в город забрёл.
ИЗЮМИНКА. Уверена, ты не проиграл ни одного боя!
ТУРБО. Ну, как-то так, да.
ЖИГА. Кто бы сомневался.
ИЗЮМИНКА. Ты скучал по мне?
ТУРБО. Виноват, я даже не помню имя.
ИЗЮМИНКА. Изюминка я…
ЖИГА. Меня-то хоть не забыл.
ТУРБО. Тебя забудешь… солнце моё.
ВАСЯ. Ну, хватит уже, народ, мешаете же.
ЖИГА. Точно-точно, собрались, народы, настроились.
ТУРБО. Я готов.
ИЗЮМИНКА. Ой, торкнуло.
ЖИГА. Да. Луна полнее не бывает. О, великий Разум, прими нас, мы готовы к встрече с тобой. Всё, что есть в нашем сознании, даже мельком подобранное по ходу судьбы, всё забери, освободи нас от тяжести, облегчи наш путь. Время пришло.

Коты и кошки замирают, погрузившись в свои видения. Затем кто-то мяукнул, кто-то рявкнул, кто-то пискнул. Кошачьи голоса звучат громче, невпопад, перебивая друг друга, затем нарастают, наперебой, как бы соперничая, во всю силу. Потом сливаются в хор и поют слаженную дивную коду. Пауза.
Входит Бригит.

БРИГИТ. Народ, что это было…
ЖИГА. Кто ты?
ПАНСА. Я знаю её. Приезжая.
БРИГИТ. Я – Бригит, из невских маскарадных.
ВАСЯ. А мы из дворян! Все.
ЖИГА. И что?
ПАНСА. Я сказал ей, что мы будем на каланче. Она не знает, что значит наше полнолуние.
ИЗЮМИНКА. Турбо, ты как?
ТУРБО. Никак.
ИЗЮМИНКА. Ничего, я обожду.
ЖИГА. Занято!
ТУРБО. Ага.
ВАСЯ. Народ, по-моему, было хорошо…
ЖИГА. Расходимся.
БРИГИТ. Я в ауте, ребята. Ничего подобного наяву никогда не слышала. Это же голимый баттл!
ПАНСА, ЖИГА, ИЗЮМИНКА, ВАСЯ и ТУРБО (хором). Чего!?
БРИГИТ. Я хотела сразу засветиться, прибыла, слышу: поздняк метаться. Дай, думаю, побуду в сторонке. И тут началось! Сначала по одному, кто как, потом вперебив, как бы один другому отвечает, третий на ещё кого-то наезжает, то отфыркивается. Потом голоса крепчают, начинают бороться друг с другом, буквально биться. Ну, кто-то бьёт, ясный перец, кто-то отбивается. И вдруг бздынь: дуэт, бздынь: другой, хрендык: трио. При том, кто-то давит соло, хоть убей. И тут, на тебе, вдруг откуда ни возьмись, очумительный такой мощный хрендык-ку: полногрудый чистейшей воды хор! Небеса пали, облаками утёрлись. Ребята, это был стопудовый баттл, идеальный. Ну, полный апгрейт. Я восторгом упилась просто, как пацанка. Жить, блин, захотелось! С приколами, с романтикой, с мордобоем! Мамочки родные, я тоже так хочу! Только зачем вы всю эту филармонию мантрючите, не поняла. И ведь вы же все разные. У вас какая-то секта или просто кружок по интересам? Народ, вы такой обэриут, просто слов нет. Чего молчим?
ПАНСА. Дай переварить, усвоить. Потому что мы не очень понимаем, то ли ты не кошка, то ли ты сбежала из психушки.
ТУРБО. Слова какие-то…
ВАСЬКА. Вроде, знакомые, а ничего не понять.
ИЗЮМИНКА. Не нравится она мне. Будем бить?
ЖИГА. Хорош поганить наше полнолуние. Ей, похоже, понравилось…
БРИГИТ. Очень! Просто страшно как!
ЖИГА. Пусть тащится покуда. Панса, тебе спешить незачем, объясни ей всё. Заодно, обрисуй ситуацию в селе и правила поведения.
ИЗЮМИНКА. Если хочет выбраться отсюда живой.
БРИГИТ. Я у вас проездом.
ИЗЮМИНКА. Тем более.
ВАСЯ. Какая же это была чудная музыка. Как какая-то человеческая кантата, я по телевизору слушал на днях. Особенно, конечно, удалась нам каденция…
ТУРБО. Заткнись. И так едва жив, тебя ещё слушать.

Входит Ото.

ОТО (Бригит). О!
БРИГИТ (Ото). А!
ПАНСА, ЖИГА, ИЗЮМИНКА, ВАСЯ и ТУРБО (хором). ЫЫЫ!!!
ПАНСА. О-го-го…
ИЗЮМИНКА. Зверь! (Убегает.)
ВАСЯ (одновременно). Ходу! (Убегает.)
ОТО. Брысь.
ТУРБО. Чего-чего!?
ЖИГА. Сам брысь!
ТУРБО. Вали, урод.
БРИГИТ. Ах.
ОТО. Ох. Хапо!

Ото и Турбо бьются, Жига подключается. Ото вышибает противников с каланчи, Турбо и Жига, с криком, исчезают.

