Я просто люблю тебя

Мельбурн, Австралия, корпорация «Энжи»

В одном из тех величественных, но сомнительных заведений, чьи двери всегда закрыты для людей обыкновенных по причине неимения «доверенных лиц», на втором этаже, у самого окна, в кресле, сплетенном из ротанга, сидела молодая девушка.
В зале было душно; девушка то и дело обмахивалась роскошным веером из павлиньих перьев, желая отогнать изматывающий зной. На лице ее присутствовало выражение не столько усталости, сколько непреодолимой скуки и слабого, давно уже привычного для нее легкого презрения ко всему окружающему.
Она часто ловила на себе удивленные взгляды собравшихся (в зале толпилось еще десятка два старомодно одетых посетителей), и отнюдь не зря. Прежде всего, она обладала редкой красотой, какую сейчас почти не встретишь — разве что на полотнах прерафаэлитов*; словами такой вид внешности описать трудно. Нежному цвету ее лица как нельзя лучше подходил амарантовый* бархат, из которого было сшито ее платье. Эти платья вышли из моды около трехсот лет назад, в эпоху кринолинов*, накрахмаленных воротничков и изысканной чопорности, и потому совсем неудивительно, что девушка, рискнувшая облачиться в подобное одеяние, у нас подвергается столь пристальному вниманию. И хотя мы без устали твердим, что терпимость — одно из основных качеств человека цивилизованного, некое внутреннее, сидящее глубоко в наших душах неприятие, даже консервативный ужас при виде какого-либо необычного существа еще не изжил себя и периодически всплывает на поверхность.

- С какой стати я вообще должен туда тащиться? Это далеко, и вообще, знаете ли, мне лень.
- Как вы помните, Альберт...Романович, моя семья оказала вам небольшую услугу, позволив избежать пребывания в тюрьме с одним довольно малоприятным для вас гражданином. Мы решились на такой шаг, потому что разглядели в вас...кхм...большой потенциал. И теперь я прошу вас от имени всего нашего семейства помочь этой милой девушке. Ее родители являются нашими давними друзьями…
- Ну, а я тут при чем?
- Если не ошибаюсь, это дело как раз по вашей части.
- Какое дело?
- Увидите. Да она вам сама все расскажет.
- К чему такие секреты?
- Шпалис, можно попросить вас не задавать лишних вопросов? Эта операция имеет огромное значение и для меня тоже. Помните, что, помогая Авроре, вы помогаете мне вдвойне. Поэтому — действуйте. Действуйте, Шпалис, и сообщайте мне все, что вам удастся выяснить!

Нервический тип — так определила леди Пихлер ворвавшегося в зал субъекта. Как миниатюрная буря, он пронесся мимо ошеломленных его внезапным появлением гостей и на секунду замер, предоставив Авроре возможность рассмотреть его получше.
Весь этот человек, казалось, состоял из натянутых очень близко друг к другу, наэлектризованных нитей. Он беспрестанно дергался и озирался по сторонам; его с силой закушенная нижняя губа, выразительно выпученные глаза и всклокоченные, падавшие ему на лоб темные кудри особенно подчеркивали беспокойство, бурно клокотавшее в душе новоприбывшего. Его одежда — помилуйте, да разве можно назвать этакие лохмотья одеждой? - ограничивалась фиолетовыми джинсами, протертыми до дыр на коленях и джинсовой курточкой, сшитой как бы из разных, неровно нарезанных кусков, из-под которой выглядывала чересчур длинная зеленая футболка. Треугольные туфли при ходьбе как-то суховато щелкали и стучали, и порой их щелкающий стук переходил в откровенное цоканье. Вокруг его шеи, несмотря на теплую погоду, был обмотан шарф кричаще-яркого алого цвета.
- Вы Аврора Пихлер? - с ходу спросил он неприятным, тонким, немного даже визгливым голосом и сразу же бахнул на стол плоскую черную сумку, внутри которой, судя по всему, хранился ультрабук или что-то вроде этого.
Она медленно кивнула, буквально впиваясь в его лицо своими большими внимательными глазами. Его ответное внимание порядком смутило ее: это не было похоже на тот обычный взгляд, каким провожают взрослые мужчины рано расцветшую семнадцатилетнюю девушку. Скорее взгляд первооткрывателя, рассматривающего в микроскоп редкую муху. Этот чисто исследовательский интерес сочетался у него с брезгливой подозрительностью, чуть ли не мнительностью; он часто морщил нос и сжимал тонкие, почти бескровные губы. Кроме того, как она заметила, он по временам наклонял голову набок и раздраженно наговаривал что-то в крохотный микрофон, прицепленный к его уху.
- Мне попросили вам помочь, - продолжал тем временем он. - Рассказывайте, чего у вас там стряслось?
