1 - Добыча оборотня

Первый снег робко ложился на землю и тут же таял. Гиллан всё тянул руку с фонарём подальше вперёд в надежде разглядеть на тропе долгожданный силуэт.
– Может, этот чёртов чудодей вообще не приедет, – буркнул недовольный голос за спиной у Гиллана.
– Заткнись ты, не каркай, Рудан. Тут до хутора час-полтора езды. Райн приведёт мага на помощь раненому милорду.
Рудан заслонял собой спину приятеля и вглядывался в темноту. Шёпоты и завывания Граттонского леса с наступлением темноты казались зловещими проклятиями, произносимыми недобрыми устами. В руке у Рудана было копьё, готовое в любую секунду сослужить верную службу хозяину. По серебряному наконечнику пробегали матовые отсветы каждый раз, когда он ловил свет фонаря. Что было толку от копья? Сегодня оно уже один раз не успело спасти своего хозяина от страшной участи.
Из охотничьего домика шагах в десяти от них послышался стон. Гиллан глянул в сторону приоткрытой двери и с тревогой сказал скорее самому себе:
– Держись, держись же, милорд Аллен! Ну, давай же, маг, где ж тебя носит?!
Монотонные шёпоты леса вроде как сменились на неясные звуки. Рудан отёр вспотевший от страха и напряжения лоб. Не смея оторвать глаз от угрожающего мрака, он спросил:
– Гиллан, слышишь? Ну, что там? Опять оборотни?
У обоих уже глаза болели от темноты. Фонарь в руке Гиллана всё тянулся вперёд, силясь послужить маяком для Райна и мага, который должен прийти с ним. Лишь бы второй раз за день не стать добычей оборотней!
– Рудан! – он ткнул приятеля локтем в бок. – Там, на тропе… Вроде как всадник.
– Один?
– Кажется, один.
– Вот падлюка бесовская этот маг, не приехал! – Рудан сплюнул.
– Райн? Райн, это ты? – Гиллан позвал всадника по имени. Перепуганная кобылка рысью приблизилась к ним. Всадник на её спине еле держался, кулём раскачиваясь из стороны в сторону. Не разобрать было ни лица, ни фигуры. То ли горбат, то ли… Он плюхнулся с лошади прямо под ноги товарищам. Из спины торчали три стрелы.
– Убит!
Из-под плаща послышался шум и клёкот. Гиллан приблизил фонарь к упавшему и перевернул его.
– Да это ж чудодей, зараза бесовья. Убитый чудодей! – воскликнул Рудан.
– А тут смотри что! – Гиллан отбросил полы плаща. Под плащом была тесная клетка с перепуганной птицей, которая ухала и бесновалась. Гиллан схватил сову. – Да уймись ты! Весь лес переполошишь, тварь крылатая!
– Что там у него ещё? – Рудан шарил по плащу в поисках маговых пожитков. Две книги, письменные принадлежности, кисеты с какой-то колдовской гадостью…
– Забирай всё и пошли к милорду. Теперь ни на чью помощь можно не рассчитывать.


Весёлое потрескивание дров отвлекало Аллена от недобрых мыслей. Он полулежал на диване и грелся у камина. Рана на боку забинтована, кровь уже не хлещет. Если не шевелиться и глубоко не дышать, то почти и не больно. Только голова кружится и плохо соображает. И холодно занемевшим пальцам. Паника от осознания собственной участи уже прошла. На рассвете герцог Граттон-Вайльский станет оборотнем.
Аллен Кирн любил здесь бывать. Сбежав от мира на пару-тройку дней и подбираясь верхом к непуганым косулям он, сносный лучник, всегда возвращался с добычей. Байки о лесных оборотнях казались скорее бабкиными сказками. Хотя на этот случай у Аллена в охотничьем домике хранились стрелы и несколько копий с серебряными наконечниками. Первый раз за те двадцать пять лет, что Аллен ходит на охоту, они пригодились.
Какой-то дикий косматый одиночка всё-таки забрёл сюда из той глуби Граттонского леса, куда не осмеливался ступить человек. Ведуны говорят, там водятся не только оборотни – но и фавны, и дриады, и сатиры, и озёрные русалки, и всякая дичь, в которую верят только дети и старожилы. И теперь эти сказки, надо которыми потешался Аллен, сомкнулись на нём ядовитыми клыками оборотня.
Друзья забегали, закопошились в попытке спасти Аллена. Райн даже вызвался привести ведуна, что живёт на опушке леса. Все сторонятся маговой хижины, где он практикует своё колдовское мастерство. То от хутора валит чёрно-синий смрадный дым, то доносятся завывания и крики. Ходят слухи, что он в ладу с тварями Граттонской глубинки – и они его не трогают. Болтают! Аллен горько усмехнулся. Что сделает этот старик, который только тем и ведает, что отварами да травами?
