Глава 17. Бальная эпопея

Госпожа де Шеврез, у которой тоже были повсюду свои люди, и которым она щедро платила, про миледи Винтер узнала в тот же день, как та появилась в столице. Не могла же блистательная интриганка пропустить факт, что в Париже появилась еще одна женщина ослепительной красоты. И женщина эта появилась не просто в Париже, эта женщина добивалась возможности быть представленной ко двору. Но миледи Винтер была на редкость осторожна: она не шла ни на какие знакомства и связи, если они не вели прямиком к королеве-матери. Это сразу заставило герцогиню задуматься, чего добивается новоприбывшая. Она не пыталась свести знакомство с кем-нибудь, кто ввел бы ее в окружение Анны Австрийской, тщательно отбирала тех, кого принимала в своем доме. Деньги у нее водились, и немалые, потому что пошли слухи, что миледи собирается приобрести дом на Королевской площади. Де Шеврез сделала вывод, который впоследствии оказался верным: миледи Винтер – человек кардинала, который решил следить за своей бывшей покровительницей. Кардинал имел все основания не доверять мстительной и ревнивой итальянке Медичи. Вот тогда-то и пришло в голову изобретательной Шевретте, что стоило бы и ей завести при дворе Марии Медичи своего человека. И она намекнула Констанс Бонасье, что неплохо было бы найти женщину, в меру изворотливую, умную и, желательно, в меру честолюбивую, через которую можно было бы получать сведения о том, что творится в ближнем круге королевы матери. Мари-Эме сама принадлежала к ближнему кругу, но, что варится вокруг королевы, какие планы зреют в этом кругу, она, находясь в ссылке, узнавала с опозданием.
Оставалось только убедить Констанс, что это делается в интересах королевы Анны. Во всем, что касается королевы, мадам Бонасье была предана слепо, убежденно и не нуждалась в уговорах. Поэтому, появление провинциалки Аннет де Брюнель показалось бедной галантерейщице знамением свыше.
И пока Аннет примеряла платье блистательной аристократки, которая одевала его всего на несколько часов, Констанс напряженно размышляла. Конечно, было бы неплохо посоветоваться с госпожой герцогиней, но она уже далеко: господин мушкетер, ее верный паж, поехал проводить ее в Тур, чтобы, упаси Бог, чего не случилось по дороге. Когда он вернется, она сумеет передать ему письмо для герцогини, ответ он тоже привезет. Тайна будет соблюдена: мушкетер с ней не знаком, зато она видела его несколько раз: очень красивый юноша, скромный и храбрый: два очень важных качества в глазах мадам Бонасье, которая держала связь с Арамисом через его верного слугу Базена.
- Ну, как оно на мне смотрится? – мадам де Брюнель, покончив с переодеванием, обернулась к мадам Бонасье. Зеркало, которым пользовалась Констанция, как и большинство зеркал того времени, не позволяло увидеть себя в полный рост. Аннет могла созерцать только свое лицо и часть груди, полускрытой накинутым поверх только что купленным воротником. – Все бы ничего, но оно на мне не сходится.
- Эта беда поправима, - улыбнулась галантерейщица. – Корсет эту проблему устранит, поверьте мне. Оставьте мне это платье, и я вам его к вечеру верну. Я проведу вас во дворец, не переживайте, а потом… - она помедлила, прежде чем решиться предложить то, ради чего и отдавала это платье, - а потом я расскажу вам, в какой роли хотела бы видеть вас при дворе одна очень высокопоставленная дама. Скажите мне, куда мне следует отнести платье?
Аннет едва не дала адрес улицы Феру, но вовремя сообразила, что Атоса совсем не обрадует, если кто-то еще, кроме Гримо, окажется в курсе того, что он поселил у себя даму. И, конечно же, это совсем не обрадует его квартирную хозяйку, которая понапрасну бросает на него такие многообещающие взгляды.
- Я сама зайду к вам завтра вечерком, - пообещала она, кинув взгляд на Гримо, который мялся в дверях. – Гримо, не переживайте, мы уже идем.