Его напористость и прямота сбивали ее с толку. Она вновь посмотрела на него, пытаясь понять, пытаясь разобраться в сидящем перед ней хаосе в человеческом обличье, и как только в голове у нее немного прояснилось, она решилась произнести:
- Вам нужно подробное описание моей несчастной жизни?
- Да, и побыстрее, - он нервно заерзал на месте. - Я должен приступить к делу безотлагательно, сейчас же…
Она вздохнула, предваряя свой рассказ, затем потянулась было к сумочке, но в последний момент отдернула руку, как от пламени, и устроилась поудобнее в кресле. Потом поправила платье и наконец заговорила:
- Я ясно вижу, сударь, что вы - благородный молодой человек, который не держит за душой каких-либо дурных намерений, а значит, я имею полное право поведать вам мою трагическую историю.
Помнится, три месяца назад был сентябрь. Его можно назвать счастливейшим месяцем в моей жизни. Именно тогда я...ах, Боже мой, совершенно вылетело из головы...да, кажется, пятнадцатого числа я встретила Джеральда. Никогда не забуду этот день! Лил ужасный дождь, и Джеральд, как настоящий джентльмен, предложил мне зонт. Да, мы вот так стояли возле ресторана и никуда не уходили, и глядели друг на друга, и улыбались... О, как давно это было, как давно! Что было дальше, спросите вы? А дальше Джеральд поразил меня ещё больше, хотя я-то воображала себе, что он сделал всё возможное для того, чтобы произвести впечатление на девушку из порядочной семьи. Он пригласил меня в ресторан! И, мало того, оплатил наш заказ на двоих, а на прощание сказал мне, что влюбился в меня с первого взгляда! Простите...
Она, всхлипывая, извлекла из сумочки расшитый лилиями носовой платок и вытерла слезы, блестевшие на глазах.
- Он говорил это с такой горячностью, так искренно, что невозможно было не поверить ему. Разумеется, мы стали переписываться. Он присылал мне подарки, сопровождал меня всюду, даже выяснил наш домашний адрес, и каждое утро на протяжение месяца мне в спальню приносили роскошные букеты цветов. Он знал, что я люблю больше всего георгины - и моя комната была завалена ими! А еще он дарил мне жемчужные ожерелья, кольца с бриллиантами и прелестных котят… Ах… Он обещал увезти меня на собственной яхте в Сингапур! Вы только подумайте! Но тут вдруг…
Леди Пихлер понизила голос до драматического полушепота.
- Но тут вдруг все изменилось. Он перестал писать мне каждый день, мы виделись реже и реже. Поначалу он быстро заглушил мое беспокойство, выдав свою нечуткость за ужасную занятость. Я поверила ему так же, как сейчас доверяю вам. Но он обманул меня, о! подло обманул, возмутительно… Я готова была сгореть со стыда! Ибо истинной причиной угасания его любви ко мне явилось…
Рыдания вырывались из ее груди сдавленными стонами; она прижимала насквозь промокший платок к губам и к глазам.
- Леди, а можно поменьше сценических эффектов? - зевнул Шпалис. - Предупреждаю, если вы не ускоритесь хотя бы в два раза, то я возьму и усну прям тут.
Она оскорбленно вскинула голову, после чего, видимо, решив, что переусердствовала с изображением проявлений благородной ярости, опять скорбно опустила глаза долу.
- Я пыталась и сама писать ему, но он не отвечал. Тогда я поняла, что у него, возможно, есть веские причины избегать общества столь жалкой, пустоголовой девицы, как я…

- Черт, Энрико! Вы не могли меня пораньше предупредить, с кем мне придется иметь дело?
- Перестаньте паниковать. Аврора — попросту эксцентричная юная особа, очаровательный капризный ребенок. Я убежден, вы найдете с ней общий язык…
- Да я тоже так думал! Но мне до сих пор не удалось даже добиться, чего она от меня конкретно хочет! Расскажите вы, Энрико. Мне уже этих эксцентричных особей хватило по самое горло…
- Что ж, если вкратце: у Авроры есть подозрения, будто ее молодой человек, Джеральд Хостен, ей изменяет. Вы должны установить непосредственно факт измены, взломав его аккаунты во всех социальных сетях, где он зарегистрирован. Во всех, слышите?
- То есть, я должен полазить в любовных переписках этого Хостена?
- Если уж совсем точно — да.
- Паскудное занятие.
- С каких это пор помощь девушке оценивается вами настолько категорично?
- Знаете, Энрико, копаться в чужих любовных переписках — все равно что копаться в чужих кишках, а я не патологоанатом. Если ваша Аврора ревнует своего Хостена, то пусть расходится с ним по-хорошему. А меня в такое дело не втягивайте.
- Вы плохо знакомы с нашими законами, Шпалис. Иначе бы вы не предъявляли нам подобные ультиматумы.
- Но…но…
- Выполняйте без лишних слов. Очень прошу вас.