Друзья ввалились в домик, выдернув Аллена из болезненного оцепенения. Рудан встревоженно затараторил с порога:
– Милорд Кирн, там маг этот… Убитый! И Райна нет. Чудодей нам не поможет! Милорд, так жаль… Мы… Мы… Что нам теперь делать?
Не очень вдохновляющая речь! Пока Аллен соображал, что делать, собранный Гиллан перебил недотёпу:
– Да не скули ты! Ещё долго до утра, едва за полночь. Придумаем что-нибудь.
С этими словами он сосредоточенно выкладывал на стол пожитки мага: книги, затем кисеты и мешочки в ряд. Наконец взял из рук Рудана клетку с совой. Только теперь Аллен заметил перепуганную птицу. Она возмущённо ухнула, когда клетку со стуком поставили на стол, и замолкла.
– Это ещё откуда? – спросил Аллен, разглядывая серую неясыть. Поморщившись, он сделал попытку сесть и протянул палец через прутья клетки. Птица дала себя погладить, потом клюнула палец герцога, издала противный обиженный крик и гордо отвернулась.
– На кой маг её тащил к нам сюда? Клетка такая тяжеленная, – Гиллан снова поднял маленькую клетку, взвешивая в руках. – Зачем ему нужно было везти сову?
Птица опять затрепыхалась, щипая клювом прутья. Когда неясыть дотрагивалась до прутьев, по ним пробегали красные искры. Аллену вначале показалось, что это игра бликов от камина. Но потом все трое увидели, как металл вспыхивал алым светом в тех местах, где пленница долбила по нему клювом или била крыльями.
– Поставь её от греха подальше. Ну её! – испуганно сказал Рудан, выхватил из рук друга клетку и снова поставил на стол. Разволновавшаяся было неясыть опять унялась и отвернулась. Рудан заворчал – Маговы штучки! Оставил нам ворох колдовского хлама, а сам помер так некстати… Кто же в него стрелы всадил-то?
– Что делать будем? Через несколько часов утро… – задумался Гиллан, разглядывая утихомирившуюся неясыть.
– Ты знаешь, что делать. Побудьте оба со мной до рассвета. А потом… Возьми копьё с серебряным наконечником и убей меня, – голос Аллена был абсолютно спокойным. И это спокойствие пугало. Гиллан тревожно переглянулся с Руданом, словно оценивал, сможет ли выполнить просьбу герцога.
– Нет, милорд Аллен! Мы что-то придумаем. Не зря же этот колдун всё-таки доехал до нас, не живым, так мёртвым.
– Книги! Может, там, в книгах есть какое-нибудь это… Ну, вроде заклинания какого-нибудь простенького или ещё что. Зелье какое-то сварить, может… – Рудан перебил друга. В глазах обоих читалось отчаяние и горячее желание помочь. Аллен слабо улыбнулся. Всё-таки хорошо умирать в компании верных друзей. Лучше, чем в пасти у оборотня.
Гиллан взял ту книгу, что на вид была более потрёпанной. Сел на край дивана возле Аллена так, чтобы герцогу было видно страницы. Руны, руны, снова руны… Пояснения и описания на старовайльском – видно, что их писала опытная, уверенная рука когда-то очень давно. Приписки, зачёркивания и заметки на полях на вайльском – на этот раз несмелой, сомневающейся, наверное, старческой рукой.
Рудан тем временем ходил вокруг стола и разглядывал кисеты. Иногда брал один в руки, подносил к лицу – нюхал, развязывал и осматривал содержимое. На некоторых мешочках были вышиты какие-то символы, напоминающие руны. Травы, пряности, порошки… Рудан понюхал очередное снадобье и с раздражением отдёрнул руку с кисетом от лица:
–Фу! Что за дрянь тут у чудодея? Молотая русалья чешуя? Или порошок из фавновых копыт? Гадость, – с этими словами он небрежно сгрёб пожитки в одну кучу, задев клетку. Неясыть сердито заворковала. – Птица эта ещё! Какой от неё прок?
– Выпусти её. Чего зря только мучается? Тесно ей там, – слабым голосом сказал Аллен.
Неясыть в ответ на эти слова заухала, забила крыльями. По прутьям решётки побежали алые всполохи. Рудан попытался открыть дверцу, но она не поддавалась ни на капельку – словно даже была и не предназначена для того, чтобы её открывали.
Гиллан, раздражённый тем, что приятель не справился с такой простой задачей, оторвался от разглядывания рун, рисунков и заметок в древней книге.