В свою амазонку она переоделась быстрее, чем ожидала, и они поспешили вернуться на улицу Феру. Атоса они застали дома, и он явно был не в настроении. Он ничего не сказал по поводу их долгого отсутствия, но Гримо сразу же ушел на кухню. Аннет прошлась по комнате, бесцельно водя рукой по краю стола, потом остановилась перед мушкетером и постаралась поймать его взгляд, устремленный в стакан с вином. Но молодой человек сделал вид, что ничего не замечает.
- Завтра вечером меня проведут на бал, который будет в Лувре, - сказала она тихим, но решительным голосом.
- Это ваше окончательное решение? – голос мушкетера прозвучал непривычно резко и отрывисто.
- Да, я не могу поступить иначе. Мне было сделано очень интересное предложение.
- И кем же?
- Этого я не могу вам сказать, сударь.
- Отлично! Но бал состоится не в Лувре, и даже не в городской Ратуше. Его дают в Люксембургском дворце, у королевы-матери, - Атос оторвался, наконец, от созерцания стакана. – Вы понадобились Марии Медичи? Мне вас жаль, мадам: вы ничего, кроме крупных неприятностей, не добьетесь.
- Я буду очень осторожна, - пообещала Аннет, - и потом, я же наутро уеду. Честное слово, уеду, - пообещала она, встретив недоверчивый взгляд молодого человека. – Вы же знаете человека, который не даст мне остаться.
- Знаю. Как себя самого, знаю, - пробормотал себе под нос мушкетер. – Я с ним виделся, - зачем-то сообщил он Аннет. – Он заберет вас с бала, учтите. И не советую ему сопротивляться: если вы вздумаете проявить своеволие, я ему помогу. Ваше пребывание в Париже стало слишком опасным для всех. Я думаю, вы отдаете себе отчет, что можете наделать таких глупостей, которые отзовутся всем в будущем.
- Так граф говорил с вами? – Де Брюнель уставилась на Атоса широко открытыми глазами. – И как вы будете с этим жить дальше?
- Постараюсь забыть, - коротко ответил ей Атос.
 
Атос действительно пошел искать графа, едва вернув лошадь Каюзака в гвардейские конюшни. Удары колокола на Сен-Сюльпис дали ему знать, что за всеми делами он опоздал на свое дежурство, от которого собирался освободиться, обменявшись с кем-нибудь из роты. Проклиная свою забывчивость, Атос бросился в кордегардию, где всегда можно было найти кого-то из сослуживцев, но, каково же было его удивление, когда по дороге, на своем же посту, он нашел графа де Ла Фер.
- Не переживайте, никто ничего не заметил, так что и предупреждать никого не надо: я подожду вас у "Толстухи Марго".
- Меня ждут с обедом, - неловко пробормотал молодой человек.
- В этот раз подождут, ничего ей не сделается, - со смешинкой в глазах парировал граф. – Я жду вас через час в кабачке.
Атос отстаивал свой караул, как на иголках. Это был далеко не первый раз, когда его тяготило стояние на посту. Но он сам выбрал для себя роль простого солдата, и никто никогда не мог бы похвастаться, что мушкетер жаловался ему на службу. Все ее тяготы и неудобства Атос воспринимал стоически. Но в этот раз он томился, предчувствуя, что разговор с этим странным двойником будет иметь какие-то последствия и для него.
Граф ждал его в той же комнате, что и в прошлый раз. Едва взглянув в лицо молодого человека, он молча налил ему вина и пододвинул блюдо с предварительно разделанной фаршированной уткой. Атос сделал вид, что не заметил его заботы.
- Ешьте, и перестаньте делать вид, что вам все равно, что происходит, Огюст! Я знаю вас, как самого себя. Сколько будет продолжаться это сумасбродство, эти мальчишеские выходки?
- Вы позвали меня для того, чтобы делать мне внушение? – побледнел молодой человек. – Вы не господин де Тревиль, чтобы иметь право на это. Благодарю за приглашение, но не вижу смысла оставаться здесь, - он встал из-за стола.
- Сядьте! – резко остановил его граф. – Я – не Тревиль, в данный момент я некто поважнее: можете воспринимать меня, как отца, или, если вам такая мысль кажется кощунственной – как старшего брата. Где мадам де Брюнель?
