497. Хуторская чертовщина. Неприятная встреча

                Захарка подгоняемый азартом удачно выгоревшего дела, широкими шагами шёл впереди, от него не отставал Миха, можно было сказать, что он дышал в спину впереди идущего, а вот Лёха выдыхался, хотя его мешок с каждым шагом становился чуток легче.
                И только сила слова и упорство, с которым он приговаривал:
                «Себе, себе несу»
              придавало ему сил, знать бы ему, что нести мешок осталось совсем немного, так как путь от места кражи был почти вдвое короче, чем от двора бабка Саньки, он бы воспрянул духом.
           А так хотелось плюхнуться задом в сугроб и отдохнуть минуток с десять, чтоб восстановить учащённое дыхание, да дать сердцу сбавить ритм, оно от непомерной нагрузки колотилось как заведённое.
                Отстать от товарищей, значит пасть в их глазах полным доходягой, хотя в попойном деле он им ни когда не уступал, сказывалась многолетняя закалка.
                Лёха едва поспевал за Михой, который маячил впереди, то появляясь, то пропадая в снежных завихрениях, его брала злость, ну куда они торопятся, могли бы и по медленней идти, а всё этот Захарка неугомонный, дури много, а ума, как у того гуся.

           Весело подрыгивая словно пританцовывая, сопровождал хуторской чёрт троицу друзей совершивших ночную кражу, он подбрасывал вверх снег, размахивал руками, чтобы снег не только падал сверху и на спины подгоняемый ветром, а ещё залеплял лицо и глаза.
                Создаваемые трудности делались для того, чтобы ещё больше ценилось приобретенное зерно не законным способом, чего толку в том, что тут взяли и легко перенесли туда, скучно правда ведь.
                А когда бредёшь наугад, едва различая видимые предметы, ненароком начинаешь нервничать, а это первый признак того, что есть вероятность неприятного окончания такого удачного дела.

              Захарка, как опытный проводник, ногами чувствовал дорожку, иногда его заносило влево, иногда в право, но он всегда держался верного пути, тому, кто был позади, было проще, иди следом, всего – то на всего и не отставай.
             Ориентируясь местоположением своего двора, даже в такую пургу, а метелью такое природное безобразие и не назовёшь, Захарка стал высчитывать, когда подойдут к двору Лёхи и как он не старался всё ж промахнулись мимо калитки, которая не закрывалась с момента выпадения снега, да и вообще её трогать не стоило, если она и держалась, то только на честном слове.
               Только по скособоченным на бок воротам Захарка понял, что просчитался слегка, резко остановился, в него с ходу воткнулся Миха, а вот Лёхе было в самый раз, он остановился как раз напротив своей калитки, только и сумел, что проблеять:
               -Стой падлы. Сюда, сюда ходи.

       Лёхин двор один из немногих, где снег вовсе не чистился, а чего его чистить, придёт весна всё растает, чего себя зря утруждать, протоптали тропинки и достаточно будет.
              Слава богу, есть кому топтать, только вот за Новогоднюю ночь и не сосчитать сколько раз прошлись с улицы до хаты и от хаты до улицы.
                И ещё раз  пройдут, положат мешки и опять обратно, тропинка шириться и превращается в утоптанную дорожку, ровную и гладкую.
                Лёха мужик дрянной, в смысле не хозяйственный, двор полное запустение, сказать, что он лентяй не совсем верно, просто у него руки не доходят, а всё от того что не хватает времени.
                А почему его не хватает, так сами посудите, где ж ему взяться, когда друзья - товарищи то и дело сманывают на всякого рода авантюры, а он человек слабохарактерный отказать не может, а как тут откажешь, когда намечается грандиозная пьянка.
            Лёха попёр на горбу свой мешок к хате, так как его сарай не надёжное место, да к тому же мал, а на данный момент там вся скотина ютится, сожрут же гады содержимое мешков, сожрут и не подавятся, так как существуют впроголодь.
          И всё по самой банальной причине, с кормами туговато выходит, запас маловат, да и сам Лёха их безбожно обкрадывает, всё тащит на пропой, брала бы бабка Санька на обмен сеном, так уже и от стога мало бы чего осталось.
     Сараюшка за многие годы врос в землю и представлял собой скудное строение с почерневшей с годами соломы на крыше, перекосившиеся двери подпиливались  снизу его бабкой по мере  опускания на грунт.
               Почему подпиливала именно бабка, так у Лёхи из инструмента окромя тупого топора  ничегошеньки и не было, а идти к соседям клянчит пилу, считал ниже своего достоинства, да и кода ему заниматься дверями, когда есть дела по важнее.
                Вот подсказать той же бабке, как правильно держать пилу и по какой уровень отпилить, на это он был мастер, тут у него такой проявлялся интерес руководителя, что мог подолгу покачиваясь с лёгкого опьянения на чурбаке, балаболить умные речи, дымя цигаркой.