Шпалис издал неопределенный звук — не то досадливое кряканье, не то какое-то неясное ругательство, потом схватил стоявшую на столе вазу с цветами, цветы выкинул (они благополучно приземлились на роскошный алый ковер), а воду взял и выпил. После чего водрузил вазу на ее законное место в центре стола.
Леди Пихлер внезапно перестала плакать и уставилась на него воспаленными, покрасневшими глазами, в которых абсолютно точно читалось, с одной стороны, возмущение, с другой — чувство, весьма близкое к безусловному обожанию.
- Простите, - сказал он, мрачно скрестив руки на груди, - мне нужно это осознать. У меня ведь, знаете ли, нервы. Я вообще человек чувствительный и не могу переносить спокойно подобные издевательства над своей...над своим достоинством.
- Вы могли еще разбить вазу себе о голову, - неожиданно посоветовала Аврора. - Очень эффектный прием, производит достаточно сильное впечатление.
- Извините, - вновь любезно возразил он, - я бы непременно сделал, как вы посоветовали, но, к величайшему сожалению, голова — мое больное место.
- Мне говорили, на вас было совершено покушение, - ее глаза заинтересованно блеснули. - Не будете ли вы так добры рассказать мне?
- Вам правда интересно? - с сомнением протянул он.
- Ну, конечно, конечно!
- С каких это пор сентиментальную неовикторианочку* вроде вас интересуют такие кровавые истории?
Она натянуто улыбнулась, приложив платок к плотно сжатому рту и судорожно озираясь вокруг, точно опасаясь кого-то.
- Вы, верно, плохо знаете меня, Альберт. Иначе бы вы не допускали подобное...неведение с моей стороны.
- Прошу прощения еще раз, - он раскрыл сумку и вытащил оттуда японский «Шизару», старенький ультрабук восемнадцатого поколения. Откинув крышку, он из-под нее озорно подмигнул Авроре. - А давайте так: вы мне ответите на один вопрос, непосредственно касающийся этого чудного заведения, а я вам расскажу в красках все как было. Согласны?
В ее взгляде пристальная, почти напряженная внимательность сменилась боязливым смятением. Что за сделка? Выгодны ли ее условия обеим сторонам или только и исключительно одной? Чем она рискует, согласившись? Что теряет?
Все вопросы тревожной вереницей отразились в выражении ее прекрасного лица, в ее чертах, признанных обществом почти совершенными, так что Шпалис, безошибочно прочитав их и уловив основной смысл, строго пояснил:
- Заметьте, я и не думаю вас обманывать. Вы же сами сказали, что я, это…честный молодой человек, да. Собственно, вранье для меня — недопустимая вещь, милая леди. Не-до-пу-сти-ма-я, слышите вы меня?
- Да, да, да! - ей точно передалась нервозность собеседника, она начала кричать и в волнении заламывать руки. - Спрашивайте у меня что угодно! Умоляю вас…
Поняв, что власть над ней в его руках, но может ускользнуть в любой момент, он задумчиво и даже несколько хищно провел языком по иссохшим, тонким, бледным губам.
- Что угодно, говорите вы? Ну не знаю, не знаю… У меня много вопросов.
- Я отвечу на любой.
- О, я убежден, - старательно держа намеренную, наигранную интонацию утомленного людьми и жизнью вообще, он не переставая рыскал в сети. - Тут, видите ли, больше зависит от меня, чем от вас… Впрочем…скажите мне, ведь вы, судя по всему, завсегдатай этого заведения и наверняка знакомы кое с кем из тех милых джентльменов, что разгуливают там, у дверей?
Она быстро вскинула глаза, на сотую долю секунды встретившись взглядом с одним из «джентльменов» - плотным осанистым мужчиной лет тридцати двух — и мгновенно снова обернулась печальным изваянием.
- Да, я с ними знакома, - неожиданно объявила она. - Но, поверьте мне, достойней людей нет на свете!
- О, не сомневаюсь. Так зачем они здесь, если у нас с вами была назначена личная встреча?
Аврора резко выпрямилась и откинулась вслед за тем на спинку кресла, полная недовольства и надменного удивления. Ее рука опять потянулась к сумочке.
- Это мои телохранители и самые близкие друзья. Они помогают мне сохранять присутствие духа и не лишиться рассудка, когда сюда явится Джеральд.
- Так вы ждете Хостена?
Леди Пихлер капризно сморщила носик и чуть вздернула его вверх с неподражаемым выражением шаловливой невинности.
- Сдается мне, вы мошенничаете, господин Шпалис! Уже третий вопрос, а от вас — ни слова обещанного. Где же ваша хваленая честность?
Он, казалось, пребывал в диком смущении: молчал, не отрывая взгляда от пола; скулы его тронули пунцовые пятна румянца. Вместе с тем столь несимпатичная Авроре нервозность успела каким-то образом испариться, и перед ней предстал абсолютнейший мальчишка, поистине очаровательный в своей естественности.