- У меня дома, на Феру, - Атос ответил, но продолжал стоять.
- Отлично. Да сядьте же, наконец, вы что, собрались стоять навытяжку передо мной, как перед капитаном? – Граф де Ла Фер, с ласковой насмешкой посмотрел на своего собеседника. – Вот так уже лучше, - он кивнул Атосу, опустившемуся на свое место. – Я понимаю, вам не просто в той жизни, что вы себе устроили, - он успокаивающе положил ладонь на руку мушкетера, снова сделавшего попытку встать и уйти, - но я хочу вам кое-что рассказать. Я могу это сделать без опаски, потому что от этого разговора потом у вас останется только смутное ощущение чего-то важного для вас, а подробностей вы все равно не вспомните. Только, Бога ради, сбросьте с себя эту маску равнодушия, она вам не к лицу.
Я не могу кривить перед вами душой, друг мой, потому что ваша судьба мне совсем не безразлична, и с ней связаны судьбы очень дорогих мне людей. Я хочу, чтобы вы жили, вопреки всему, вопреки суровому времени, вопреки той боли, что снедает вас, вопреки вашему собственному упрямству и вопреки вашему неверию в счастье. Потому что вам уготована судьба, которой будут завидовать, вам уготована дружба, которая прославит вас и ваших друзей, и вам предстоит познать счастье любви, которой вы не ждете.
Атос смотрел на графа широко открытыми глазами, в которых начинал разгораться огонек.
- Да-да, вам предстоит полюбить всей душой, и вы даже не можете себе сейчас представить, как может быть прекрасна, светла и чиста любовь, которая вас поглотит без остатка на всю оставшуюся жизнь. Она даст вам силы не просто жить дальше, а жить осмысленно, она даст вам цель в жизни. О, не смотрите на меня, как на сумасшедшего только потому, что вам кажется это невозможным, неестественным, невероятным! Все пройдет, мой милый, вся боль уйдет, ей на смену придет вера в жизнь.
- Вы мне прочите то, что априори для меня невозможно, - холодно ответил Огюст. – Кто вы такой, объяснитесь, наконец! Я бы очень хотел понять, не имею ли я дело с сумасшедшим. Может быть, я резко высказался сейчас, но поймите меня и вы: ваши речи выглядят, по меньшей мере, непонятными.
- Я сказал вам, кто я, еще при первой встрече, Огюст. Сейчас повторяю. Я – это вы, только спустя много лет. Я пришел к вам из вашего же будущего, мы с вами – одно целое, мы связаны, как прошлое, настоящее и будущее одного человека. Прошлое наше едино, в настоящем мы с вами сидим рядом, а ваше будущее – это мое прошлое. Поэтому я и хочу воспользоваться нашей встречей и дать вам надежду. Живите, потому то от вашей жизни зависят жизни ваших лучших друзей и близких вам людей. А жизнь ваша будет богата на события, вам предстоит вместе с друзьями пережить немало славных подвигов.
- И уйти в венце славы? – насмешливо то ли спросил, то ли высказал уверенность мушкетер.
- И получить бессмертие, - спокойно подтвердил граф.
- Так ли хорош этот финал? – насмешливость сменилась иронией, но за ней уже проглядывала неуверенность.
- Это то, что нам будет дано, Огюст. И оно – не в нашей власти: это дар потомков и почитателей.
- У нас и такие найдутся?
- Да, и число их окажется достаточным, чтобы дать нам силы и возможности для возвращения. Но эту тему я с вами обсуждать не имею права. А пока мы с вами должны решить еще кое-что. Какие планы у мадам де Брюнель на ближайшие дни? Я опасаюсь, что она влезет в какую-нибудь историю.
- Не думаю, - покачал головой Атос. – Когда я уходил из дому, она нацелилась заняться своим туалетом.
- Каким образом? Ведь в вашей квартире нет ничего, что могло бы послужить ее кокетству, Огюст?
- В моем доме – нет, а вот на соседней улице проживает галантерейщик. К нему мой Гримо и вызвался ее проводить.
- На какой улице?
- На улице Могильщиков.
