Возвращение

Ефросинья просмотрела доченьку, недоглядела своего последышка, не уберегла. А уж как росла доченька в любви, да в радости. Отец в ней души не чаял, да рано ушел. Сгорел от какой-то там пневмонии, а было еще совсем не старый. Увезла его Скорая помощь. На носилках вынесли из дома. Он только помахал на прощание рукой, а говорить уже не мог. Атипичная пневмония. Да откуда же она взялась? Закашлял, затемпературил, стало ему нечем дышать, а к доктору не пошел. Попробовал справиться домашними средствами. Не помогло. Думали они с Фросей, что это обыкновенная простуда. Трагического исхода не ждал никто.

Опустел дом с уходом мужа. Если бы не Тоня рядом, не выжила бы Ефросинья. Но дочери всего одиннадцать лет было на ту пору. На кого оставить было? Не на кого. Хоть и были братья у неё взрослые, но жили они в соседней области. И путь к ним был не совсем близкий. Приезжали и заготавливали топливо матери на зиму, и ремонтировали постройки во дворе, и укрепляли пошатнувшиеся ворота, чистили печурку от прошлогодней сажи, пололи бурьян в огороде. Усадьба была досмотренной. А на сердце Ефросиньи была стужа. Как ни посмотрит в сторону, все ей казалось, что да вот же он - Андрей - идет переулком к родному дому, улыбается. И только через минуту приходила она в себя и понимала, что показалось ей все. Привиделось.

По ночам она просыпалась и тихо плакала в подушку. Уставала от собственных слез, садилась на кровати и долго-долго смотрела в окно на темное небо, как будто там, среди низких туч, могло показаться родное лицо.

- Я не хочу жить без тебя, не хочу! Андрей! Забери меня к себе. Я к тебе хочу.
Заберешь?

Она как будто ждала ответа, но небеса молчали.

Утром она вставала и варила по привычке обед и завтрак. Для дочери. Она есть не хотела совсем. Она проверяла уроки у дочери, но не вникала в то, что та ей говорила.

На работе она забывалась. Заполняла ведомость на зарплату рабочим, делала расчеты, трудилась над отчетами. И забывала о том, что Андрей не ждет её дома. А дочь подрастала и требовала заботы настоящей. Тонечка закончила школу, но в институт не поступила, не хватило баллов. Посидела дома без дела, а потом пошла работать помощником повара в школьную столовую.

Никто и не видел, чтобы она с кем-то гуляла, никто и не знал, что у неё есть любимый, но Ефросинья стала замечать слезы в глазах дочери. И как гром среди ясного неба.

- Мама, я беременная.

- От кого?

- Так. Будем считать, что от проезжего молодца. Буду рожать.

И все. И больше ни слова.

Фрося новостью не поделилась ни с кем. Узнается в деревне все и успеют еще кумушки всласть обсудить эту новость.

Раз не уберегла она свою девочку, теперь нечего и паниковать. Поздно дом на замок закрывать, когда его уже ограбили. Теперь нужно действовать. Поддержать свою дочь, кормить получше, думать о приданом для малыша. Господи, ну, какая из неё мать? Ей годков-то всего семнадцать. Едва минет восемнадцать, а она уже родит.

На пятом месяце дочери сказали после исследования, что будет мальчик. Мальчик. Андреем назовем. Имя в дом вернется. Дочь согласилась.

Из роддома Тоню забирали братья.

- Чтобы все честь по чести было. Пусть думают все, это муж забирает ребенка. Ты, Федя, и подарки подаришь, и на руки возьмешь, и поздравишь нашу девочку.

Федор справился. И никто и не догадался, что на руки малыша взял родной дядя. Защитили братья честь сестры.

Братья пожили недельку, понянчились и уехали к своим семьям.

Задышал старый дом, ожил. Особенная тишина стояла в комнатах, когда маленький Андрей засыпал. Он доверял этому миру и был очень спокойным ребенком. Зря не плакал и не надрывался в крике. Если был голоден, то просто кряхтел, как старичок, да головкой своей крутил в разные стороны. 

- Через бабушкин дворок летел ясный соколок, уронил он башмачок. Кричит: "Бабушка, помоги! Родимая, подними! А мне некогда помогать, а мне некогда поднимать, надо внучика качать, убаюкивать".

Фросе казалось, что и дом помогает ей убаюкать Андрейку. Потому что как-то по-новому скрипели ставенки на окнах, мелодично стучали ходики на стене, негромко гудел огонь в печи. Спи, маленький, ничто твой сон не потревожит.

Миновала зима, а весной малыша уже тепло одевали и выносили во двор погулять. И сразу у внука друг объявился - старый пес по кличке Валет. Псу уже было пятнадцать лет. Собачья старость. И ходил пес, прихрамывая, и видел уже не очень хорошо, и гавкать по ночам стал тише и реже. А кости вкусные облизывал и закапывал возле будки. Не по зубам они ему были.

Ефросинья вынесла малыша на первую прогулку сама. И сразу пес стал просто умолять подойти поближе. А когда с некоторой опаской они подошли к нему поближе, он вдруг встал на задние лапы, дотянулся до малыша и лизнул ему щеку. А малышу хоть бы что. Он весело рассмеялся. Ну, дела!

- Не испугался, Андрей?

Пес услышал имя и заскулил, и завертелся на месте, посматривая во все стороны. Он узнал имя. Он хранил верность хозяину до сих пор. Ждал его.

Ефросинья внимательно посмотрела на собаку. Да не может этого быть!

Вечером она вышла на крыльцо, посмотрела на пса и опять громко позвала Андрея, и опять пес заскулил и навострил ушки. Потом его скулеж превратился в какой-то собачий плачь.

- Да. И я вот также иногда зову его, да он уже в невозвратной стороне. А тебе поклон за память.

И скатилась слеза горькая, по пути замерзла, и маленьким холодным осколочком упала на землю.