Еврейская штучка

   
 
  Недавно закончилась война. Шёл третий год восстановления страны от разрухи. В Советском Союзе только что отменили  карточную систему, но из-за засухи  и, как следствие этого, неурожая, произошло повышение цен на основные продукты. Народ, не имея полноценной  работы, а тем более дохода, начал голодать. Страшнее всего было то, что в деревнях от голода начали умирать люди, в основном крестьяне.
  Сталин готовился к войне с Западом  и копил зерно, а гражданам СССР исподволь внушалась опасность агрессии с Запада, необходимость  милитаризации и пополнения мобильных резервов.  По его приказу решено было изъять больше хлеба для пополнения закромов.  Военные расходы значительно увеличились, а зарплата резко сократилась. Летом 1947 года в стране уже был голод.

- Яша! И где вы пропали?! Я же переживаю, вдруг у вас всё хорошо. А ведь я имею Вам кое-что сказать.
– Не хочу вас расстраивать, но у меня всё хорошо, кроме работы и денег.
– Да, деньги это хорошо, но их надо где-то взять. А чтобы их взять,  надо заработать, а то будет голодно.  Вам голодно, Яша?
– Голодно, Золман. А что делать? Такая у меня традиция, каждый день хотеть покушать.
- Что делать, что делать, – задумчиво проговорил Золман. – Что-то, Яша,  надо думать, а то в животе  будет пусто, да  и детям  домой что-то  принести  надо. У вас, Яша, голова светлая,  руки «ювелирные», я себе знаю, а вы себе думайте.
  Ещё до войны, в Бессарабии, Яша работал мастером золотых дел, а попросту говоря, ювелиром. Потом была эвакуация на Украину.  А после возвращения уже в Молдавскую  СССР,  Яша подрабатывал, чем мог: лудил кастрюли, точил ножи и ножницы, чинил швейные машинки, ну, в общем, зарабатывал, как мог.  Знающие люди уважали Яшу за мастеровитость и качество работы,  хотя и этот талант в бедной стране кормил его плохо. Был он выше среднего роста, выглядел  худощаво и не очень опрятно.  Так сказать, сильно за собой не следил. Его чёрный сюртук, явно большего размера, чем фигура обладателя,  неуверенно держался на худых плечах Якова и постоянно сползал  то в одну сторону, то в другую.  Жидкая бородка выдавала в нём интеллигентность. Взгляд был просто никакой, или недоумевающий. И всё это сверху прикрывала чёрная фетровая шляпа,  которая уж точно  уверенно держалась на Яшиной лысеющей голове. Вопрос о национальной принадлежности ни у кого не вызывал сомнения  и Яша этим гордился.
– Что думать, Золман, людям кроме как покушать ничего не надо. Все вон оборванцами ходят, только и думают об еде.  Кому сейчас мои золотые руки нужны?  Хожу без работы, мучаюсь. Чувствую себя, как  шлимазл,  да и Софочка моя постоянно меня пилит за то,  что  денег домой не приношу. Я только когда выпью, её не боюсь, но до такой степени я ещё не напивался. Я, конечно, с ней счастлив, а куда мне деваться.
– Да, Яша, самый страшный вид безработицы – неработающая голова. А ваша голова должна думать.
- Ну, это ладно, – грустно вздохну Яша.  –  Посмотрите, Золман, народ  из деревень в город побежал, там сейчас тоже очень плохо — голодно.  Яша перешёл на шёпот:
– Говорят,  МГБ последнее продовольственное и семенное зерно из закромов повыгребли, возможно опять с империалистами  воевать будем.  Народ на одной картошке сидит и той мало, нету, не уродилась.
– Азохен вей,  Яша. Тише, пожалуйста, Яша, тише. Об этом даже шёпотом думать опасно. По губам могут прочитать, я знаю. Надо думать не о политике, а на чём заработать, а то мне последних денег только и хватило на картофельные очистки. Дожили. Скоро и шелуху продавать будут.
  В отличие от приятеля,  Золман был низкорослым, крепким мужчиной с улыбающимися, добрыми и, в тоже время, хитрыми и умными глазами, которые всегда смотрели по сторонам, охватывая всё, что могли увидеть и всё, с чего можно было что-то поиметь. До войны у Золмана была редкая, но интеллигентная профессия – фотограф. Во время войны Золман партизанил,был награждён медалью,  но этим не кичился, хотя все, кто его знали, отзывались  о нем как о боевом мужике. С утра  и до вечера Золман был в бегах, искал, где и на чём можно было заработать, чтоб было,  что принести домой жене Сарочке и маленькой дочке.