- И зовут хозяина галантерейной лавки – Бонасье, - побледнев, граф схватил за руку Атоса.
- Понятия не имею, как его зовут, но Гримо всегда покупает там какие-то нужные ему вещи.
- У него уже есть жена, у этого Бонасье?
- Может, и есть, мне об этом ничего не известно. А причем здесь эта жена вообще?
- При том, что она… - и граф прикусил язык. Ему сразу стала ясна схема, по которой Аннет собралась попасть на бал. Это была часть интриги, причем интриги, затеянной одной, хорошо знакомой ему дамы. Теперь ему придется вмешаться самому, пусть только эта сумасбродка появится при дворе, он сумеет ее оттуда выдернуть. – Огюст, мне надо раздобыть на завтрашний день такой же, как у вас, форменный плащ. Найдется еще один?
- Это мы решим, - Атос, не очень понимая, что затеял его собеседник, но видя его беспокойство, решился идти с ним до конца. Плащ ему дадут, как и форменную шляпу, и, судя по всему, ему придется подстраховать графа в карауле.
- Вы хотите завтра стать на караул вместо меня? Мы будем сопровождать короля в Люксембургском дворце. Их величества откроют бал.
- Вы угадали, мой друг. Мне надо только увести мадам незамеченной, пока она не натворила таких дел, которые потом не исправить, а потом я вам форму верну. Никто ничего не заметит – наше с вами сходство тому порукой.
 
Аннет все же и на следующий день, вечером, удалось ускользнуть от Гримо. Добравшись до дома Бонасье, она постучала: Констанс открыла ей почти сразу: ее мужа не было дома. У молодой женщины все было готово для Аннет; переодевание, благодаря умелым рукам королевской кастелянши, прошло не хуже, чем, если бы это было бы сделано парой субреток. Затем Констанс занялась прической Аннет с помощью шиньона и горячих щипцов, и, наконец, туалет был завершен. Кружевной веер довершил преображение женщины в дворянку, а бархатный темный плащ с капюшоном с головой скрыл ее от любопытных взглядов. Оставалось решить, как быть с передвижением по грязным улицам, но и здесь Констанс оказалась на высоте: их ждал портшез.
- А как Гримо вас отпустил? – удивилась мадам Бонасье.
- Он думает, что я сплю, - рассмеялась Аннет. – Вот он разозлится, когда закончит свои дела, и обнаружит, что меня нет в квартире!
- Ему попадет от хозяина. Его хозяин очень строг, - покачала головой Констанс, явно не одобрившая такой образ действий своей протеже. – Господин мушкетер станет вас разыскивать.
- А откуда вы знаете, что хозяин Гримо служит в мушкетерах? – поразилась Аннет.
- Так это все знают в округе. Трудно не заметить такого господина.
- И вы знаете, как зовут этого дворянина?
- Понятия не имею, а спросить у Гримо я не решилась. Но этот господин и красив и храбр, иначе бы он не попал в роту господина де Тревиля.
- Вот как! – протянула Аннет. – А что, красота тоже служит пропуском в ряды мушкетеров?
- А как же! – Констанс пожала плечами. – Ведь они охраняют короля, и, особенно, нашу королеву. Их величества так красивы, что в свите их не должно быть тех, чей вид не соответствовал бы королевскому величию.
"Очень забавное представление о королевской охране", - улыбнулась про себя Аннет. –" Эта крошка Бонасье наивна, как дитя. Наверное, именно такая женщина и нужна будет юному д'Артаньяну!"
Аннет, и в самом деле, сумела обмануть Гримо, сказав, что хочет отдохнуть перед балом. Пока на ее след не вышел Арман, и не схватил ее за руку, она хотела увидеть и услышать все, что способна была оценить своим быстрым умом и цепкой хваткой отчаянной искательницы приключений. С замиранием сердца она прокралась мимо прикорнувшего на табурете у кухонного стола Гримо, на цыпочках спустилась по лестнице, и выскочила за дверь. До лавки Бонасье она неслась, бесстыдно подхватив юбки и не глядя по сторонам. Зато под ноги она смотрела очень внимательно, и это спасло ее от ям и колдобин по дороге. Собственно, бегом ей было до лавки пару минут, и вот она уже стучала в знакомую дверь, которую ей незамедлительно отворили.