ПАНСА. Я инвалид, меня нельзя бить! Лапы отказали, вся нижняя жизнь онемела.
ОТО (Бригит). О!
БРИГИТ (Ото). А!
ОТО и БРИГИТ (хором). Ооо… Ааа… (Садятся рядком.)
ПАНСА. Так я посижу безнаказанно, покуда лапы мои вернуться? Благодарю. Вы занимайтесь друг дружкой, не стесняйтесь, мне это не мешает. Может, по ходу, я выполню мою миссию? Она же чисто просветительская. Так вот, зачем мы в мартовское полнолуние приходим сюда. А также, в июньское, сентябрьское и декабрьское. Следует заметить, что конкретно на каланче, дозволено пребывать тем пятерым, кто сегодня и присутствовал. Главная, понятно, Жига, потому что она самая авторитетная кошка во всей округе. И, соответственно, она командует самым высоким зданием. Её окружение составилось из её личных предпочтений, понятных лишь ей одной. В то же время, в тот же час на верхотурах прочих строений собираются все кошки и коты всей окружающей нас местной сельской действительности. Более скажу, тем же самым занимаются кошки и коты по всей планете. Естественно, главным образом, я говорю о кошках и котах, живущих с человеком. Не обязательно домашних, но так же и те, кто бродит неприкаянно в границах компактного и не очень проживания людей. Древнее кошачье предание извещает, что мы засланы сюда высшим Разумом, с большой буквы «р», для того, чтобы контролировать дела людей, которых прислали сюда для пребывания. Возможно, для научных опытов. Возможно, в ссылку. Достоверно неизвестно…
ОТО (Бригит). О…
БРИГИТ (Ото). А…
ПАНСА. Но к сути вопроса. Мы, коты и кошки, а так же те, кто подвержен людьми стерилизации, целиком и полностью принадлежим некоему высшему Разуму инопланетного происхождения. И каждое полнолуние мы выходим с ним на связь. Предоставляем, так сказать, отчёт об увиденном, услышанном, о том, что ощущали, осознали или просто унюхали. Что-то мы озвучиваем, но главное и основное Разум добывает сам. Наша задача явиться на место связи, настроиться на неё, отбросив лишнее, расслабиться и полностью отдаться контакту. Теперь коротко о правилах поведения в данной сельской местности.
ОТО (Бригит). О…
БРИГИТ (Ото). А…
ПАНСА. Хотя к этой теме можно обратиться в другой раз. Ладно, вам не до меня, и очень славно. Что-то мне подсказывает, пора убираться. Лапы чую! Так что, сам озвучу мудрость: Брысь отсюда. Сам же и отвечу: Кто бы спорил.
ОТО (Бригит). О!
БРИГИТ (Ото). А!
ОТО и БРИГИТ (хором). Ооо… Ааа… (Уходят, в разные стороны.)
ПАНСА. Что за котовасия…

Входит Вася.

ВАСЯ. Я здесь. Да-да, подглядывал, а что.

Входит Изюмчик.

ИЗЮМЧИК. Странные ребята, за время лекции обыкновенная пара не парилась бы ни капельки и уже давно спарилась бы, а у них тут что-то другое было, да?

Входят, поддерживая друг друга, Жига и Турбо.

ЖИГА. Чуть не убил.
ТУРБО. Надо что-то менять в жизни.
ЖИГА. Эти двое, что ли, пара?
ИЗЮМЧИК. Не знаю…
ВАСЯ. Не сказать, чтобы… хотя…
ЖИГА. А разошлись в разные стороны.
ТУРБО. Так дальше драться нельзя, опасно для жизни.
ЖИГА. Но между ними же было?
ВАСЯ. Что?
ЖИГА. Что надо! Что положено между мужчиной и женщиной при встрече!
ИЗЮМЧИК. Не знаю.
ПАНСА. Нет.
ЖИГА. Как?
ПАНСА. Так как-то.
ЖИГА. Но почему!
ВАСЯ. Значит, не надо.
ПАНСА. Было другое нечто. Наверное, чувство.
ТУРБО. Фигня какая-то.
ЖИГА. Ни фига не фигня.
ТУРБО. Да мне по фигу.
ЖИГА. Фигово?
ТУРБО. Фифти-фифти.
ПАНСА. Пойду. Здоровье ни к чёрту, сюда полдня ковылял. Обратно к первой дойке добраться бы, обожаю парное молочко. Пора выдвигаться. Бывайте. (Уходит.)
ИЗЮМЧИК. Ой, да пошли вы все на фиг вместе с чувствами. Васька, идёшь?
ВАСЯ. Фигули-на-рогули, обойдёшься без меня, я сегодня что-то больно расчувствовался, не желаю даже глядеть ниже пояса, не то, что думать. Вспомнил я, видел в телевизоре, этого кота. Он из манулов. Иноземец, не наш. Кого здесь только ни носит, в наших краях, и ведь всем находиться место. Привет всем. (Уходит.)
ИЗЮМЧИК. Подумаешь! Фиг с вами, со всеми, и вместе, и поврозь, и попеременно, у меня жизнь горит. Свидимся. (Уходит.)
ТУРБО. Ну, что?
ЖИГА. Не здесь.
ТУРБО. Манул, значит. Что-то говорили, то ли алтайский, то ли тибетский.
ЖИГА. Азиат. Варвар.
ТУРБО. Этот дикий кот грандиозный зверь, чистый, могучий, не нам чета. Великий воин ни за что не станет биться, если можно обойтись, не то, что я, лезу, как баран, в мозгу со психу остаётся одна извилина и та, небось, прямая. Он же мог нас, с тобой, обоих, на раз-два, убить.
ЖИГА. Поняла я. Взял и просто смахнул с верхотуры, знал, что для нас безопасно.
ТУРБО. Я к нему пойду.
ЖИГА. Что?
ТУРБО. В ученики проситься.
ЖИГА. В лес!?
ТУРБО. Да хоть куда.
ЖИГА. Спятил! До него ещё добраться надо, найти, а лес – не сельский сад и даже не околица, там столько зверства везде и всюду, только поворачивайся, я же уходила, пробовала нормальную жизнь, пара дней и протрезвела.
ТУРБО. Или наоборот одурела.
ЖИГА. Зато жива.
ТУРБО. На кой ляд мне эта человечья жизнь. А зачем коты и кошки нужны людям? Да чтобы свою психическую грязь на нас сбрасывать. Вместо того, чтобы самим чиститься, они тех, кто поменьше, марают. А ещё, чтобы чувствовать себя богами, когда живое существо его у двери встречает, ластится, мяукает, а они нас за то за ушком почешут, да на диван рядом поваляться пустят. Ну, а чтобы была абсолютная идиллия, хвать ножом по причинному месту и – все дела. Сколько люди по всему миру кастратов понарезали, как Панса? Смотреть противно на этих жирных никчёмных уродов. Мерзко. Обидно. Не надо мне людской дармовщины, я полноценно жить хочу, и жрачку сам добуду.
ЖИГА. Или сам станешь жратвой.
ТУРБО. Да, и фиг с ним.
ЖИГА. С чем?
ТУРБО. Со мной.
ЖИГА. Мне же жалко будет без тебя.
ТУРБО. Не поверишь, Жига, я как родился, так сразу же и встал на дорогу смерти.
ЖИГА. Как и я. Как все. Как всё.
ТУРБО. Завтра же, с утра, отправлюсь к манулу.
ЖИГА. Надо ещё пообсуждать, Турбо, дорогой…
ТУРБО. Жду внизу. (Уходит.)
ЖИГА. Чувство… Какое такое может быть чувство, чтоб было сильнее природы? Не понимаю. Прощай, великий Разум. До связи. (Уходит.)