– Дай её сюда! – резким движением он выхватил клетку из рук Рудана. Птица забесновалась и зашумела. Гиллан вертел клетку так и сяк, дёргал дверцу, прутья, ковырял дно. Неясыть и не думала успокаиваться. Она задевала руки Гиллана когтями, цепляла его крыльями и клювом. По металлу бегали красные змейки искр.– Да она сейчас крылья себе переломает там!
– Эй, ну ты чего? – Аллен, пытаясь не шевелить туловищем, взял в руки клетку и поставил себе на колени. Снова попытался погладить пальцем неясыть. Она больно клюнула его и затрепыхалась ещё сильнее, издавая пронзительные крики. – Сумасшедшая птица, да уймись ты!
На коленях у Гиллана лежала раскрытая книга, но он вместе с герцогом занимался клеткой. Тем временем взгляд Рудана упал на раскрытый разворот. Он взял в руки один из тех кисетов, что изучал несколько минут назад, и перегнулся через плечо друга.
– Смотри! Что там написано? – он ткнул пальцем в замусоленную страницу.
– Откуда я знаю? Я руны читать не умею.
– Нет, вот здесь, мелко. Под руной, видишь? «Отпереть».
Гиллан отвлёкся от птицы, предоставив Аллену возможность самому разбираться с совой. Герцог придерживал клетку на коленях. Он уже оставил попытки усмирить пернатое существо, которое, похоже, поставило себе задачу всё-таки переломать крылья о прутья клетки.
– Это та же руна, – торжествующе сказал Рудан и положил на страницу кисет с вышитым знаком. Приглядывался с минуту, переглянулся с Гилланом. – По крайней мере, очень похожа, – тут же засомневался он. Приписка к руне была сделана по-вайльски, вероятно, рукой новопреставленного мага. Гиллан вглядывался в неведомые линии, сравнивая символы.
– И правда, та же! «Отпереть», значит, говоришь?
– И что надо делать? Заклинание прочитать? Руны-то колдовские, как их произнести?
Герцог заинтересованно слушал их разговор. Неясыть, похоже, успокоилась только потому, что устала метаться. Она отвернулась и тихонько бурчала, пока палец Аллена взъерошивал ей перья на шее.
– Руны и сами по себе заклинают, когда их чертят. Так бабки говорят, по крайней мере, – со скептичной усмешкой вступил в разговор Аллен. Не то, чтобы он особо верил во всякие колдовские штуковины. Бледного и нездорового, возня с совой его здорово отвлекала от мыслей о неизбежной теперь трансформации, которая начнётся с первыми лучами солнца. – А эту руну маг уже начертал. То есть, уже произнёс её. Дай-ка мне этот мешочек! – герцог протянул руку к развороту, на котором лежал кисет, по-прежнему пытаясь оставить тело недвижимым.
– Милорд, не шевелитесь. Давайте мне эту птицу, а сами отдыхайте.
– Мне сейчас не очень-то отдыхается. Сколько там ещё? Часа три или четыре до рассвета? Мне уже немного осталось. Дай я хоть птицу выпущу напоследок. Попробую хотя бы.
Аллен неуклюже поёрзал, пытаясь сесть. Боль не давала. Неясыть у него на коленях зашевелилась, но биться не стала. Гиллан передал ему в руки кисет с руной. Герцог медленно, почти торжественно раскрыл его. Почему-то он чувствовал волнение. А, ерунда! Это всё разговоры о колдуне навеяли.
– Сейчас посмотрим, какой был из тебя колдун, – неожиданно вслух пробормотал Аллен.
Он запустил занемевшие пальцы в мешочек. Какой-то бурый порошок, в котором угадывались ошмётки сушёных стеблей и трав. Гиллан и Рудан наклонились к руке герцога. Все трое разглядывали порошок. Аллен даже поднёс его к лицу и понюхал. То ли чабрец, то ли ещё какой бурьян… Обычные летние травы, причём даже не этим летом собранные.
Сова, которая сидела на редкость тихо, нетерпеливо ухнула и уставилась на герцога. Он помедлил секунду, а потом резко махнул пальцами, осыпая этими ошмётками клетку и сидящую в ней сову. И… Ничего не произошло. Только неясыть обиженно взъерошила перья, отряхивая с себя остатки порошка. И снова выжидающе уставилась на герцога. Не вышло!
– «Отпереть»! Ну, же! «Отпереть»… Почему оно не сработало?
Неясыть опять нетерпеливо ухнула и заворковала, ковыряя клювом прутья дверцы. Что-то изменилось… По клетке не бежали красные всполохи. Герцог протянул белые пальцы и легко поддел замочек. Потянул за прут – дверца поддалась.