- А, что, Золман, очистки-то приличные были, толстые?
- Да умоляю вас, – сочно и с хрипотцой отозвался приятель. – Хотя таки да, неплохие. Видать баба на картошке сидит, да ещё и с очисток приработок имеет. Чтоб мы так жили. Я её постоянно на рынке вижу.  Мимо не пройти. Она такая вся «незаметная», что люди, проходя мимо неё, вначале обращают внимание на её огромную грудь, которая всегда лежит на прилавке, а потом уж на её лицо. Такая вся сытая, упитанная, с белыми зубами. На шее бусы янтарные и каждая бусина с голубиное яйцо. Целое состояние. Ей бы не на рынке торговать, а «бандершей» в борделе управляться.
- Боевая шикса!
- Видать,  тётка не знает, что такое недоедать. Вроде городской выглядит, как на Привозе, а вот бульбес ей кто-то из деревни подвозит.
- Вы столько ей внимания уделили, Золман, что она, видать, и впрямь заметная фигура. А вы зачем мне за её зубы сказали? – неожиданно спросил Яша, шаря языком у себя во рту.
- Да потому что с плохими зубами такое лицо не наешь, – язвительно и с издёвкой ответил Золман. - Ни в один тухес не лезет.
- Ну да, – подумав вслух, согласился Яша. – А я думал, что так про жопу говорят.
- Ну,  я аккуратно,  шоб не обидеть.
- И что, за день много очистками торгует?
- Да постоянно, я знаю.  Вроде только распродаст, головой повертит, поохает, поозирается и глядь - снова поднесли.  За картошку и спросить могут,  откуда так часто, а кто за очистки спросит?
- А Сара моя, кудесница, чтобы она мне была здорова, хорошо их помоет, подсушит, а когда и кожицу снимет и много разного приготовить умеет.  Плохо когда очистки тонкие, тогда возни с ними больше, особенно когда ещё и ковырять нужно.
- Это интересно, Золман. Я бы сказал, очень интересно.
- Вы про что, Яша?
- Я про очистки, Золман.  Ну, мне пора,  зай гизунт, – сказал Яша и распрощался.
 Через два дня приятели снова встретились.
- Золман! Я имею вам кое-что сказать и показать, – с этими словами Яша достал из  за пазухи аккуратный свёрточек, красиво раскрыл его своими длинными пальцами  и показал интересное изделие, произведённое его  руками – картофелечистку,  хотя Золману на секунду показалось, что сейчас ему покажут редкий бриллиант.  Со словами «Умыкнул у Софочки»,  Яша достал из бокового  кармана помытую, сухую  картофелину и продемонстрировал приятелю, как  работает картофелечистка. После того как картошка была очищена, Яша аккуратно завернул очистки и картофелину в обрывок газеты и положил в карман.  Золман с интересом наблюдал за происходящим   и, покачав одобрительно головой, отметил: «Вэй, Яша, здорово».
- Можно даже толщину среза регулировать, – сказал Яша. –  Быстрее ножа чистит, раза в два и, главное, аккуратно, ровно и экономно.
- Дааа, Яша, умеете удивить, – сказал Золман, очень внимательно рассматривая изделие.
- Как считаете, мы можем с этого что-то поиметь? – Спросил Яша.
  Золман пристально посмотрел на Якова и философски произнёс:
- Главное, Яша, чтобы нас «органы» с этого не поимели за незаконное предпринимательство, а то далеко отсюда на Север поедем.
- Вэй з мир. Не дай Бог, Золман. Лучше песок на зубах, чем иней на яйцах. Не надо нам плохо думать, надо думать, как можно хорошо и аккуратно продавать.
- Для начала, конечно, будем понемногу пробовать предлагать, продавать, я знаю. Будем посмотреть.
 Подумав, добавил: "Короче, будет день, будет пища".
- Чтобы продавать, Золман, нужно работу изделия показывать. Нужна картошка.
- Картошку найдём, а вы пока, Яша, наделайте ещё. Если с людьми будем правильно разговаривать, то можно договориться, я думаю.
  Через пару дней приятели встретились и Яша принёс ещё с десяток изделий.