Опушка, в видимости села. Гарик жуёт траву. Среди деревьев идёт Бенц, увидев Гарика, подкрадывается.

ГАРИК (напевает). Раз, два, три, четыре, пять, Вышел зайчик погулять. Вдруг охотник выбегает, Прямо в зайчика стреляет. Пиф – паф! Ой-ой-ой! Умирает зайчик мой. (Замечает Бенца.) Раз, два, три, четыре, пять, Вышел зайчик погулять. Вдруг охотник выбегает, Прямо в зайчика стреляет: Пиф! Паф! Не попал – Серый зайчик убежал! (Отскакивает.)
БЕНЦ. Заяц!
ГАРИК. Волк.
БЕНЦ. Иду, смотрю, сидит в трын-траве, жуёт, всё, думаю, конец торчку, наконец-то… Ан нет.
ГАРИК. Не суди по себе, Бенц, я выше всяких похвал, меня никакая напасть не берёт. Включая тебя. И не возьмёт!
БЕНЦ. Гляди, не переоцени себя.
ГАРИК. И что дальше?
БЕНЦ. Слышал я, кролики человеческие в лесу завелись?
ГАРИК. Было дело. Было, да сплыло. Я к ним со всем вниманием, местами даже с обожанием, а они знаешь что? Покушали, попрыгали, ушами похлопали и – обратно, в клетку! Добровольно за решётку, под замок! Я просто потрясён.
БЕНЦ. Потому и подсел на трынтравянку?
ГАРИК. Почему нет? Надо же как-то расслабиться, смириться с потерей уважения к братьям и сёстрам, хорошо, хоть не родным, а только двоюродным.
БЕНЦ. Покушал бы капустки.
ГАРИК. Не желаю! Не хочу быть кроликом даже в нюансах. Так я, знаешь, разочарован моими кузенами.
БЕНЦ. А с кузинами как?
ГАРИК. Ну, тут всё более ли менее, трое даже остались со мной. Всё же женщины больше звери, чем мужики, в них и здравого умысла больше, и внутренней чистоты какой-то, что ли. Настоящие звери. Даже крольчихи. Если бы ты знал, какие они уютные, это тебе не шишками в зайчих швыряться, сплошной рай. Ничего, я им сделаю правильные выводы из настоящей жизни!
БЕНЦ. Ежедневно. Регулярно. И неоднократно.
ГАРИК. Завидуй, ваша волчья судьба ждать да догонять, а наша заячья жить себе не тужить, а сожрут, так и ладно, двум смертям не бывать, одной не миновать, зато живёшь в полный рост, дышишь во всю грудь и какаешь исключительно здоровым образом жизни. Жизнь – это движение, прыг-скок, ура, да здравствует… как-то так.
БЕНЦ. Ну, ладно, Гарик, теперь к делу. Трое крольчих осталось, а мне детей кормить. По-дружески, одну выделишь?
ГАРИК. Интересно, волк, когда мы подружились?
БЕНЦ. Не задумывайся, не поможет. Или мне всех троих порезать? Всё одно не убережёшь.
ГАРИК. Так-то бы да, но как-то мне плохо верится в дружбу без взаимных услуг.
БЕНЦ. Согласен. Хотя я-то в дружбу не верю и с услугами. Но вот тебе залог наших мирных взаимоотношений. Посмотри направо, около холмика, под ракитой. Там кошка.
ГАРИК. Чёрт! Вижу, это же Сильвестра. Вот неугомонная.
БЕНЦ. Притаилась, ждёт, когда я уйду.
ГАРИК. Согласен и я. По любасу я больше к стройным дамам привык, возьми самую неповоротливую. Вон там, под берёзкой, беленькая с сизым ухом. Остальных увожу, а ты, будь добр, Бенц, шугани кошку, а?
БЕНЦ. Столько услуг за одну особь?
ГАРИК. Да ты одну-то ещё унеси, там такие телеса, троих зайчих стоит, поверь.
БЕНЦ. Договорились.
ГАРИК. Так я пошёл.
БЕНЦ. Пошёл, пошёл.
ГАРИК. Эх, кошку-то я не заметил. Перебрал травки для здоровья, не рассчитал. Благодарю, Бенц. Эй, Сильвестра, не прячься, я тебя вижу! (Убегает.)

Из травы поднимается Сильвестра.

СИЛЬВЕСТРА. Ну, и что, серый, всё равно ты будешь мой! Ты меня сдал, волчара позорный.
БЕНЦ. Когда это волки помогали кошкам. А за «позорного» можешь и ответить.
СИЛЬВЕСТРА. Отца родного загрызть – не позор?
БЕНЦ. Не понял!?
СИЛЬВЕСТРА. Вожак Крок – твой отец.
БЕНЦ. Что ты врёшь-то…
СИЛЬВЕСТРА. А твоя мамаша – Сарма. Вон в том доме на окраине, сидит на цепи.
БЕНЦ. Моя мама – собака!?
СИЛЬВЕСТРА. Так что, ты даже и не волк, отцеубийца.
БЕНЦ. Врёшь!!!
СИЛЬВЕСТРА. Заячий хвост.
БЕНЦ. Что?
СИЛЬВЕСТРА. Ты – заячий хвост. Шелудивый. (Убегает.)
БЕНЦ. Сильвестра!!! Крок – мой отец? Моя мать – собака? Как так может быть! Откуда она знает? Придумала, сочинила. Лишь бы обидеть. Язва! Да мне уже давно сказали бы. Ну, кошка… погоди, с тебя спросится. А. плевать на кошку, кто в здравом уме им доверяет. Крольчиха, да-да, крольчиха, под ракитой пасётся. Детей кормить надо, не до трепотни. Драная кошка, лживая тварь. А я в здравом уме! И в силе! (Убегает.)