Но сова не спешила праздновать свободу.
– Вылетай же, дурная птица! – Рудан потянулся руками к клетке, намереваясь забрать её с колен герцога.
– Нет, подожди, – Аллен протянул руку в клетку. Но сова не далась. Встрепенув крыльями и вооружившись клювом, она прогнала его со своей территории. Потом перевалилась на порог своей тесной тюрьмы. Ухнула, огляделась. Снова махнула крыльями. И прыгнула на пол в пространство между камином и диваном.
В момент, когда крыло последний раз коснулось клетки… Или в момент, когда птица прыгнула… Или это был другой момент. Аллен не заметил, потому что в этот заветный момент он резко дёрнулся, даже подскочил – но боль снова пригвоздила его к дивану. Они издали одно на троих «Аааах!», в котором был испуг от неожиданности, удивление, недоумение, растерянность и ещё сотня эмоций.
Перед камином, у ног раненого герцога Граттон-Вайльского ничком лежала девушка. Совы больше не было – была живая, человеческая девушка. Она пошевелила головой, потом привстала на руках и обернулась на троих мужчин, которые уже перестали на неё пялиться и почтенно отводили взгляды. Девушка кутала свою наготу в длинные волны каштановых волос.
– Это как… Это кто? Ты… Ты кто? Ты – сова?
Девушка взглянула на вопрошающего Аллена тем же обиженным взглядом, каким ещё пару минут назад на него смотрела неясыть. Потом села на полу, стеснительно сжавшись в комок и стараясь прикрыть плечи и грудь распущенными локонами. Аллен тоже смутился. Все трое честно отворачивались. И всё-таки герцог успел разглядеть совиное перо, запутавшееся в волосах, маленькую родинку чуть ниже правой ключицы и светло-карие глаза красавицы, что сидела у его ног.
Гиллан, стараясь не смотреть, укрыл плечи девушки плащом. Тогда она встала, опираясь на диван. Запахнула на себе плащ и расправила плечи. По тому, как величественно она подняла подбородок, угадывалось, что перед герцогом Граттон-Вайльским стояла настоящая высокородная леди. Пусть даже босая, растрёпанная и без одежды. Что ж, ему тоже сейчас было крайне затруднительно, соблюдая приличия, поклониться даме и поцеловать ей руку. Вместо церемоний Аллен Кирн распластался по дивану, сознание его помутилось. От лишних волнений и движений рана опять закровоточила – повязка на боку стала красной.
– Милорд, вам надо сделать перевязку, – изрекла сладкоголосая красавица, и это было последнее, что слышал Аллен. А отражающиеся всполохи огня из камина в её светло-карих глазах – последнее, что он видел, прежде чем без сознания провалился во тьму.


И те же глаза стали первым, на чём Аллен сфокусировался, придя в себя. Проворные руки отирали его лицо полотенцем с ароматным отваром. Увидев, что герцог уже не в беспамятстве, девушка смутилась и едва заметно, уголками губ улыбнулась. Взгляд Аллена скользнул ниже, к родинке, но не нашёл её.
– Милорд Аллен, я дал леди Лейлии вашу запасную одежду. Я не знал, можно ли, но… Вы же не против, милорд? – за спиной у девушки маячил Гиллан. Чуть в стороне, уткнувшись в книгу, стоял Рудан. Нет, Аллен был против, определённо против! Ему хотелось смотреть на родинку чуть ниже ключицы! Вместо этого он безвольно повторил:
– Лейлии… Леди Лейлии.
Девушка отложила полотенце и снова величественно расправила плечи. Поднялась с дивана. Как же неуместно смотрелись в сочетании с этими породистыми жестами мужские штаны, сапоги и рубаха, припрятанные в охотничьем домике на всякий случай!
– Лейлия Картиния, графиня Райсанская, к вашим услугам, милорд, – к последовавшему за этими словами изящному реверансу шло богатое платье в пол, а не мужской охотничий костюм. Каштановые волосы, как волны далёкого моря, растеклись по плечам. Невежливо было молчать в ответ, и он наконец вымученно отозвался:
– Аллен Кирн, герцог Граттон-Вайльский, к вашим, моя леди, – не сводя с неё глаз, Аллен спросил. – Кстати, Гиллан, уточни, сколько именно времени я имею счастье быть к услугам нашей прекрасной гостьи? Сколько там осталось до рассвета? – голос выдавал слабость и дрожал, но герцог изо всех сил старался, чтобы его вопрос прозвучал беззаботно.
– Милорд Аллен, у нас есть ещё время… Есть несколько часов. Не надо говорить так!
