Беседы с Никифоровичем

Вообще-то его зовут Анатолий Никифорович, он жив и здоров, живя на своей исторической родине. Но привыкли звать и до сих пор вспоминают как Никифоровича.
Поводом к началу этих бесед стали известные события февраля 2014 года. Высадка российского десанта в Крыму вывела его из душевного равновесия – весь гнев его  украинской души вылился на соседнюю страну. В нашем коллективе, однако, он находил мало поддержки. Скорее наоборот – его высказывания натыкались на откровенное злопыхательство коллег по работе.
Я его поддержал. Не только из-за понимания его патриотических чувств, но из-за собственного неприятия циничного попрания международных гарантий целостности Украины. И потом – он был уже достаточно пожилым человеком. За глаза я звал его «аксакалом», имея в виду и возраст,  и долгие годы жизни в Узбекистане. 
Никифорович был, что называется, «доморощенным философом».  Увлекался астрологией.  Составлял гороскопы всем сотрудницам нашей поликлиники, входя, таким образом, в зону их особого доверия. Но уровень его знаний и интересов был куда шире. Причем все это было плодами любопытства и самообразования.
Как-то он сказал: «Империи должны исчезнуть – они себя исчерпали». Разговор шел о распаде СССР в девяностые. Меня удивляло, что процесс распада продолжался, не обещая завершения в ближайшем будущем.  Со свойственной ему странно-снисходительной улыбкой  он выдал новую реплику:  «Что бы вновь объединиться, надо разъединиться до конца». До какого конца и когда ждать его наступления?
Увы – наполнить это содержанием мы не успели. Никифорович завершил свой минский этап жизни и вернулся на родину, в тот самый город, от которого Михаил Светлов требовал ответа: «Давно ль по-испански вы начали петь?»
Это была не единственная беседа. Много времени заняла у нас и шахматная игра, рассуждать и спорить во время которой, понятное дело невозможно.
Не так давно, перечитывая сочинения незабвенного Козьмы Пруткова, я обнаружил удивительный афоризм: «Не в совокупности ищи единства, но более – в единстве разделения». И вспомнил снова Никифоровича, который лучшим государственным строем считал анархию.