Ушастый Михаил

Глава 9 . УШАСТЫЙ МИХАИЛ ( Из поэмы завтрак в Аду)
 
Плодитесь и размножайтесь, и наполняйте землю, и обладайте ею….
(Ветхий Завет. Бытие)
Михаил Сергеевич был прозван «ушастым» за большие уши. Так бывает: ты высок и симпатичен, но одна твоя деталь внешности делает тебя нелепым и смешным. Так случилось и с Михаилом, что работал ветеринаром в Совхозе имени В.И. Ленина. Хотя фактически место его работы уже давно не являлось никаким не совхозом, а банальным акционерным обществом, принадлежавшим каким-то странным людям, ничего не понимающим в сельском хозяйстве. Бельгийские коровы, коих спешно завозили – дохли, а те, что выжили – молока не давали. Им требовались особые импортные корма и витамины. А их здесь, в России, кормили обыкновенной травой. Потом пришла идея разводить страусов. И опять всё закончилось полным провалом. Остаточная экономика держалась лишь на стаде пятнистых коров, что причислялись к породе «Холмогорская». Они и доились, и молча жевали сено, и ни о чём больше не просили…  Зарплаты выдавались небольшие, но зато – они были!
…Но дело в том, что Михаил Иванович один воспитывал троих маленьких детей. Одну девочку, пяти лет, и мальчиков, двойняшек трёхлеток. Супруга Елена умерла год назад, оставив его одного с детьми. Конечно, помогала его старшая сестра Мария, но у ней и у самой росла десятилетняя дочка Нюша, что, не смотря на свой возраст, часто сидела с малышами.
Отдавать своих отпрысков в детский приют, как предлагали окружающие, Михаил Сергеевич не стал. И даже думать на эту тему особо не хотел: не смотря на все трудности жизни, он бы этого никогда и не сделал!
Он варил им кашу, стирал одежду, гулял с ними… А они все спали гурьбой, в одной кровати…И не было большего счастья, когда дети, наигравшись, засыпали у него под боком – смешно посапывая во сне, пинаясь и разбрасывая руки. А он лежал в темноте и слушал их дыхания. Был ли он счастлив в эти минуты? Наверно, понятие «счастье» – у всех людей разное!
…Он совсем не пил спиртного. Возможно поэтому его совхозные мужики немного недолюбливали.  Пьянкам предпочитал рыбную ловлю: его тянуло посидеть с удочкой на берегу, вблизи камышей, да половить окуньков, но времени на любимое занятие особо не было. Все свободное от работы время поглощали дети и забота о них. Когда они болели, то просто терял голову, а когда их кормил кашей на свежем молоке, то радовался – какие они здоровенькие и краснощёкие.
Так и текла его жизнь. Дела в совхозе шли «ни шатко ни валко», дети росли, лето сменяло зимы, а он так и жил – один со своими детьми.
 
…И вот пришло время: он повел свою старшую дочь Лену в первый класс школы.
Повзрослевшая Нюша, которая уже ходила в шестой класс, вплела своей младшей двоюродной сестрице белые банты в косички. Лена была в новом платьице и в красных туфельках. Очень похожая на свою умершую мать: такая же белолицая, с живыми зелёными глазами. Миша смотрел на неё, а сердце щемила невысказанная тоска по своей несостоявшейся жизни.
…Когда они пришли на праздничную линейку, то увидели много хорошеньких детей с букетами цветов. И множество гордых родителей, что провожали своих чад на первый урок. Играла музыка, к присутствующим обращался седой директор школы, которого все уважительно называли «наш Дмитрий Семёнович».
И вот к стоящим Михаилу Сергеевичу и вцепившейся в его руку Лене подошла молодая учительница со списком учеников в руках.
– Вы папа Лены Кутейкиной? Я правильно понимаю? – и она протянула Михаилу свою мягкую ладонь. – Меня зовут Ольга Дмитриевна. Я буду классным руководителем вашей дочери.
Он взял её ладонь… и сердце его остановилось. Он давно не держал в своей руке такой тёплой и мягкой ладони. Земля закружилась под его ногами, так что он даже от неожиданности сделал шаг в сторону.
– Вам плохо? – услышал он, как сквозь, сон встревоженный голос дочкиной учительницы.
– Нет, простите! – овладев собой, пробормотал Миша, – Просто момент волнительный, мы так долго его ждали!
Она смотрела на него большими голубыми глазами. Вся её внешность напоминала образ принцессы – из тех сказок, которые Миша читал своей дочери по вечерам.
– Я один их воспитываю, так что просто переволновался! – добавил он после паузы.
– Не переживайте, всё будет хорошо! Правда, милая? – обратилась новоиспечённая классная руководительница к Лене. Та в ответ закивала головой.
– Ну, вот и хорошо! – и Ольга Дмитриевна взяла Лену за руку. – Мы в класс. А вы нас здесь подождите, ладно?

…И они пошли по сентябрьской аллее – такие красивые и воздушные! Одна – маленькая, с огромными белыми бантами. Вторая, та что постарше – так неожиданно вошедшая в его жизнь! – с большими голубыми глазами, похожая на нарисованную принцессу из детских сказок.
Как странно устроена человеческая судьба! Всё вокруг – то же самое, а вдруг жизнь так изменилась! Миша понял, что с сегодняшнего дня его существование не может больше быть таким же тягучим и однотонным, как и раньше. Всё изменилось – раз и навсегда!
…Но настоящую цену перемен он узнает чуть позже. Но…Это уже совсем другая история!
 
***
Кто из живущих допущен к плодам?
Любовь – для безумцев открытие:
два сердца, что бьются в ритме одном,
для хрупкой природы – событие.
Ангел – крылом, пролетая, блеснёт,
в узор добавляя соцветие!
А вечер – давно на луне лишь женат,
и в панцирь сжимает столетие…

         Меня возбуждает твоё тепло,
         колен загорелых проклятие,
         запах духов, на полу простыня,
         да эти с лукавством объятия!

Медведицу звёздную сердце влечёт
из мрака покинуть укрытие:
там сотни других – не её! – медвежат
устроят для нас своё шествие…
А время по кругу собачкой бежит,
трава колосится душистая –
и пара в ночи вороных жеребят
резвятся, к Великому близкие…

А нам всё равно:
                хоть густым декабрём,
хоть в осени поздней укрытии –
мы, за руки взявшись,
                к другим берегам
несём наших глаз сумасшествие…

         Меня возбуждает твоё тепло,
         колен загорелых проклятие,
         запах духов, на полу простыня,
         да эти с лукавством объятия!