– А что можно сделать теперь, когда маг убит… А кто убил мага? – На этом вопросе, адресованном бывшей сове, герцог попытался резко сесть. Хорошо, что у него ничего не вышло, иначе он снова бы растормошил рану.
Все трое выжидающе уставились на леди.
– Это сделал ваш Райн, – сказала девушка, торжествующе окидывая взглядом мужчин и глядя за их реакцией. Рудан обошел диван и встал прямо напротив неё, заглядывая ей в лицо.
– Райн? Ты не путаешь? Наш граф Райн?
– Я не знаю, граф он там или не граф. Но тот, кто пришёл к ведуну и звал его помочь раненому оборотнем герцогу Граттон-Вайльскому, тот, кого вы назвали Райном, пустил стрелы в спину магу. Между прочим, чуть в меня не попал! – леди поджала губки и отвернулась.
– Графиня, а где же тогда Райн? Он ушёл за помощью, он направил мага в лес. И… И убил его в спину? Это глупо и бесчестно. Это не подобает графу.
– Что именно не подобает графу, милорд? Предать своего сюзерена и сознательно оставить его без помощи? Или убить мага в спину? Если вы о последнем, милорд Аллен, то можете не переживать: вряд ли маг знаком с вашими рыцарскими кодексами. Дуэль с магом никогда не была бы честной, – девушка держалась гордо и заносчиво. Но то, что она говорила, было полным бредом. Райн не мог просто взять и предать Аллена!
– Давай-ка без церемоний, красотка. Ты можешь сколько угодно возводить на Райна напраслину. Но он прислал мага, – раздражённо вступился за друга Рудан.
– Скорее, он прислал сову, – посмотрел на него Гиллан. – Ты что-то не договариваешь, леди Лейлия.
У герцога не было сил участвовать в этом допросе – он просто отстранённо слушал, прикрыв глаза. Стараниями Райна он был обречён в лучшем случае на смерть. Райна, за которого сам Аллен легко бы отдал жизнь.
Тем временем девушка растеряла свой гордый церемонный вид и опустила глаза. Снова села на край дивана, где лежал Аллен. И заговорила обиженно, чуть не плача:
– Нас там много таких… У мага целый зверинец. Он держал нас на заклятых цепях и в заклятых клетках, – взгляд девушки покосился на свою бывшую тюрьму, которая стояла на столе.
– Так кто мага убил? А, красавица? Сидишь тут вся из себя, ресницами хлопаешь. Между прочим, мы тебя спасли. Могла бы и поблагодарить милорда из приличия, – перебил леди Лейлию Рудан.
– Благодарю вас, милорд, – неожиданно покорно сказала она. – Благодарю тысячу раз, – её голос сделался елейным. – Благодарю за вашу многолетнюю лояльность ведуну. Ведь милорд не мог не знать, что на хуторе творится неладное, но закрывал глаза на все бесовства мага. Милорд дал отмашку на любые эксперименты этого чудовища. Подумаешь, в герцогстве люди пропадают, тоже мне несчастье! Зато ведун в сговоре с тварями Граттонского леса. Ну, и что, что два года назад они стащили для ведуна юную графиню. Благодарю вас, милорд, – гневно закончила она.
Брови Аллена поползли вверх. Он в недоумении уставился на девушку. Её щёки покраснели – на этот раз от гнева. Чтобы как-то успокоить её и добиться толку от разговора, он накрыл своей рукой её руку. Не то, чтобы он действительно чувствовал себя виноватым. И всё-таки он сказал для её успокоения:
– Леди Лейлия, вот он, виновник твоих бед, перед тобой! Ты коротаешь ночь в охотничьем домике герцога Граттон-Вайльского, из-за которого ты два года пленилась у ведуна. Ты коротаешь ночь в обществе будущего оборотня или будущего мертвеца. Тебе легче?
Девушка не ответила. В её взгляде мелькнула мягкость и жалость. Добившись нужного эффекта, Аллен продолжил допрос:
– Расскажи о хуторе мага, леди Лейлия. Почему Райн убил его? Какой секрет знал колдун, чтобы совладать с проклятием оборотня? И зачем он взял в Граттонский лес Лейлию Картинию? – Аллен обрушил на девушку град вопросов, и на душе почему-то стало тяжело. Она невесело усмехнулась:
– Лейлия Картиния нужна была магу, чтобы снять проклятие оборотня.
– Вот! Не зря он тащил сюда эту сову! – оживился Рудан. – И как же его снять? Ты можешь спасти милорда?