Из дому женщины вышли степенно, и сразу же уселись в поджидавший их портшез. Через четверть часа они его покинули и Констанс, словно мышка, нырнула в едва приметную калитку Люксембургского дворца, держа за руку Аннет. Они прошли с десяток переходов, две, едва освещенные фонарями галереи, лестничный марш, и остановились на пороге ярко освещенного зала. Оттуда доносился сдержанный гул голосов и причудливая смесь ароматов духов и цветов. Оттуда тянуло теплом, который вблизи мог оказаться душной жарой.
- Сюда мне уже не стоит заходить, меня могут выгнать, - извиняющимся тоном произнесла госпожа Бонасье.
- А меня? – опасливо поинтересовалась Аннет, инстинктивно прижимаясь к стене.
- У вас вид знатной дамы, вам ничего не скажут. Держитесь незаметной, и все обойдется, сударыня. А мне – пора! – и, ободряюще кивнув на прощание, Констанс упорхнула, как птичка.
Аннет стояла на том же месте, где ее оставила галантерейщица. Постепенно она осмелела и, раскрыв веер, стала поверх него внимательно осматривать зал, уже полный гостей. Госпожа Бонасье рассчитала верно: никто не стал обращать внимания на женщину, скромно стоящую в сторонке, и поджидавшую не то подругу, не то кавалера. Аннет так и решила: если к ней начнут приставать, она отговорится именно тем, что у нее здесь назначена встреча. Она не очень себе представляла, что станет делать, если кавалер окажется слишком настойчив, но в ней неистребима была уверенность, что она сумеет выпутаться из любого положения. Поэтому, когда перед ней возникла красная мантия кардинала, она даже не стала извиняться за то, что обошла стороной его помощь. Как сумел засечь ее, скромно прилепившейся за колонной, орлиный взор Ришелье, она не поняла, но откуда ей было знать, что у кардинала везде были свои люди, и, не успела ее нога опуститься на землю Люксембургского сада, как один из носильщиков поспешил доложить людям его преосвященства, что означенная госпожа находится во дворце.
- Мадам де Брюнель! Какая приятная неожиданность, сударыня! Вы решили избавить меня от хлопот по предоставлению вас королеве-матери? Сумели найти достойную даму, готовую ввести вас ко двору?
- О да, Ваше высокопреосвященство, мне показалось, что заставлять вас заниматься таким делом среди всех ваших забот было бы верхом нахальства, - Аннет постаралась улыбнуться самой очаровательной своей улыбкой; она совершенно не испытывала ни страха, ни смущения перед кардиналом - только лишь любопытство.
- Ну, сударыня, вы плохо думаете обо мне. Если я пообещал позаботиться о вас, то я не мог забыть о своем обещании. К тому же мой личный секретарь, господин Шарпантье, всегда бы напомнил мне о вас, если бы заметил, что я за государственными делами позабыл о столь незначительной услуге.
- Именно потому, что услуга и мне показалась недостойной вашего внимания, я решила воспользоваться предоставленной мне возможностью.
- А как зовут вашу возможность, мадам? – тонко улыбнулся в усы кардинал, и увидев, как замялась Аннет, добавил сухо и многозначительно, - Не думал я, что услуги ничтожной галантерейщицы с улицы Могильщиков будут для вас привлекательнее покровительства кардинала Ришелье. Мадам, рядом с вашим обещанием раскрыть мне некоторые тайны бытия, мое покровительство выглядит всего лишь слабой благодарностью. Я все же надеюсь на ваше благосклонное внимание к моей особе. Я не хотел бы оказаться перед фактом, что мадам забыла свое обещание и исчезла раньше, чем выполнила его. Поэтому, я постараюсь окружить вас заботой, и для надежности предоставлю в ваше распоряжение своего доверенного человека. Рядом с ним вам ничего не грозит: каждый ваш шаг будет охраняться так, словно вы – королева Франции.