- Вы знаете Яша, у меня созрел план. Вы театр любите, Яша?
- Конечно да, но предпочитаю ресторан.
- Ой-вэй! Но в ресторан надо с чем-то идти. А когда не с чем, поговорим за театр. Нам с Вами Яша придётся побыть актёрами немного,  разыграть спектакль на рынке. Я продаю, вы покупаете и всё такое.
- А, может,  мы, Золман, Беню пригласим, он актёр.
- Беню не надо. Он ещё рот не успеет открыть, а уже свою долю попросит. Мы сами справимся, главное слушать меня.
 После обеда Яша и Золман, не теряя времени, направились на рынок к той тётке, которая продавала картофельные очистки.
- У вас очистки свежие или потом дешевле будут?
- Вы пришли покупать или спрашивать?
- Я пришёл, мадам,  вам кое-что предложить.  Вот, – и Золман протянул картофелечистку.
- Азохен вей? И что мне с этим делать? - Проговорила тётка,  вертя в руках не понятный ей предмет.
- Это то, что вам нужно, чтобы чистить бульбу.
- Что мне нужно, так оно у меня есть, нож.
- Но это лучше, это чистит быстрее, - убеждал Золман.
- Зачем мне быстрее? Мне торопиться некуда.
- Смотрите, уважаемая, можно потоньше, можно потолще. Можно носиком поковырять. И всего-то за два килограмма картошки.
- Вэй?! Вы с ума сошли? Извините, но, к сожалению,  я ничем не хочу вам помочь. И с чего вы решили, что у меня есть картошка?
- Я, конечно, дико извиняюсь, мадам, - с лёгкой улыбкой проговорил Золман, - Ну это же понятно, у вас есть очистки и они с чего-то же берутся.
- Молодой человек, не морочьте мне голову, с чего-то и дети иногда берутся.
- Мы сейчас не про детей, мадам, дай бог им здоровья и вам. Мы сейчас про картофелечистку. Вещь хорошая, нужная. Всегда пригодиться.
   В это время подошёл Яша и, обращаясь к Золману, спросил:
- Простите, что вторгаюсь в ваш разговор, но я вижу, вы что-то предлагаете.
- Да вот,  кортофелечистка.
   Яша взял вещь в руки и покрутил.
- Неплохая работа, скажу я вам. Если она ещё и работает, так она чего-то стоит. И как посмотреть?
- Уважаемая, вы бы не могли продать одну бульбес? - попросл Золман.
  Тётка поозиралась по сторонам и, глядя на Яшу, произнесла:
- Идите куда шли, или куда вас там послали. Не мешайте нам общаться.
- Ну, вы же не покупаете, а я подумаю, - ответил Яша.
- Вам не надо думать, вам надо идти мимо. Азохэнвей.
- Уважаемый, давайте отойдём в сторону и поговорим, – обратился Яша к Золману.
- А ну-ка, ша! У вас, что,  нету слуха? – вспылила женщина. – Идите мимо. Ваш сюртук пора продавать.
- Я не слухать пришёл сюда, а покупать. А вы, я вижу, какая-то невесёлая.
- Вы шо, с мозгами поссорились? Не расчесывайте мне нервы. Я щаз сделаю вам скандал и вам будет весело.
- Хорошо, хорошо мадам. Но если вы так волнуетесь, не буду вас расстраивать.
  Когда Яша отошёл, тётка опять покрутила в руках картофелечистку.
- Какая-то она неприглядная. Ох,  не знаю, опасаюсь я.
- Зато чистит ровно, красиво.Все любят красиво. А вы хотите красиво? Да или нет? Когда красиво, тогда и  клиенты к вам косяком попрут и будет вам гешефт.
- Ой! Не делайте мне смешно. По-моему, это всё полный  хэлоймес. Обрезки у меня и так купят.
- Уважаемая! Красивые очистки купят быстрее. Ловите ушами мои слова. У вас у первой такое будет. Ещё захотите.
- Молодой человек, не морочьте мне модебэйцелы. Угомоните свои таланты, а то на нас слишком долго смотрят.
- Мадам, завтра это будет у всех, а у вас не будет, – настаивал Золман, – будете расстраиваться. Вот мужчина сразу увидел толк.
- Толк видят все, не все покупают.
- Зато вы можете купить.
- Ой, не знаю я! Аж вся взмокла.