– Ты тоже можешь спасти своего лорда, – огрызнулась девушка. Сразу было ясно, что Рудан ей не понравился. – На рассвете трансформация ждёт только последнюю жертву. Если до рассвета оборотень ранит кого-то ещё, то тот, первый, не наследует проклятия оборотня. Для него раны – это просто раны. Он или поправится, или умрёт.
– Так тебя везли на заклание оборотню? – Гиллан чуть не подавился сказанной фразой, до того дико она звучала.
– Да. Колдун хотел отдать меня оборотню, чтобы спасти вашего герцога.
Все трое смотрели куда-то в пол, в потолок, на стены. И не могли посмотреть ей в глаза. Где-то поблизости бродит оборотень. А здесь, в тепле и при свете умирает Аллен Кирн. Хорошо, если просто умирает.
А что, если бы Райн не убил мага? Он привёз бы сову и обратил в девушку. И четверо мужчин – дворян, рыцарей – смотрели бы, как её рвёт оборотень? Ради того, чтобы спасти шкуру Аллена? Он наконец решился взглянуть на девушку. Полузамутнённый разум представил, как клыки впиваются в её шею и плечи… Как когти полосуют белую кожу, поддевают родинку чуть ниже ключицы – и вот уже нет этой маленькой манящей отметины… И надо же было Рудану в этот миг ляпнуть:
– Так чего мы ждём? Вот и давайте её отдадим этому зверю. Тогда на рассвете, милорд, вы сможете добраться домой и излечиться. Рана нетяжёлая, всё будет хорошо.
Да просто прекрасно, подумал Аллен! Он с ума сошёл, что ли?!
– Рудан, ты…
– Милорд, ну, подумайте сами – она ведь за тем и ехала в лес. Это её предназначение! Она должна отдать за вас жизнь.
– Да ты озверел совсем! – вступился за девушку Гиллан и схватил Рудана за плечо. Тот посмотрел так, как будто перед ним был не давний соратник, а выпотрошенный вепрь. Губы скривились. Он рукой смахнул с себя руку Гиллана и злобным тоном сказал:
– Мы не можем отсюда уйти далеко, потому что где-то вокруг шатается голодный оборотень. Придёт рассвет – и здесь тоже будет оборотень. Куда деваться? Вытащим её наружу – тот придёт и заберёт свою добычу. И милорд Кирн не обратится.
Герцог посмотрел на девушку. В её глазах стоял стеклянный страх. Пока Рудан говорил, она сползла с края дивана на пол. Исподлобья глядя на грубияна, она бессознательно стиснула руку Аллена. Гордая, независимая и очень обиженная на мир птица-неясыть была уязвлена в самое нутро, в то место, из которого в любом живом существе рождается страх. Птица снова в клетке. Они вчетвером захлопнуты в одной тесной клетке – только ни руны, ни заклинания, ни колдовские порошки не выпустят их живыми.
Аллен сжал руку Лейлии в ответ и спросил, чтобы отвлечь и себя и её:
– Чем Райну не угодил колдун?
При этом вопросе Гиллан и Рудан прекратили перепалку и обернулись на своего лорда. Девушка тихо затараторила в ответ:
– Там, во дворе, на заклятой цепи была привязана рысь. То есть, не рысь, конечно. Девчонка, совсем ещё юная на вид. Я её видела иногда, когда колдун её выпускал с цепи. Кажется… Кажется она наполовину наяда. У неё кожа полупрозрачная, а ещё она не любила солнца.
– Наяда?
– Ну да. Как ты герцогством правишь? Даже подданных своих не знаешь. Я бы провела тебя вглубь Граттонского леса… Там ведь не одни только оборотни.
– Наяда… С ума сойти!
– Так вот, наверное, наяда могла сопротивляться магии колдуна. Не полностью, но по чуть-чуть. Со временем она уже не так покорно реагировала на его заклятия. В тот самый момент, когда колдун отправился по дороге в лес, эта рысь сорвалась с цепи. И превратилась в наяду! Ну, как я здесь, ты видел, – она говорила быстро, глотая слова, как если бы боялась не успеть рассказать Аллену что-то важное. Невероятные вещи были сказаны будничным тоном, словно девушка говорила о том, как обращаться с прялкой или ткать гобелен.
– И Райн это видел?
– Райн был знаком с ней. Райн остался с ней. Кто она была ему? Невеста? Сестра? Вряд ли – наверное, всё-таки невеста.
– Наяда? Невеста? – Аллен глянул на Гиллана. Тот уже забыл о ссоре с Руданом и тоже увлечённо слушал нервную речь юной графини. Он вставил:
– А Райн ведь всегда верил бабкиным россказням про Граттонский лес. Была у него тайная невеста, да. Потом он отмалчивался и мрачный ходил. Я думал, они расстались. Я же не мог подумать, что она была… из них!