«Любопытный экземпляр». - думала она, обмахиваясь веером. «Мужчина, похожий на ребенка… А, в сущности, почему нет? Но как же не вовремя, боги, как не вовремя! Если бы Энрико желал мне добра, то наверняка мог прислать его на день-два раньше, чтобы со всем управиться. А теперь он мне только помешает. Можно бы, конечно, его...как и Джеральда.. Хм… Но ведь он дорог Энрико, тот печется о нем, как о родном сыне! В любом случае, нужно приглядываться к этому программисту. Видно, что человек он явно не простой».

- Ну, что вы там накопали, Альберт? Почему так долго не выходили на связь?
- Да тихо вы, тут такое! При двух десятках свидетелей лучше бы помолчать…
- Говорите. Я должен быть в курсе дел.
- В общем, ставлю сто против одного, что сегодня Леди прикончит Хостена!
- Кого?! Вы с ума там сошли?
- И это я еще не пил…
- Откуда вы знаете? На основании каких фактов делаете такие выводы?
- Я не знаю. Я просто так думаю.
- Превосходно. А доказательства, подтверждения, прямые и косвенные улики?
- Отсутствуют. Да не в них дело, поймите вы! Она есть в базе данных «Невиса»*…
- Куда вы лезете, Шпалис? Вам сказали просто взломать переписки ее молодого человека!
- А, значит, то, что дочь ваших знакомых входит в рейтинг самых опасных аферисток на территории интеркорпорации «Энжел», вас не волнует? Ладно, вас понял, поехали дальше. За ней следит ВСБ, тоже пропускать? Кстати, Джерри у нее уже третий, если что.
- Третий парень?
- Ага. Парень. Скорее ходячий банк.
- А что случилось с первыми двумя?
- Она их разорила. Пустила на дно. Вынудила тратить на себя столько, что оба через месяц влезли в кредиты и до сих пор оплачивают их. Роскошная женщина… Наконец-то я до конца понял значение этих слов.
- Я не верю вам. Мои люди не спали день и ночь, глаз с нее не спускали! Они бы сообщили мне, если бы она ввязалась в какую-нибудь авантюру, даже если бы просто на миг оступилась! Это ведь все детские забавы, причуды…
- Ну, я бы так не сказал. Довольно прибыльные причуды, по-моему. Она сколотила себе целое состояние.
- Но ей же только семнадцать!
- Вам напомнить историю о четырнадцатилетней содержаночке?
- Фу, и откуда у вас эта грязь на языке? Постоянно болтаете что-нибудь этакое!
- Я новости читаю, Энрико. В них много интересного пишут, и похлеще той истории с девчонкой.
- Слушайте сюда: пока вы не предоставите мне объективные факты, подтверждающие вашу нелепую теорию, на мою помощь можете не рассчитывать. Конец связи.
- Эй, постойте, я же еще не закончил!..

- Вот именно. Вы еще не закончили, - светло-голубые глаза леди Пихлер нетерпеливо мерцали, отражая свет великолепной люстры, сияющей под потолком. - Вы так и не рассказали мне ничего. Видно, вам доставляет удовольствие мучить меня?
- Боже упаси, леди! Такие вещи! Что вы говорите?! Или вам незнакомо то чувство внезапного оцепенения, когда вы хотите излить свои чувства собеседнику, а вас словно душат, не давая выразить самого сокровенного — и вы молчите, точно преступник, которому кляпом заткнули рот? Неужели вам оно не знакомо?
Доводя Аврору до нового припадка исступленного сочувствия, Шпалис тем временем зорко следил за слоняющимися у дверей «телохранителями». Они оба были довольно молоды, крепки и по крайней мере на полторы головы выше самого Шпалиса.
«Вот верзилы». - размышлял он. «Таким раз плюнуть справиться с любым, кто ниже их. А если у них вдобавок и оружие есть… Понесло ж меня, такого молодого. Нет бы сидеть на месте, взламывать банки потихонечку и жить себе припеваючи! Ну что я за человек!»
- Милейшая Аврора, - быстро проговорил он, - вы жаждали услышать мою историю. Вот она.
Он наклонился и стал читать с экрана:
«Я обязана признаться вам: случилось ужасное. Вы пока не предвидите, что за разрушительная сила поджидает нас за порогом, как жестоко она сметет нашу с вами хрупкую любовь и как безжалостно растопчет ее после, но — поверьте мне — все будет. Раньше, чем вы сумеете предугадать, и хуже, чем вы способны  вообразить. У меня появился способ предотвратить это, однако я искренне нуждаюсь в вас. Прошу, придите сегодня ровно в час. Место встречи вам сообщат чуть позже. Прощайте».*
Аврора не вздрогнула, но в ее зрачках вновь отразилось что-то вроде запоздалого смятения.
- Что это?