          Поднесли свои мешки Миха с Захаркой и поставили у дверей рядом с мешком Лёхи, тот в это время пытался отворить дверь, но та была закрыта на запор изнутри.
            -Вот баба вредная.
                -Ведь на зло затворилась и главное подлюка делает вид, что спит.
                -Да хрен там спит, лежит сучка и радуется.
         - А самой дуре невдомёк, что мужинёк принёс три мешка ячменя.
                -Зинуха! Отворяй!
             Иди глянь, что мы принесли!

          Не будет секретом, что в хату несли всё, вот скоро окотятся овечки и ягнят перенесут в хату, чуть позже отелится корова и телёночка опять же сюда, гуси сядут на яйца, куда их?
           Опять же в хату под лавку и будут они из под лавки щипать за ноги, пока не вылупятся гусята.
         В этом ничего необычного не было, все делали так, как в бедняцкой семье, так и зажиточной, только с той малой разницей, что у богатых места по более будет.
           Такое хозяйствование велось с давних пор, и нарушать древние традиции ни кто особо не собирался, а всё потому, что так привычнее, всё малое в любое время суток под бдительным присмотром.
                -Зинуля, ну хватить дуться.
              -Ей богу притащили три мешка зерна, да ещё какого.
         -Вот, выменяли, на твой оклунок.
          -Да без всякого обмана, глянь хотя бы в окно.
               -Не, ну ты посмотри какая зараза, а!
                -Вот как после такого быть.
                -Унёс- плохо, принёс – опять плохо.
         -Этим бабам не угодишь, чтобы не сделал, всё не так, всё не по - ихнему.
                -Да окрой же, гадюка подколодная.
                -Вот стерва упрямая.

       - Чувствую долгая песня затянулась, оставить здесь мешки не дело, первый же прохожий заметит.
              - Надо бы надёжно припрятать.
     -А давай братушки в стог припрячем, чем не укромное место.

        - Да, Лёха, с бабами ты управляться не умеешь.
               -Попробовала бы моя не открыть, так бы рожу начистил, что неделю бы на улицу не показывалась.
                - Стоит мне только у калитки появиться, как уже дверь отворяется, не спят, ждут хозяина.

          -Ну ты Миха, и умелец басни сочинять, приходилось видеть, как тебя жинка встречает, съездила рогачом по спинюке, аж пыль столбом пошла.

        -Так это когда было.
                -А счас всё они у меня тут, в кулаке
                и Миха сжал свой кулак и потряс перед собой,
       - если что, так сразу и без всяких разговор.

      -Будет вам бохвалиться. Понесли прятать.