– Ну, хватит тут наядами зубы заговаривать, дева! – снова встрял Рудан. – Зачем этот твой маг держал вас у себя? Неужто местных оборотней прикармливал?
В глазах Лейлии мелькнуло отражение огня камина, когда она обиженно глянула на Рудана. От этого Аллену показалось, что взгляд сверкнул испепеляющим, мистическим огнём.
– Чародею всё время нужны были то перья птиц, то клочья шерсти хищников для его рецептов. Для этого ему нужны были звери. А люди ему нужны были для магических опытов, – Девушка оттянула ворот мужской рубахи, которая была ей велика. Обнажилась шея, правое плечо, ключица… Лейлия дотронулась до своей родинки, и у Аллена снова поплыли мысли в голове. – Вот сюда, например, маг втыкал отравленные иголки дикобраза, и изучал воздействие ядов на человека.
Аллен было потянулся рукой к отметине, которую принял за родинку, но вовремя сдержал себя. Дерзкая девчонка была младше его на десяток лет или больше, и всю её горделивую заносчивость он принял за юную глупость. Сейчас он не отводил глаз от белой кожи плеча и этой отметины почти у груди – и понимал, что заносчивость была щитом. А за щитом – тоска.
Паузу прервал Гиллан, снова вежливо набросивший на обнажённое плечо девушки плащ. Она благодарно кивнула и взглянула на Гиллана. Потом резко изменилась в лице. Аллен проследил за её взглядом – немигающий, почти совиный, взор уставился на другого друга. Вернее, теперь уже Аллен мог без сомнений назвать его бывшим другом – в руке Рудана была верёвка.
– Милорд, сереет. Скоро рассвет. Отдадим уже её оборотню!
Гиллан стал между ним и леди, потом шагнул на него – и толкнул.
– С ума не сходи. Или ты по дороге сюда всю честь растерял?
– Ха, подкаблучник. Девчонка перед тобой обнажилась – а ты уже её в дамы сердца успел записать!
– Дурак ты! Озверел совсем?
– Я как раз не хочу ждать, пока кое-кто другой тут озвереет! – Рудан покосился на своего лорда. Аллен с горькой безысходностью взглянул на девушку и только теперь понял: ещё час-другой – и он, Аллен, самолично разорвёт и своих соратников, и прекрасную графиню новообретёнными клыками оборотня.
Вой совсем недалеко от домика прервал перепалку. Не протяжно-тоскливый волчий вой, нет. Заклинающий, вкрадчивый вой, от которого всё нутро хватает болезненный спазм страха. Лейлия судорожно сжала руку Аллена, впившись ногтями в ладонь, и испуганно шептала:
– Я не хочу умирать! Не хочу! Мне страшно, как же страшно! Я не хочу умирать! Только не так…
Чем можно было её успокоить? Она всё равно обречена – погибнет сейчас от клыков одного оборотня, или чуть позже от клыков другого, того, кто сейчас ещё является герцогом Граттон-Вайльским. Забыв, что Аллен ранен, она затрясла его за плечи и забилась в истерике:
– Убей меня! Убей меня сейчас, пожалуйста! Нет, я не хочу к зверю! Только не так, не так! Убей меня быстро!
Герцог собрал последние силы, чтобы оставаться в сознании. Ему на помощь пришёл Гиллан, который оторвал наконец девушку от раненого. Но её тут же перехватил Рудан:
– Сейчас! Давай сейчас! Скоро будет поздно. Гиллан, помоги мне!
Вой повторился совсем рядом. Лейлия закричала. Железные пальцы Рудана цепко держали жертву, пока он тащил её к двери. Аллен говорил, умолял, кричал, проклинал его вслед нечленораздельными обрывками фраз – разум уже не слушался. Опасная рана и беспокойная ночь сломили Аллена. Остатками сознания он ненавидел свою немощь и призывал на помощь любую силу, какая только в состоянии услышать его призыв.
Гиллан пытался вырвать из рук сошедшего с ума друга девушку. Что помогало Рудану – огромное ли желание выжить любой ценой? Но ни неистово брыкающаяся красавица, ни вооружившийся копьём приятель никак не могли остановить Рудана.
Потасовка продолжалась у самой двери. Крики и всхлипы Лейлии вновь прервались одиночным воем – совсем близко. Все трое застыли на секунду. Потом всё возобновилось вновь.