На суке дерева, среди листвы, появляется Пэн.

ПЭН. Какие интересные сведения получаешь, если не суетишься и никуда не спешишь. Ещё пища сама в когти прыгала бы, вот было бы блаженство. Опять Гарик, что ли несётся сюда? Ну, что ж, поприсутствуем, мало ли. (Исчезает в листве.)

Вбегает Гарик, за ним торопится Турбо.

ГАРИК (на ходу). Да что сегодня за день такой, с утра, сплошной кросс…
ТУРБО. Заяц, постой! Я просто спросить! Не трону я тебя!
ГАРИК (запрыгнув на дерево). Прыг-скок! Мамочки мои, как это я запрыгнул! Ай, да трынтравяночка, с ума сойти.
ТУРБО. Ничего себе у вас в лесу порядки, зайцы по деревьям прыгают.
ГАРИК. Сам удивляюсь, у меня сегодня какая-то олимпиада с утра.
ТУРБО. Думаешь, ускакал от меня?
ГАРИК. Думаю, отпрыгнул, хоть передохнуть.
ТУРБО. Для меня дерево почти дом родной.
ГАРИК. Да ладно себе цену набивать, не от таких уходили. Ты – сюда, я – туда, ты – туда, я – обратно. Короче, проходили и всё ещё живём-здравствуем.
ТУРБО. Наглый ты, ушастик, такой мне и нужен. Но трус, аж светишься.
ГАРИК. Я не трус, я просто боюсь опоздать с испугом в чьих-нибудь хамских грязных когтях. Похоже, ты домашний кот?
ТУРБО. Скорее, бродяжий. Нет у меня к тебе никаких умыслов. Просто скажи, как найти манула. Манул – это кот такой. Ненормальный, в смысле, не стандартный, но дикий, точнее, лесной.
ГАРИК. Ото, что ли?
ТУРБО. Возможно. Он ещё в село повадился к одной домашней крале…
ГАРИК. Ото. Он. И зачем?
ТУРБО. Поговорить.
ГАРИК. А конкретнее?
ТУРБО. Тебе-то какой интерес?
ГАРИК. Здрасьте, припрыгали, исключительно жизненный. Итак?
ТУРБО. Хочу определиться к нему в ученики. Манул – великий мастер боя, на себе испытал, хочу обучиться. Нельзя, что ли?
ГАРИК. Драка – не охота, меня не трогает. Найти его, сам понимаешь, сложно. Но общее направление движения указать можно. Знаешь, где развалины замка на холме?
ТУРБО. Откуда.
ГАРИК. Темнота, не интересуешься краеведением, а зря. Короче, иди строго на север. Можешь по тропе, она за той елью начинается. Человечьи отпрыски, между прочим, туда летом частенько гуляют.
ТУРБО. Благодарю! Я твой должник.
ГАРИК. Ещё бы. Если что, я – Гарик, по прозвищу Лещина. Меня тут все знают.
ТУРБО. Так достал?
ГАРИК. Ага, стараюсь. Как-то же надо утвердиться в памяти народной, чтобы знали: рождаться надо не просто так, втихушку, а для радости. Я ж в лесу всех собой радую, знаешь ли, всегда есть, кого обсудить, со мной не соскучишься.
ТУРБО. Я – Турбо. Ещё раз, благодарю. Бывай. (Уходит.)
ГАРИК. Буду, не сомневайся.

Из листвы появляется Пэн.

ПЭН (схватив Гарика за загривок). А ведь ты прав, косой, не забудут.
ГАРИК. Ой. Пэн? Привет.
ПЭН. Скучал?
ГАРИК. Нет.
ПЭН. А я страшно соскучился по твоему трезвону. Думаю, пригласить тебя в гнездо наше на обед.
ГАРИК. Да я не голоден.
ПЭН. Ты-то, может, и нет, а у нас всегда все голодны.
ГАРИК. Больно, когти прибери! Всё больнее!
ПЭН. Детям моим тебя представлю. Правда, только тушкой. И они тебя не запомнят, не успеют.
ГАРИК. Пусти-пусти! Пэн, я же умираю!
ПЭН. Наконец-то.
ГАРИК. Не надо, пожалуйста, пусти.
ПЭН. Поздно, заяц, даже если отпущу, ты уже не жилец.
ГАРИК. Пусть, я как-нибудь поживу…
ПЭН. Как-нибудь не надо, нехорошо, когда как-нибудь, а для тебя как-нибудь – это не жизнь. Ну, полетели?
ГАРИК. Прощай.
ПЭН. И весь лес, ты слышишь, поёт благодарственные гимны мне, филину Пэну, за тишину и покой, без тебя, заноза. Прощай. (Исчезает в листве, с Гариком.)


Задний двор сельского дома. Из дому выходит Бригит, взбирается на забор, мяукает, кричит. Из конуры выбирается Сарма.

САРМА. Дай покой!
БРИГИТ. Обойдёшься.
САРМА. Вот же характер! Отделать бы тебя.
БРИГИТ. Ага, отделала одна такая, обделалась. Сиди в своей конуре, греми цепочкой, кандалистка, и не высовывайся.
САРМА. Ну, чего орёшь, чего!?
БРИГИТ. Не видишь, что ли, вредничаю.
САРМА. Когда уж ты съедешь.
БРИГИТ. Вот! В самую цель попала моей души.

По улице идёт Панса.