И, слегка поклонившись Аннет, кардинал поспешил к входящей в этот момент в зал Марии Медичи. Журналист в Аннет съежился, превратившись в напуганную женщину: к ней подходил тот, кто должен был исполнять роль конвоира и телохранителя одновременно: граф Рошфор.
Она никогда его не видела до этого, но сразу поняла, что именно таким и должен был быть верный клеврет кардинала. Высокий, худощавый, еще не старый – лет тридцати пяти, с густыми вьющимися волосами, черноглазый и похожий на испанского цыгана, с гибкой фигурой фехтовальщика и плавной поступью дворянина, он показался ей опасным человеком с первой минуты.
" От такого так просто не удерешь!" – подумала она и приветствовала графа Рошфора улыбкой, которой сама же и пожелала бы большей уверенности и обворожительности. Если бы она знала, что сказал кардинал своему доверенному шпиону, она бы ужаснулась.
" Рошфор, не выпускайте из виду кастеляншу королевы, некую мадам Бонасье с улицы Могильщиков. У ее мужа там галантерейная лавка. Эта Бонасье наверняка связана с госпожой де Шеврез: она связная между герцогиней и королевой. Наша дама из Тура желает знать, что творится не только в Лувре, но и в этом дворце. Вот зачем ей понадобилась эта прорицательница. Она надеется, что королева-мать увязнет в этой ловушке, попадет под ее влияние, как это было с Элеонорой Галигаи. Я должен знать о каждом шаге этой дамы: она может быть очень опасна!"
Рошфор представился коротко и четко, и расположился неподалеку. С этой минуты Аннет стало не до бала: она едва замечала, что происходит в зале. Как теперь ей убраться незаметно? Что будет с мадам Бонасье: оказывается, она под наблюдением была давно, еще до истории с подвесками. Бедная женщина и не догадывалась, что за ней ведется слежка.
Почти тут же Аннет заметила, что в зале появилась еще одна дама, на которую не обратить внимание было просто невозможно. Невысокая, хрупкая, богато, но со вкусом одетая блондинка, была красива, ослепительно красива, красива даже по меркам современного Аннет мира. И она, с непринужденным видом, направлялась к Рошфору, который любезно сделал несколько шагов ей навстречу.
- Так это и есть та женщина, что пыталась занять мое место? – чуть слышным голосом, почти не шевеля губами, спросила блондинка, без стеснения окидывая Брюнель пронзительным взглядом. – Она мне не соперница, граф!
- Миледи, никто и не говорит о таком, уверяю вас, - одними глазами улыбнулся Рошфор. – Скорее всего, она слышала это имя из чьих-то уст и решилась использовать его.
- Не из уст ли герцогини де Шеврез?
- Все возможно. Мы ничего о ней не знаем.
- Вот и предоставьте ее мне. Я быстро выясню, что у нее за душой.
- Миледи, никто и не сомневается в вашей способности в кратчайший срок вытрясти все сведения из любого.
- Отлично! В таком случае я заберу ее к себе, - решила миледи, но Рошфор неожиданно воспротивился.
- Его высокопреосвященство поручил мадам де Брюнель моей опеке. Я должен быть все время рядом.
- Ну, так будьте! – миледи Винтер с треском раскрыла свой веер. – Похищать я ее не стану, а вот ее обществом надеюсь насладиться подольше. Так что вы, граф, не знаю ваших планов на сегодняшний вечер, поневоле окажетесь третьим в нашей компании.
- Зачем она вам, Анна? – Рошфор нагнулся над ручкой миледи.
- Она посмела назваться моим именем, Шарль-Сезар! Я этого никому не прощу.
Рошфор вздрогнул: в голосе красавицы ему почудилось шипение змеи. Он уже знал кое-что о прошлом этой обворожительной женщины, и понимал, что даже интимность имен в их беседах не спасет его, если он чем-то обидит миледи Винтер.
- Она, почему-то, очень важна для Его преосвященства.
- Мне она нужна пока только для установления истины, граф. Познакомьте нас.
Теперь они уже вдвоем приблизились к Аннет, которая в душе проклинала эти знакомства. Безобидная затея с просмотром королевских увеселений, грозила перейти в нечто, весьма опасное.