- Ну давайте предположим, что вы приличная женщина и я готов с вами договариваться.
Тётка даже приоткрыла рот, "переваривая", что ей сказали.
 Выждав паузу, Золман добавил: – Ну, так вы будете покупать или мне забыть за вас навсегда?
- Не надо спешить скорее, чем я. Мне надо подумать.
- Что тут думать, мадам? Тут надо меняться. Вещь хорошая, передовая.
- Передовая моя грудь, которая выросла раньше, чем я и просится на двор.
- Конечно, грудь у вас как надо, просто цимес, но мы сейчас не о ней говорим, хотя определённо вы начинаете мне нравиться.
- Да неужели? Какой вы! Не уговаривайте меня, а то соглашусь, – уже более дружелюбно заговорила продавщица.
  Она вертела в руках картофелечистку и постоянно глубоко вздыхала, прикидывая, нужно ли ей эта вещь или нет.
  В это время опять подошёл Яша и заявил:
- Я готов купить много.
  Тётка посмотрела на него в упор и произнесла:
- У тебя есть деньги, чтобы так себя вести? – и с этими словами она привстала и легко оттолкнула Яшу пухлыми руками и уже грозно произнесла:
- Не надо делать мне нервы, поц, их есть кому портить. Или я сейчас позову.
- Зай гизут, мадам. Ухожу.
- Ну, шо за время такое?! Люди выучили умные слова и стало сложнее определять идиотов.
  Яша уже не на шутку испугался и тут же отошёл.
  Наконец торговка решилась:
- Почему нет, когда да.  Ну,  хорошо, убедили. Но только один килограмм, за одну штуку.
- Ну, это грабёж, мадам! Предложите ещё.
- Килограмм и не больше.
- Но только ради вашей передовой груди –  полтора!
- Уговорили, как могли. Беру пять штук за семь кило.
- Хорошо. Пусть будет так. И дай Бог вам здоровья!
- Стойте здесь, молодой человек, и никуда.  Я сейчас.
  Через несколько минут тётка принесла в ветхом мешке  ровно семь килограммов картошки. Осмотрелась, словно продавала государственную тайну,  и обмен состоялся.
- Мне приятно было с Вами познакомиться, – сказал Золман.
- Не надо спешить с выводами.
  Это была первая победа!
  В течение  последующих дней было продано несколько десятков картофелечисток. Слух о полезном изделии распространился очень быстро и многим хотелось приобрести  этот кухонный инструмент. Бедный Яша, почувствовав азарт наживы, мастерил с утра и до вечера, и даже в "шабат".  Шабат шабатом, но надо на что-то и кушать!
 По совету Золмана  Яша оформил патент на производство картофелечисток, так сказать, стал «Гешефтмахером»,  но, как и любой еврейский умелец и ловкач, декларировал одно количество, а продавал в три раза больше, благодаря опять же приятелю Золману. В день Яша мог продавать не больше пяти штук и потому, когда картофелечистки  заканчивались, Золман тут-же подносил ещё. Через пару недель, сидя в гостях дома у гостеприимного Золмана, счастливый и пьяненький Яша частил, поднимая бокал с вином и радостно произносил "Лихаим".
 Вот так город Кишинёв в послевоенное время узнал, что такое картофелечистка, а два умных человека ещё  долго зарабатывали на этом деньги.


   Шлимазл – патологический неудачник. (идиш)
   Азохен вей – какой кошмар, сочувствие, тревога. (идиш)
   Бульбес – картошка. (идиш)
   Зай гизунт – будьте здоровы. (идиш)
   Вэй з мир – Боже мой. ( идиш)
   Бандерша - опытная проститутка, сутенёрша, которая торгует другими   
   девочками, но не откажется торгануть и собой.
   Шикса  - (дрянь, мерзость) пренебрежительное отношение к женщине нееврейской
   национальности. (идиш)
   Хэлоймес – ерунда. (идиш)
   Не морочьте мне модебэйцелы – отстань не мешай. (идиш)
   Гешефтмахер – предприниматель. (идиш)
   Шабат - седьмой день недели в иудаизме, суббота, в который Тора
   предписывает евреям воздержаться от работы.
   Ни в один тухес не лезет - ни в какие ворота. (идиш)
   Гешефт — удача. (идиш)
   Лехаим  -  за жизнь. (иврит)
   Поц – половой член. (идиш)