ПАНСА. Ну, ты поорать…
БРИГИТ. А ты уши кастрируй для комплекта, и всё будет о,кей.
САРМА. Точно кандалы, вмиг разорвала бы. На фиг–на фиг, я в домике. Ну, зазевается кто, клянусь, вытряхну из шкуры и на заборе вывешу сушиться, как кроликов. (Забирается в конуру.)
ПАНСА. У вас тоже кроликов забивают?
БРИГИТ. Не слышишь, что ли, воняет на весь двор.
ПАНСА. Не задирайся.
БРИГИТ. Да я и так еле сдерживаюсь, чтобы не разбить тут что-нибудь. Была бы дома, уж точно вазу какую-нибудь сбросила бы на пол. Такая жуть! Смертная! Мой корм кончился, а в вашем затхлом зачуханном лабазе только тухлую дрянь продают. Домой хочу! Не могу я кушать вашу экологию, у меня от неё тоска и несварение!
ПАНСА. А чего не едешь?
БРИГИТ. Хозяйка зависла. Мало, что завела себе самца, меня совсем забыла, так ещё и новая фишка в мозге застряла. Мы же приехали в учёной бригаде звероловов-биологов. Ну, всё, казалось бы, план выполнили, клетки полные, чемоданы с рюкзаками в зубы и погнали бы уже, так ведь нет.

К забору, с разных сторон подходят Изюмчик и Вася.

ВАСЯ. Как сам?
БРИГИТ. Ты чего встреваешь!
ПАНСА. Да всё путём, выгуливаюсь по местам боевой славы.
ИЗЮМЧИК. Мемуары кому рассказывать станешь?
БРИГИТ. Не сметь меня перебивать!
ПАНСА. Зря стараешься, Изюмчик, меня шутки про бесполую жизнь уже не трогают.
ИЗЮМЧИК. Да тебя никто уже вообще не трогает.
ВАСЯ. Хозяин-то почёсывает.
ПАНСА. А что толку, радости-то никакой, ни по какому поводу. Таскаюсь по селу, живу как-то, и ладно.
САРМА (из конуры). Больше двух не собираться!
ИЗЮМЧИК. Тебя не спросили.
САРМА. Пошли вон от нашего забора! Мало вам других, что ли.
ВАСЯ. Бригит, это ты у Сармы научилась лаяться?
БРИГИТ. Я в жизни своей не гавкнула!
ВАСЯ. Сомнительная у тебя жизнь, если не гавкаешь, то вроде бы и не живёшь.

Подходит Жига.