- Так она сказала мне до того, как замахнулась на мою голову железным молотом, - невозмутимо разъяснил Шпалис.
Он уже совершенно освоился, сидел развалясь и потихоньку попивал шампанское из бокала, предназначавшегося Хостену.
- Кто — она? - вздернув подбородок, осведомилась леди Пихлер. Ей едва удавалось сохранять хоть малейшее подобие «присутствия духа».
- Моя...спутница жизни.
- Вы были влюблены?
- Ни в коем разе! Она была крайне неприятной женщиной и от меня получала сугубо материальную пользу. При первом же удобном случае намеревалась сбежать. Хотя, признаться, храбрости ей было не занимать…
- Как ее звали?
- Рийн*.
Леди Пихлер взглянула на него с легкой тенью подозрения и вдруг нарочито громко рассмеялась:
- Какое уродливое имя!
- Разве? Мне всегда казалось, что оно наполнено глубоким внутренним смыслом.
Она стиснула пальцы, в явном испуге обменялась взглядом с верзилами у дверей.
- Не понимаю, о чем вы.
- Может, оно и к лучшему, леди, - весело пробормотал Шпалис. - Рийн Айквийа*. Не могу поверить, дорогая Аврора, не могу. Сколько лет уж прошло… А ей тогда только-только исполнилось семнадцать. Но ее успели испортить.
- Кто ее испортил, вы? - Аврора резко подалась вперед.
Шпалис пожал плечами.
- Возможно. А вы, кстати, каких мужчин предпочитаете?
Аврора была ошеломлена как резкой сменой темы, так и ее провокационностью.
- Я? Надеюсь, вы шутите? Энрико предупреждал меня, что у вас весьма специфическое чувство юмора.
- Он прав. Но сейчас я не шучу. Какие мужчины вам нравятся, леди Пихлер? Ну, там, состоятельные, с десятком вилл на берегу океана, золотыми лимузинами?
- В последнее время я люблю темпераментных, темноволосых, задающих странные вопросы, не слишком почтительных, и… - она с улыбкой осмотрела его облачение, - с полным отсутствием вкуса в одежде.
- Под ваше описание попадает практически любой нелегальный мигрант из Куликумы или прилежащих к ней территорий.
- Мне не нужен любой, мне нужны вы! - со всей страстью, скопившейся в глубине души, выдохнула она, так что даже чуткие церберы у дверей обернулись.
Шпалис поднял на нее глаза, с трудом подавив желание покрутить пальцем у виска.
- Леди, умерьте свой пыл, - хладнокровно осадил ее он. - У меня трое детей в Калифорнии.
- Мы сможем содержать их! Я смогу. У меня достаточно средств, чтобы обеспечить счастливое существование вашей семье.
- Угу. Но сначала мы дождемся Джеральда, правильно? Без его денег вы будете на мели.
Пораженная до предела его чудовищной бестактностью, она на протяжении нескольких минут не способна была вымолвить ни слова. Ее неподвижное, точно восковое, лицо, полуопущенные тяжелые веки, гордо откинутая назад голова на вытянутой шее, беззвучно шевелящиеся губы — все это производило какое-то гнетущее впечатление, предчувствие страшного, необратимого.
Но Шпалис, как всегда, был беспечен и не замечал этих опасных признаков.

- Энрико, Энрико!
- Что такое? Вы нашли ту женщину, с которой он переписывается?
- К вашему сведению, «ту женщину» я нашел уже как полчаса назад. Мне нужен от вас телефонный номер Джеральда Хостена.
- Зачем? Что вы собираетесь делать?
- Данные о нем заблокированы. Я ничего не могу раскопать даже в Базе данных. Очевидно, специальные охранные программы с повышенным уровнем защиты… У меня мало времени, очень мало! Дайте мне его номер или свяжитесь с ним сами!
- К чему такая срочность?
- Да поймите вы, этот Хостен не просто очередной богатенький ухажер леди Пихлер! Он довольно серьезный человек со связями в мировом сообществе и огромным авторитетом. И если ваша леди его пригрохнет…
- Кто-нибудь из Интернационального Правительства?
- Как вариант.
- Хорошо, я сделаю запрос на идентификацию личности.
- Всегда бы так! У вас пятнадцать минут, Энрико. И номер, номер!
- Записывайте.

«Он мой, телом и душой всецело предан мне. Жаль, что с ним придется расстаться… Но жизнь жестока, Джеральд, и утомительна до жути. Ах, ты бы знал, что я, обрекающая тебя на безвременный уход, да, я, подарившая тебе все грани земного наслаждения — я просто люблю тебя».
- О чем вы думаете сейчас, леди Пихлер? - неожиданно поинтересовался Шпалис. Он буквально только что прекратил нашептывать в микрофон указания своему «начальнику» - полулегальному компаньеро Энрико Понтедре по прозвищу Пайщик.
