Случай, произошедший с моим другом в 2007ом

На окраине Чернигова, у реки Десна, есть лес. Он полон тропинок и полян, где люди гуляют и собираются на пикники.
Одним из наиболее частых посетителей леса является мой друг Глеб.
Как-то раз он пришел ко мне домой белый, как стена. Я спросил его, что случилось. А тот рассказал мне историю, после которой я подумал, что у моего друга непорядок с головой.
Как-то раз, он, как обычно, прогуливался по лесу. Шел себе молча по тропинке и о чем-то размышлял.
Глеб знал лес вдоль и поперек. Каждую его тропинку, полянку, каждый закуток. К слову, он гулял исключительно по протоптанным дорожкам и никогда не сворачивал в чащу. Но в тот день ему что-то стукнуло в голову и он решил сойти с привычного пути.
Пробиваясь сквозь ветки, кусты и паутину, он вышел на небольшой островок среди деревьев, где находилось кострище, двое бревен рядом и двое "отдыхающих"...
Глеб от неожиданной встречи испугался, затем машинально поздоровался, а, затем, присмотревшись, испугался вновь. Перед ним сидели два фашиста.
Услыхав это, я внимательно посмотрел на своего товарища. Сначала мне захотелось засмеяться, но, видя насколько серьезен мой друг, я передумал.
На мой вопрос о том, что, возможно, ему померещилось, Глеб стал описывать фашистов в подробностях.
Он сказал, что они были одеты в серые шинели и такого же цвета пилотки. Он уточнил, что это была зимняя форма, но, тем не менее, они были одеты именно в нее, хоть на дворе и стоял июль. Рядом с ними валялись вещь-мешки и автоматы. На костре стоял котелок, вокруг которого были разбросаны пустые консервы. Так же он углядел бутылку, в которой верно оставалось немного шнапса.
В целом - продолжал Глеб - вид у фашистов был потрепанный. Лица у них были худые, цвет кожи болезненный, глаза какие-то туманные, а щеки поросли густой щетиной.
Когда произошла внезапная встреча, в воздухе повисло молчание. Глеб - как он сказал - ошарашенно глядел на фашистов, а те, застыв с алюминиевыми мисками в руках, уставились на него.
Первыми ожили фашисты. Один из них взял чистую миску и наложил туда каши из котелка. Затем взял кусочек хлеба и ложку и все это протянул Глебу. Тот, с каменным лицом, принял подношение. Он уточнил, что миска и каша была странно холодная, хотя под котелком тлел костер.
Второй фашист пригласил его присесть напротив и налил в кружку немного шнапса. Глеб присел. Все это время, все трое молча рассматривали друг друга, как бы изучая.
В конце концов - рассказал Глеб - они выпили и поели. Пару раз один из немцев пытался заговорить с Глебом, но последний не знал языка. Поэтому почти всю трапезу они просидели молча.
Глеб признался мне, что как только он доел и выпил жгучего шнапса, он, при первой же возможности, поспешил удалиться. Он медленно встал с бревна и, пятясь назад, говорил спасибо и кланялся. Те провожали того пристальным взглядом, пока Глеб не скрылся из виду.
Я слушал своего друга и не мог понять шутит ли он, либо же нет. Я до сих пор этого не знаю. Но точно знаю, что Глеб продолжает гулять по тому лесу, но больше с тропинок не сходит.