ЖИГА. Чего здесь толчётесь, места другого нет?
БРИГИТ. Они со мной, может быть, хотят пообщаться.
ЖИГА. Это с какого же переляку?
БРИГИТ. Красивая я, потому что, и умная.
ЖИГА. Ишь ты, а до тебя у нас не было ни красивых, ни умных.
БРИГИТ. Я – идеал, потому что природа меня щедро одарила, и родилась в городе. Понятно? Не вам, деревенщины, тягаться с Бригит.
ЖИГА. Заткнулась бы ты…
ИЗЮМЧИК. На всякий случай! А-то ведь забудем про наше исконное гостеприимство, так наваляем, что тебя в город обратно не примут.
ВАСЯ. Ну, всё. Пошли, Панса, на женские вопросы лично у меня ответов навалом, но пусть они их сами решают. Я на рыбалку собирался, ты как?
ПАНСА. Порыбачим, успеем.
БРИГИТ. Да пошли вы все! Лучше домой пойду, нервы людям помотаю, они скоро придут. Целый день шляются в поле, как не знаю кто… (Идёт к дому.)
ПАНСА. Так, эй, Бригит, в чём закавыка-то у тебя?
БРИГИТ (на ходу), Теперь не скажу, вон, с ними общайся. Мучайся теперь, не допросишься. Да, блин, кто-то увидел манула, и теперь всё, вынь да положь, покуда его не отловят, домой никто не поедет. Сутками о нём только и говорят, меня вообще в их жизни не стало. Зачем было тогда брать с собой в эту глушь! Ничего, я им устрою счастливую жизнь. Ни за что они моего манула не поймают, за то уж я-то отомщу так, что наша замечательная долбанная многоэтажка закачается. И пусть рухнет! Да нет там никого, здесь сяду. (Садится на крыльцо.)
ЖИГА. Что с ней?
ПАНСА. Отъезд отложили, решили манула поймать.
ЖИГА. Мало им, злодеям! Столько зверят и птичек переловили, просто караул! Удивляюсь ещё, как лесные братья и сёстры терпят. И ведь только-только вылупились, месяца нет, ну, двух, а люди их цап-царап. Взбесишься тут.
ИЗЮМЧИК. Тема есть, ребята. Не знаю, конечно, как быть с этой городской фифой, но можно придумать. Жига, ты же не против вернуть Турбо? Ответа не надо, и так ясно. Короче, надо прознать, где ловушку поставили на манула и заманить его туда. Понимаете? Его увезут - и Бригит укатит, и Турбо вернётся, И нам тут такой гость не нужен, повадится ещё зачем-нибудь, кто знает, что в его иноземной голове вместо мозгов содержится. А ведь с ним, ежели что, никто из нас не справится. Даже если мы все навалимся.
ВАСЯ. Ого! Да ты не Изюмчик, красава, ты у нас Изюмище! Как?
ПАНСА. Толково.
ЖИГА. А ведь если краля позовёт, манул тут же примчится. Он по ней с ума сходит. А вот она, похоже, не совсем. Вишь, как домой рвётся, никакой мужчина не удержит.
ВАСЯ. Думаете, сдаст?
ПАНСА. Нет. У них чувство, а не страсть. Не сдаст.
ЖИГА. Мне бы такое чувство.
ПАНСА. Любовь.
ЖИГА. Как?
ПАНСА. Любовь.
ИЗЮМЧИК. Да-да-да, я слышала что-то, люди бормочут это слово.
ВАСЯ. Когда совокупляются.
ИЗЮМЧИК. Не обязательно.
ЖИГА. Любовь…Так сразу и не выговоришь, как-то чересчур нежно, ласково.
ПАНСА. По мне так это вовсе и не зверское чувство, не наше, очень уж людское.
ИЗЮМЧИК. Может, хорош слюни пускать, а?
ВАСЯ. Слышьте, тогда, может быть, ей и не говорить, а закинуть удочку, как бы от её имени.
ИЗЮМЧИК. Чёрт тебя, Васька, с языка тему сорвал!
ВАСЯ. Так у дураков, известно, мысли сходятся.
ИЗЮМЧИК. Я не дура!
ЖИГА. Значит, предлагать крале тему не стоит.
ПАНСА. Через Турбо передай, мол, захворала твоя ненаглядная.
ВАСЯ. Тут же прискачет, как заяц!
ЖИГА. Нам его не с кралей сводить, а в ловушку заманить. И Турбо, как ушёл, ни разу ещё не объявлялся. Может, погиб.
ИЗЮМЧИК. Да нет, Турбо – кремень, его так просто не угробить.
ВАСЯ. Даже тебе не удалось, правда, в другом смысле.
ЖИГА. Заткнись, трепотень!
ПАНСА. Можно просто сказать, что Бригит боится леса, городская же, но свидания очень жаждет. И назвать нужное место, где ловушка.
ЖИГА. Наводим тень на плетень, а в жизни всё просто. Эй, Бригит! Иди сюда, дело есть.
ПАНСА. А что, тоже ход.
БРИГИТ. Сама иди.
ЖИГА. Ты что, бунтуешь там, что ли?
БРИГИТ. Ты мне не власть, чтобы тебя слушать.
ВАСЯ. А всё же она не наша.
ИЗЮМЧИК. Дрянь.
БРИГИТ. Что-что вы там бормочете, селяне, за урожай или за погоду?
ЖИГА. Иди сюда, пожалуйста.
ПАНСА. Погода точно портится.
ЖИГА. Идёшь?
ВАСЯ. Типа, крутая.
ИЗЮМЧИК. Не пойдёт.
ЖИГА. В последний раз: идёшь!?
БРИГИТ. Тебе надо, сама иди.
ПАНСА. Бригит! Пожалуйста, подойди к нам. Просто там собака. Да и дело общее, всем надо вместе услышаться, глаза в глаза увидеться. Пожалуйста, Бригит…
БРИГИТ. Иду. (Подходит.)
ИЗЮМЧИК. Наглая, как глиста.
БРИГИТ. Ещё слово!
ЖИГА. Изюмчик, утухни! Вот, что, Бригит. Ты здесь проездом, потому разборки с тобой – пустая забава.
БРИГИТ. Забава? Со мной? Хочешь позабавиться?
ПАНСА. Да что ж с тобой такое! Бригит, ёлки-палки, не усложняй жизнь, будь проще.
БРИГИТ. Я уехать хочу! Надоело мне здесь всё! И все!
ЖИГА. Вот в этом-то всё и дело. Мы тоже хотим, чтобы тебя здесь не стало, как можно скорее! Панса, скажи, у меня на пререкания нервов нет, отвыкла, знаешь ли.
ПАНСА. Надо просто заманить твоего кавалера в ловушку.
БРИГИТ. Какого кавалера?
ВАСЯ. Да манула же! Кто ещё на тебя позарится.
ИЗЮМЧИК. Точно.
БРИГИТ. Да я вас обоих одной левой уделаю…
ИЗЮМЧИК и ВАСЯ (хором). Что-что-что!
ЖИГА. Ну, вот, что. Надоело. Обойдёмся. Пошли, ребята, от этой нечисти подальше, чтоб не пахло.
БРИГИТ. Сама ты вонючка.
ИЗЮМЧИК и ВАСЯ (хором). Что-что-что!
ЖИГА. Молчать! А ну, посторонись! Ты кому грубишь, зараза!
ИЗЮМЧИК. Да ещё в таком тоне!
ВАСЯ. Шушера.
БРИГИТ. Кого первым пришибить, в очередь!
ЖИГА. Меня.
ПАНСА. Да наплевать, делайте, как хотите. По фигу.
ЖИГА. Никому не вмешиваться! (Кружит вокруг Бригит.)
БРИГИТ. Старушка, охолонись. (Бьётся с Жигой.)
ВАСЯ. Жиге помощь не нужна.
ИЗЮМЧИК. Я тоже могла бы.
ВАСЯ. А зачем лезть в пекло, если есть желающие гореть. Пусть их…
ИЗЮМЧИК. Ну, да… да. А дрянь-то побеждает, что ли…
ВАСЯ. Да нет, Жига опытнее.
ИЗЮМЧИК. Не может быть…
ЖИГА (лёжа на спине). Сдаюсь!
БРИГИТ (стоя над Жигой). Невские кошки пленных не берут.
ПАНСА. Не убивай! Хотя, как хотите.
ЖИГА. Не надо! Пощади!
БРИГИТ. Так кто здесь дрянь?
ЖИГА. Я! Я… Я.
БРИГИТ. Живи. И чтоб не забыла, на память получи. (Бьёт когтями в живот Жиги.)
ЖИГА (кричит от боли). Ааа…
ВАСЯ. Зачем же так-то…
БРИГИТ. Как?
ВАСЯ. Безжалостно.
ИЗЮМЧИК. Победила же уже…
БРИГИТ. Врага нельзя оставлять в живых, корчевать его надо, чтоб нечему было даже подумать возродиться. Ваше счастье, что я здесь проездом, и мне плевать, что здесь останется после меня. Ещё есть желающие? Вопросы? Вопросов нет. Что же касается ловушки для манула… Я согласна. Ему в городе будет лучше. Люди накормят, обогреют. И я могу с ним видеться. Он так великолепен! И все будут знать, что он мой. Навсегда. Эй, кошка, как сама?
ЖИГА. Ничего, королева, ничего, обойдётся.
БРИГИТ. На кошке всё заживает быстро.
ПАНСА. Всё, кроме самой кошки.
БРИГИТ. Что?
ПАНСА. Ничего. Ничего. Ничего.
ИЗЮМЧИК. Эй, а там не Турбо бежит?

Вбегает Турбо.