Аврора вяло кинула взгляд в его сторону. После того, как Шпалис отверг ее притязания на взаимное чувство, она потеряла к нему всякий интерес. На память ей пришло мимолетное упоминание Джеральда об особом роде людей, которые все не способны испытывать влечение к себе подобным.
«Неужели он один из них?» - в ужасе предположила она. «Те, кто носит черное кольцо на указательном пальце…»
- Вы ждете Джеральда, так? Вынужден вас разочаровать, но он не придет.
Громом прогремели эти слова в гулком пространстве зала. Люди у дверей внезапно переполошились и отхлынули назад; Аврора с лицом, напоминающим восковую маску, прямая, бледная, полная ледяного самообладания, покачнулась в кресле.
- Откуда вы знаете? - как-то отстраненно прозвучал ее голос.
- Я сам сейчас ему позвоню и запрещу приходить.
- Вы?!
Он криво усмехнулся и проорал в микрофон:
- Хэлло, Джерри! Ты там до сих пор дрыхнешь? Слушай, приятель, у меня к тебе чрезвычайно важный разговор. Да, прямо сейчас! Да, я от Энрико. Если хочешь остаться в живых, пропусти сегодняшнюю встречу. Да без разницы, как! Сходи в парк, погуляй или дома посиди, в конце концов! Но ни шагу в «Лакшери», слышишь? Ни шагу!
Аврора нервно теребила застежку на многострадальной сумочке. Вдруг, раскрыв ее, она вытащила оттуда маленький пистолет и без объяснений направила его на Шпалиса.
- Я убью вас! - хрипло выкрикнула она.
- Поздновато, - спокойно парировал он. - Я уже собираюсь, и вообще, как видите, мне немного не до вас. Так что прощайте.
Шпалис, нисколько не смущаясь, сложил в сумку весь свой скарб и двинулся к выходу.
Двери внезапно распахнулись. На пороге появились двое — полноватый смуглый мужчина и женщина с белыми короткими волосами, в спортивном костюме.
- Леди, позвольте нам… - сурово начал было мужчина.
И в этот момент Аврора выстрелила.
Она целилась в сердце — и надеялась, что попала. По крайней мере, Шпалис рухнул как подкошенный, не издав ни единого звука.
- Аврора Пихлер, бросьте оружие на пол! - обжег ее властный голос новоприбывшего.
Она едва удостоила его раздраженным взглядом.
- Заткнись, старик! Не забывай, что ты у меня в доле!
Она медленно отступала к окну, не выпуская из рук пистолета. Подала условный знак сгрудившимся у противоположной стены людям. Двенадцать из них тотчас же направили на прибывших револьверы. Один из верзил выпалил в воздух, и гигантская люстра угрожающе закачалась.
- Аврора, ты вынуждаешь меня принять более жесткие меры.
Едва он успел произнести эти слова, как в зал ворвались человек сорок, с ног до головы затянутых в желтые костюмы, и без лишнего шума повязали всех присутствующих, кроме Авроры. Она растерянно смотрела прямо перед собой, и ее пальцы все еще инстинктивно сжимали миниатюрное оружие.
- Мы пришли с миром, Аврора, - вновь начал мужчина. - Так что прекрати пытаться убить нас: у тебя это не получится. Последний патрон, который предназначался Джеральду Хостену, ты истратила на моего коллегу.
Девушка швырнула пистолет на пол, рядом с телом Шпалиса, который лежал, не шевелясь и не подавая никаких признаков жизни.
- Какого черта ты сорвал эту сделку, Энрико? - прорычала она. - Ты же знал, что Хостен мог стоить гораздо дороже, чем предыдущие болваны! Я чуяла это!
- Аврора, - непреклонно произнес Понтедра, - Джеральд Хостен — сын одного из министров Атлантической Федерации, член Интернационального Правительства и крупнейший компаньеро современности. Австралийская фирма, которую ты хотела заставить его переписать на себя, составляет лишь малую часть его доходов. Ты зарвалась, девочка. Разве я не советовал тебе наводить справки каждый раз, когда ты пытаешься кого-нибудь склеить?
Аврора молчала, не поднимая глаз. В ней боролись одновременно разочарование, боль и досада. Но не страх — страха не было. Странным образом она ощущала даже некое воодушевление, теснившееся где-то глубоко под корками сердца. Ее внимание неожиданно зацепилось за беловолосую девушку, скромно стоявшую рядом с Энрико.
«Кто она?» - бурно метались мысли в ее голове. «Зачем она здесь?»
- О, привет, Николь! - радостно окликнул незнакомку резкий, поразительно похожий на мальчишеский, голос. - А что здесь, кстати, происходит? Я что, все пропустил?
Беловолосая девушка обернулась и вскрикнула, прижав ладонь ко рту. Энрико удивленно сдвинул брови. Аврора временно лишилась дара речи.