          Никого не удивило, что мешок у Лёхи  чуток меньше остальных, да и когда его разглядывать, когда пора возвращаться к бабке Саньке, хмель почти выветрился и организм требовал добавки.
                Надёжно спрятав мешки в стог, можно было отправляться обратно, к тому же  утихомирилась погода, не сказано повезло, ведь в такую круговерть ни кто их не мог увидеть, что гарантировало полнейшую непричастность к произошедшему воровству.
                Энтузиазм подпирал сзади, шагалось легко и бодро, пьянчуги торопились, вывалил на улицу через калитку, неожиданно наткнулись на самого Григоренко, вот его - то как раз и не доставало в данный момент и какого чёрта спрашивается ему не спиться?
                Александр Иванович  преградил дорогу, он стоял перед ошалевшей троицей мощной стеной, в расстегнутом тулупе одетым поверх рубахи, в холщёвых штанах и валенках, а на голове красовался лисий малахай, воткнув руки в бока, учтиво произнёс:
            -Вот мне, вы голубчики и нужны.
               -Видел, видел, не буду отрицать.
                -Давненько вас пытаюсь найти, да как – то всё не получалося.
             -А тут смотрю вот они, сами на ловца бегут.
                -Похвально.

          У Лёхи, Михи и Захарки моментально выветрился остаток хмеля из голов, оставив после себя давящее чувство головной боли и неприятного ощущения  чего – то отвратительно не хорошего во рту, что отчётливо читалось на их скисших лицах.
           В данную минуту  могло показаться со стороны, что они вляпались во что- то отвратительно жуткое, хотя на самом деле оно так и было, неприятен был им Григоренко во всех отношениях, да и намёк делал видно не спроста, выследил же гад.
               Этому Лёхе меньше надо было орать на свою жинку, не открывает и хрен с ней, нет же надо было показать себя, мужик домой пришёл.
                Пришёл, ну и что с этого, да плевать ей хотелось на такого мужика, которого ни во что ставила.
                Вот и докричался дурень, что припёрся ни свет ни заря этот Григоренко, теперь вот отдувайся перед ним, стоит барином, красуется, въехать б ему бы разок между глаз, что аж из валенок выскочил, да нельзя, положение обязывает сдерживаться, как ни как хуторская власть, чтоб ему провалиться на месте.

         -И куда это вы хлопчики вновь путь держите?
              -Понимаю.
                -Дельце заманчивое, раз взяли и ещё захотелось.
       -Этот сколько ж вы сумели за раз управиться, думаю в пудов пятнадцать вышло?
          -Складненько получается, это что ж выходит, здоровому мужику хлебца на цельный год обеспечено?
              -Хорошая прибавка.
       -А вы случаем не запамятовали, что за каждым из вас имеется давняя недоимка, да и процентик набежал.
           -Юрков, а у тебя по более всех будет задолжностей.
              -Как собираешься рассчитываться?
   -Может мы счас, мешочки снесём в счёт погашения долгов?
      -Как ты на это смотришь?
      - Понимаю, твоя доля только треть.
         - А мы за компанию уладим процентик, всем по чуть – чуть и скостим.
              -Как вы на это смотрите?
     - Я же не спрашиваю, у кого вы зерно умыкнули, хотя могу заставить вас отнести обратно.
         -По глазам вижу, что на такой позор вы не согласны и правильно  думаете.
          -Человек я простодушный, зря напраслину говорить не буду, тем более только начался  новый год, к чему в такой праздник портить настроение себе и людям, ведь должно быть весело, так ведь?
               -Ну вот и вы такого же мнения.
      -Вот что я предлагаю, отодвинем  сроки выплаты до лучших времён, а они обязательно наступят, стоит только загадать в эту чудесную Новогоднюю ночь пожелания и они обязательно сбудутся, поверьте мне, так и будет.
         А за то, что я вам временно прощу все ваши долги, вы меня прокатите на моих санях, эдакой тройкой промчите по улице туда и обратно, и всёго – то.
             -Чего нахмурились, веселее смотрите, не хотите везти обратно, тогда кружок вокруг хутора, по дороге мимо усадьбы и въедем в хутор к моему двору с западной стороны.
           -Согласны?
                - Или мне позвать народ?
         -Выбирайте, я насильно заставлять не буду.
        -Саночки – то у меня лёгкие, сами так и едут.
          -Лошадку впрягаю только для вида.
            -Так что решили?
              - Идём за санями?
                -Вот и правильно, вот и молодцы, потешимся в удовольствие, чего  - то зря скучать в такую дивную ночь.
                Идём, хлопцы, чего стоять и мёрзнуть!


24 – 25 июнь 2019г.