ТУРБО. Жига! Беги из села. И вы тоже.
БРИГИТ. Что? Что?
ЖИГА. Милый.
ТУРБО. Сильвестра зверей подняла на людей. Жена Ото. Его отловили.
ВАСЯ. Ото – это кто?
ИЗЮМЧИК. Манул, болван.
ТУРБО. Точно.
БРИГИТ. Мой манул уже в тюрьме!?
ТУРБО. Сначала случилось нереальное, все лесные коты вдруг собрались, а такого вовек не бывало. Такая приличная армия получилась. Если бы кошки были без детей, тогда вообще был бы ужас. А там волки за волчат поднялись, лисы, птиц, тех вообще тьма тьмущая, одних только сов невероятная туча. А под конец и медведи подвалили, у них тоже сколько-то там ребят увели. Ловцы выехали, со всем своим зверинцем, в город, там уже пошли на перехват.
БРИГИТ. Как! Без меня!?
ТУРБО. Но главное, решили село разгромить, чтоб неповадно было.
САРМА. Дурачьё! Люди друг дружку за косой взгляд убивают, а за разгромленное село сожгут и лес, всё живое. Они же цари природы, и кто скажет, что это не так?
ПАНСА. Поздно рассуждать. Надо просто бежать. (Убегает.)
ИЗЮМИНКА и ВАСЯ (хором). Ходу! (Убегают.)
ЖИГА. Турбо?
ТУРБО. Я остаюсь. Я буду воевать за Ото.
БРИГИТ. Я тоже!
ТУРБО. Жига, прихвати с собой эту дуру, погибнет ни за что.
ЖИГА. Да.
ТУРБО. Ты ранена?
ЖИГА. Пустяк.
ТУРБО. Прощай, моя Жига.
ЖИГА. Береги себя!
ТУРБО. Зачем. Я – боец, я себе не нужен, а мне нужен бой. (Убегает.)
ЖИГА. Милый. Идём. Ох, ты, там волк!
БРИГИТ и ЖИГА (хором). Ходу! (Убегают,)

Входит Бенц. Из конуры выскакивает Сарма.

САРМА. В дом не пройдёшь.
БЕНЦ. Сарма?
САРМА. И что?
БЕНЦ. Я – Бенц. Твой сын. От Крока.
САРМА. Какого Крока…
БЕНЦ. От волка. Помнишь меня?
САРМА. Так-то бы не узнать. Конечно, в первый и последний раз я родила одного ребёнка. Тебя забрали от меня ещё молочным. Вот, значит, как твоё имя. И ты выжил. Прибился к волкам?
БЕНЦ. Да, бежал от хозяев, меня в тюрьму забрали охранять.
САРМА. Грустно. Ты хорош.
БЕНЦ. Тебе надо уходить. Сейчас здесь будет ужас.
САРМА. Я в курсе.
БЕНЦ. Если некуда, иди со мной, в мою стаю.
САРМА. Ты вожак?
БЕНЦ. Да.
САРМА. Горжусь. Но волки – враги людей, значит, и мои.
БЕНЦ. Сейчас не до условностей, тебе надо просто выжить. Я перегрызу ошейник…
САРМА. Не надо. Думаю, нет такого цепного пса, который не мог бы освободиться. Но я верный человеческий пёс, мы последние ангелы на Земле, что остались с ними, и не оставим их до края жизни. За себя я отвечаю.
БЕНЦ. Уважаю, но дикие коты-то уж точно собак не пощадят.
САРМА. Человек поставил меня охранять его дом и я буду охранять.
БЕНЦ. Мама!
САРМА. Мама? Мама…
БЕНЦ. Послушай сына.
САРМА. Сын… Сын…
БЕНЦ. Время торопит, мама!
САРМА. Это ничего не меняет. Я на посту и это для меня честь.

На суку, из листвы, появляется Пэн.

ПЭН. Бенц, кто ты?
БЕНЦ. Пэн!?
ПЭН. Ты – пёс или волк?
БЕНЦ. Вон оно что. Я – Бенц.
ПЭН. Спасёшь мать, потеряешь стаю. Убей её, как отца, и живи себе с миром.
БЕНЦ. Не вынуждай меня открыть охоту на филинов, ты знаешь, я могу.
ПЭН. И что это поменяет?
БЕНЦ. Узнаешь, поганая тварь.
САРМА. Ты убил отца?
БЕНЦ. Он врёт.
ПЭН. Я никогда не вру.
БЕНЦ. Когда мы бились с Кроком за стаю, я не знал, что он мой отец, так что, отца я не убивал!
ПЭН. Слюнтяй, ты не за стаю бился, ты дрался за должность, за лучший кусок жратвы да за лучшую самку. Тоже мне герой. Ты пёс.
САРМА. А ну лети отсюда мрачная курица!
ПЭН. Не возражаю. Ты мне не нужна, слишком большая, чтобы возиться. Сегодня всем будет достойная пища, каждому по способностям, каждому по потребностям! Бенц, ты – пёс! (Исчезает в листве.) 
САРМА. Оставь меня.
БЕНЦ. Я всё одно хотел уходить. В память об отце. Не могу больше оставаться в этом лесу. Иди со мной.
САРМА. Я – на посту. Не ты ставил на пост, не тебе и снимать. Таков устав караульной службы. Убей меня и стая примет тебя.
БЕНЦ. Теперь это уже ничего не изменит. И в разгроме участвовать не стану. Пойду. Этот лес не первый и не последний. 
САРМА. Бенц, сын Крока. Надо же. Добрый путь.
БЕНЦ. Ты моя мама. Я вспомнил тебя. Прощай. (Уходит.)
САРМА. Прощай, дитя моё. Прощай. О, гром? Гром. Будет дождь. И буря. От бури не уйти, но дождь можно переждать. А там видно будет. Жизнь есть смерть, смерть есть жизнь, какая разница, лишь бы честно. (Забирается в конуру.) 


Одним из вечеров к опушке подходит потрёпанная, усталая Бригит.

БРИГИТ (кричит в лес). А… А…

На суку, из листвы, появляется Пэн.

ПЭН. Какая прелесть, и никаких хлопот, бери и кушай. Восторг! (Взлетает, пикирует на Бригит.)

Из леса выходит Ото.