- Что тут происходит? - громогласно вопросил виновник происшествия, поднявшись с пола как ни в чем не бывало. - Почему они в желтом? Австралийская мафия настолько безжалостная и беспощадная, что у нее не хватает денег для покупки брутальных темно-синих брюк? Или это в знак солидарности с банановым движением? Объясните, Энрико!
- Я думаю, сейчас немного не время… - осторожно начал тот.
- Нет, как раз самое время! - энергично возразил Шпалис, размахивая правой рукой — левая висела у него, точно мертвая рыбина, вдоль тела. - Я должен прояснить этот животрепещущий вопрос!
Аврора была близка к обмороку.
- Я вас не убила? - ошеломленно прошептала она.
Он фыркнул:
- Конечно, нет. Канаев не убил, и вы не убьете. Вот еще чего удумали…
- Какой Канаев?
- Долгая история, - с оттенком мечтательной ностальгии протянул Шпалис. Потом оборотился к беловолосой девушке. - Кстати, знакомьтесь: Николь МакМаллен. Очень выгодная кандидатура. Денег за ухаживания не берет, подарков не требует, да и фирму на нее переписывать совсем необязательно…
Аврора и Николь смотрели друг на друга недоуменно, почти беспомощно, словно малые дети, когда их впервые знакомят родители. Они обе будто бы и не осознавали, что являются соперницами. По большей части это стало уже неважным — особенно для Авроры, которая с содроганием думала об ожидающих ее неприятностях. Быть может, не поздно выскочить в окно? Быть может…
- Вы пойдете с нами, Аврора.

Шпалис лежал, сердито уставившись в потолок, и от нечего делать пересчитывал зеркальные квадраты. Он провалялся здесь целых три дня — более скучного времечка ему до сих пор не удавалось припомнить: ни компьютера, ни ультрабука, ни допотопного трансмиттера, ни живого человека — одни роботы-уборщики, а с этими много не поговоришь.
Безусловно, Энрико пришлось похлопотать, чтобы устроить своего подопечного в одну из лучших мельбурнских больниц. Он лично проследил за транспортировкой пострадавшего и с предельным вниманием выслушал рекомендации врача, который осматривал Шпалиса. Пациент, как он говорил, отделался относительно легко: пуля попала ему в плечо и застряла в мышце, не задев жизненно важные органы.
Опытный медик, правда, выказал немалое удивление, заметив, что руки Шпалиса перевязаны от кисти до локтя.
- У него были и другие ранения? - поинтересовался он у Понтедры.
Энрико покачал головой.
- Нет, это...последствия детской травмы. Разматывать не нужно. Он, понимаете ли, немного стесняется.
Затем, после длительной паузы, неожиданно резко добавил:
- Я вам заплачу.
Первый день пациент полностью проспал, на второй начал подумывать о побеге. Третий день, невыносимый своей муторной сонливостью, укрепил  в нем эту мысль. Но пока что удобного случая не предоставлялось — кровать стояла в углу, вдалеке от возможных лазеек, стены — толстые, крепкие, свежевыбеленные, нагоняли на него тоску.
«Вот это я попал так попал». - размышлял он, корябая простыню. Постельное белье — наволочки, простыни, одеяла — тоже были чистыми, белыми, свежими, и вообще все вокруг казалось непривычно очищенным, стерильным, отовсюду пахло лекарствами. Рядом с такой чистотой он чувствовал себя грязным. Комки земли под обгрызенными ногтями, жесткая грива волос, вечно щекотавшая лоб, и перебинтованное плечо, которое даже толком не почешешь, доставляли ему постоянное неудобство.
«Уж лучше бы в обычную положили. В общую палату. Там хоть поболтать с кем найдется. А тут — лежи, выздоравливай. Три дня, гребаных три дня! Сколько я всего пропустил! Война, может, началась, а может, и глобальное восстание, а я лежу! Раненый он, смотрите...»
Порой его унылые размышления разбавлялись одинокой нотой оптимизма:
«Ну, а с другой стороны, если бы она не промахнулась, я бы пропустил гораздо больше».
Однако мятежный мозг его склонялся главным образом к идее побега. Как и когда — Шпалис не имел понятия, да и не задумывался особо. Главное — начать, думал он. А для этого необходим повод.
«Вот, например, - рассуждал он, - возьмем санитара. Санитар начинает совершать обход в восемь тридцать. Дождаться, пока он доберется до двести шестьдесят восьмой, сымитировать припадок и удрать, когда тебя повезут на нижние этажи… Отличная, по-моему, идея».
И следом за тем он изобретал разнообразные способы избежать возможного преследования.
Неизвестно, до чего бы додумалась его бедовая голова, бы на третий день к нему не заявились гости: беловолосая девушка Николь, Энрико Понтедра и еще один человек. Шпалис отнюдь не удивился их визиту, так как был в курсе, что за ним, как он сам выражался, «приглядывают».
Николь была в платье. В принципе, для Шпалиса этот факт перечеркивал все, что она собиралась сказать.