ОТО. Хапо! (Перехватывает Пэн, бьётся.)
БРИГИТ. Мама… мама… мамочка! Что? Что! Что…
ОТО (завалив Пэна). Просил же, не тронь моё!
ПЭН. Я не знал!
ОТО. Тебе грызунов мало? На мой народ охотишься!
ПЭН. Пусти.
ОТО. Нет, Пэн, прощай. (Сворачивает шею Пена.) Покойся с миром, враг.
БРИГИТ. А… а!
ОТО. О… о! (Садится рядом с Бригит.)

Из лесу выходят Сильвестра и Турбо.

СИЛЬВЕСТРА. Вернёшься?
ТУРБО. Без сомнений.
СИЛЬВЕСТРА. Посмотрим. Ото!
ТУРБО. Бригит! Жива! Молодчина, выкарабкалась из ада.
СИЛЬВЕСТРА. Теперь манул оживёт.
ТУРБО. Они нас не замечают даже.
СИЛЬВЕСТРА. Не знаю, как кошка, а Ото, поверь, всегда настороже.
ТУРБО. Мне ли не знать наставника. В прошлый раз, помню, так же сидели рядышком, вздыхали.
СИЛЬВЕСТРА. Другой уже сграбастал бы и дело с концом. Может, уже?
ТУРБО. Нет, сама знаешь, после этого расходятся и никаких тебе охов-ахов. Тут чувство какое-то странное, не наше.
СИЛЬВЕСТРА. Непонятное, но красиво.
ТУРБО. Точно. Уважаю лесных котов, обожаю ваших кошек, но ты круче всех, Сильвестра.
СИЛЬВЕСТРА. Кто бы спорил. Эй, а там-то что…
ТУРБО. Мёртвая птица?
СИЛЬВЕСТРА. Это Пэн! Долетался.
ТУРБО. Ещё тёплый. Ото его приземлил, точно, его след.
СИЛЬВЕСТРА. Плюнь, мрачная птица. Ишь, повадился жрать кошек. Не по тебе пища, филин. Смерти – смерть. Отлично! Дался тебе этот сеанс, Турбо, не ходи, поохотимся.
ТУРБО. Не могу, Сильвестра, рад бы, да полнолуние.
СИЛЬВЕСТРА. Ну, мне пора на охоту, дети не спят. Счастливо. (Уходит в лес.)
ТУРБО. Счастливо. (Уходит к селу.)
БРИГИТ. А…
ОТО. О… ох. (Поднимается.)
БРИГИТ. Ах. (Поднимается.)
ОТО и БРИГИТ (хором). Да. (Уходят в поле.)


Верхотура каланчи. Входит Панса.

ПАНСА. О, Разум, я пришёл. Один я сегодня, что ли. Тогда уж, наверное, навсегда. А, всё едино.

Умирающая Жига выходит из укрытия.

ЖИГА. Я здесь.
ПАНСА. Жига… Умираешь?
ЖИГА. Вроде того.
ПАНСА. Досталось на войне?
ЖИГА. Да не воевала я, не смогла. Тот удар Бригит, он - меня.
ПАНСА. А что с ней?
ЖИГА. Не знаю. Главное, полнолуние. Плохо мне, плохо…
ПАНСА. Что смерть, что жизнь – всё едино. О. великий Разум, нас двое.

Входят Изюмчик и Вася.

ИЗЮМЧИК. Ещё чего.
ВАСЯ. Мы живы, Панса!
ИЗЮМЧИК. Жига? У, да ты, я погляжу, всё?
ЖИГА. А ты не гляди.
ИЗЮМЧИК. Больно надо.
ВАСЯ. А ведь из наших никого не осталось. Какие мы живучие, слава нам, слава!
ИЗЮМЧИК. Выбор скудный, но лучше Васька, чем Панса.
ВАСЯ. Да и ты не лучший вариант, но лучше Жиги, хотя бы не дерёшься.
ИЗЮМЧИК. Честно говоря, не терпится вплотную приступить к основанию нового кошачьего народа. Быстрее бы уже сеанс, правда, Васька? Вася-Василёк…
ВАСЯ. Значит, так. Я теперь не Вася, а Василий. И тебе не мешало бы имя подобрать посерьёзнее. Ты, конечно, изюмительная женщина, но Изюмчик – это не для королевы. Надо подумать.
ЖИГА. Тоже мне королева.
ИЗЮМЧИК. Тебе-то, что!
ЖИГА. Короли и капуста.
ВАСЯ. Капуста-то при чём?
ЖИГА. Потому что я, напоследок, покажу, кто здесь власть, и как моя хозяйка рубит капусту, так я всяких разных самозванцев покрошу в лоскуты!
ИЗЮМЧИК. Ах, ты дохлячка! (Бросается на Жигу.)
ЖИГА (отбившись). Я дохлая живее вас, живых!
ИЗЮМЧИК. Вася!
ВАСЯ. Да! (Бросается на помощь Изюмчику.)

Входит Турбо.

ТУРБО. Что за шум? Вы что, озверели!?! Двое на одну! (Бросается в бой.)

Изюмчик и Вася падают замертво.

ПАНСА. Вот и всё.
ТУРБО. Убил?
ПАНСА. Успокоил.
ЖИГА. Милый… (Умирает.)
ТУРБО (прощаясь с Жигой). Жига… Умерла.
ПАНСА. Что жизнь, что смерть – всё едино.
ТУРБО. Осквернили мы здесь всё, прибери потом, делать тебе нечего.
ПАНСА. Нет ничего. Ничего. Ничего.
ТУРБО. Меня манул научил, а его - мать. Ни к чему глазеть в небо, оно всегда в тебе. И полнолуние, и солнце, и земля, и небо, вся вселенная – в тебе, внутри. Вот с собой и держи связь. А снаружи – это не ты, это испытание твоей вселенной.
ПАНСА. О, великий Разум, я готов.
ТУРБО. Да уж. Я тоже. Да. Бывай. (Уходит.)
ПАНСА. Разум, ты меня слышишь? Ты меня слышишь… слышишь. Слышишь.