- Вы решили сыграть свадьбу прямо у меня в палате? - сумрачно спросил он.
Николь сдержанно захихикала. Ее спутник, мужчина среднего роста, со слегка заросшими щеками (в высших кругах это именовалось «элегантной небритостью»), в пальто неопределенного цвета, среднего между серым и серебристо-коричневым, со всей серьезностью произнес:
- Для нас было бы честью так сделать, Альберт. Ведь вы спасли мне жизнь. Свадьбу мы, разумеется, сыграем в другом, более подходящем месте. Сюда я пришел, чтобы предложить вам сотрудничество.
- С кем, простите? - насторожился Шпалис, вытаскивая из-под одеяла левую руку.
- С руководством Атлантической Федерации. Мы осведомлены о вашем прошлом, а также о том, что вы провели на территории нашей корпорации большую часть жизни. В свете данных фактов нам представляется вполне закономерным ваше скорейшее согласие.
Шпалис оторвал голову от подушки, дабы получше разглядеть лицо говорящего.
- Конечно, в случае согласия вам надо будет предоставить свидетельство о разрешении на обработку информации личного характера, и…
- Во-первых, Хостен, я большую часть своей жизни прожил на территории «Декоя», - желчно перебил он собеседника. - К несчастью, с «Декоем» я разошелся по идейным соображениям, но истина — она и есть истина. Во-вторых, - Шпалис  усиленно делал вид, будто не замечает судорожных одобряющих подмигиваний Энрико, - я работаю в немного другом направлении, скрытом от официальных источников.
Джеральд Хостен кивнул.
- Вы — инспиратор. Нас предупредили. Не хочу быть навязчивым, но, по-моему, хорошо оплачиваемая постоянная работа лучше, чем подрывная деятельность во имя непонятно чего.
- Не для меня, - сухо отрезал Шпалис.
На том их разговор и закончился. Хостен увел из палаты свою невесту, успевшую прочирикать милые благодарности.
Они с Энрико остались наедине.
- А вы умница, - весело присвистнул Понтедра. - Разбираетесь, что к чему. Отшили этого типа, ну и поделом с ним. У меня для вас новости.
- Сильно важные? - полюбопытствовал больной, борясь с зевотой: напряжение последних дней навалилось на него неожиданно тяжелой ношей. Усыпляюще действовала и сама обстановка палаты. Если бы не фраза Энрико, Шпалис бы давно плюнул на условности и завалился подремать часок-другой.
- Вы же собираетесь уезжать в Калифорнию?
- Да. Завтра.
Энрико аж подпрыгнул, точно стоял на раскаленных углях.
- Вы уверены? Обождите хотя бы неделю, отлежитесь, отдохните. Перелеты и вообще любые стрессовые ситуации пока крайне вредны для вас…
- А я сказал, завтра! - заартачился Шпалис. - За неделю я здесь умру со скуки! Неделя! О чем вы только думаете!
- Ладно, как вам угодно, - уступил Энрико. - Тогда я передаю вас в руки моего босса — Филиппа Саймонса. Он проинструктирует вас и подробно объяснит, какие обязанности вам нужно будет исполнять. К вам в пару добавят еще одного человека. Филипп уверен, что вы с ним сработаетесь.
- Вряд ли, - мгновенно отозвался Шпалис. - Я обычно плохо уживаюсь с людьми. А как его имя?
- Егор Канаев.

Пояснения и примечания

1. Прерафаэлиты — течение в английской поэзии и искусстве во второй половине XX века. Ставило своей целью борьбу против условностей и канонов викторианской эпохи, слепых подражаний классическим образцам. Произведения искусства, созданные прерафаэлитами, имели некоторое сходство с шедеврами мастеров раннего Возрождения.
2. Амарантовый — оттенок бордового цвета, схожий с окраской цветков амаранта.
3. Кринолин — жесткая структура, предназначенная для придания юбке требуемой формы.
4.  Неовикторианство - направление современной английской (и шире — англоязычной) литературы, связанное с созданием произведений на материале и в духе XIX столетия. В более широком смысле — стремление согласовать свой образ жизни с условностями и нормами викторианской эпохи.
5. «Невис» - крупнейшая база данных, включающая сведения о наиболее опасных преступниках современности. Контролируется ВСБ.
6. Эти строки взяты Шпалисом из личной переписки Авроры с Джеральдом Хостеном.
7. Рийн Айквийа (англ. Riyn Ikwya) – акроним, составленный из первых букв предложения “Run if you can. I know who you are” (англ. «Беги, пока можешь. Я знаю, кто ты такая»).
8. Инспиратор — информационный террорист; член подпольной организации, занимающейся незаконным сбором, хранением и публикацией данных, принадлежащих высшему руководству интернациональных корпораций. Одним из значений слова «инспирация» является побуждение к действию, внушение, мотивация.