Гиллан не давал другу открыть дверь. Он оценил, что копьё было ужасным оружием для контактного боя в таких условиях – он не мог им воспользоваться из-за низкого потолка и из-за трепыхавшейся девушки. Боясь задеть её, он оставил попытки ранить Рудана, и просто решил как можно дольше держать оборону двери, не давая её открыть. Лейлия выбилась из сил, и уже почти не сопротивлялась – только нервно всхлипывала.
– Да отойди ты! – Рудан торжествовал, его жертва уже сдалась. На пути был только Гиллан. Он загородил проход собой и древком. Новая попытка отбросить Рудана назад закончилась ничем – он просто загораживался девушкой, которая больше не сопротивлялась.
Глаза Аллена расширились от ужаса – Рудан-таки оттеснил Гиллана и сам встал у двери, развернувшись к ней спиной. Между ним и Гилланом по-прежнему была Лейлия, только теперь путь Рудана был свободен, и Гиллан ничего не мог сделать.
Взгляд Лейлии скользнул по Аллену. Герцог в полубреду смотрел на неё и шептал молитвы. Или проклятия. Или заклинания. Или признания. Лейлия только заметила, что глаза его были безумными. А повязка снова стала красной.
– Палач! Убийца! Зверь! – девушка в бесполезных конвульсиях оскорбляла Рудана.
– Зверь! Эй, зверь! – Рудан звал оборотня из-за двери. – Лови свою новую добычу!
Он пихнул дверь плечом, таща за собой свою жертву. Тут же крутился и Гиллан, в последний раз пытаясь удержать Лейлию.
И зверь был тут. Правда, он не стал дожидаться, пока добычу ему подадут к сервированному столу и пожелают приятного аппетита. Он не стал ждать, пока Рудан развернётся и благоговейно вручит ему прямо в когтистые лапы прекрасную деву. Он не перебирал. Из-за двери показался зад пихнувшего дверь Рудана – и он отлично сошёл за финальное блюдо этой ночи. Зверя звали – и зверь пришёл.
Гиллан рванул на себя девушку. Она распласталась по полу домика. Вся её спина была в крови. В крови Рудана.
Гиллан стоял с копьём в дверном проёме, в последний раз глядя в глаза бывшему другу. Чёрный оборотень тащил его в глушь, вырывая куски плоти. Рудан истошно орал:
– Убей! Убей меня! Брось копьё! А-а-а!
На лице Гиллана не дрогнул ни мускул. Он стоял и смотрел, просто чтобы убедиться, что удовлетворённый зверь ушёл и больше их сегодня не побеспокоит. В Граттонском лесу завтра станет больше на одного оборотня. Ночь прошла не зря.


Очертания леса становились из серых – всё более цветными, из неясных – чёткими, как под рукой умелого художника.
Лейлия поначалу не отходила от пережитого шока. Она долго истерично смеялась, бросившись на шею спасшему её Гиллану. Потом всё-таки пришла в себя и сделала перевязку Аллену. И тогда он впервые увидел её улыбку. Не вымученную, полную тоски усмешку – а настоящую, лучистую улыбку. Теперь он просто обязан выжить и поправиться.
Тело мага оттащили с дороги за хижину, но рыть могилу не стали. Сейчас не хотелось ни на секунду дольше оставаться в лесу. Гиллан взял копьё по настоянию Аллена – вдруг заклятие трансформации всё-таки не снято. Долго решали, как идти, пока не послышалось конское ржание. Лошадей не привязали на ночь, предоставив им самим спасаться от возможного нападения хищников. Теперь они вернулись. Гиллан еле взгромоздил раненого Аллена в седло. Было больно и неудобно – но лучше, чем пешком.
Верхом они втроём доехали до опушки, где их застал рассвет. Лучи золотили бурую землю. Гиллан крикнул Лейлии:
– Давай вперёд!
А сам взял наизготовку копьё с серебряным наконечником. Непослушная юная леди отъехала шагов на пятьдесят, не больше. Она верила в знания мага.
Аллен видел тревогу в глазах у друга. Но у него самого уже не осталось сил на беспокойство. Он закрыл глаза и смело подставил лицо первым лучам нового дня. И ждал. Что должно произойти? Пробьётся ли шерсть сквозь человеческую кожу? Вырвутся ли из пальцев стальные когти? Вывернутся ли суставы, придавая человеку звериный облик?
Солнечные лучи слепили уставшие глаза даже сквозь закрытые веки. Слабое, почти зимнее солнце делало жалкие попытки согреть бледные щёки.
Ничего. Ничего из того, чем пугают бабкины россказни. Сегодняшняя ночь казалась ненастоящим, придуманным, привидевшимся кошмаром.
Аллен открыл глаза. Друг опустил ненужное копьё. Лейлия, изящно держась верхом, уже подъезжала к нему ближе. В солнечных лучах её светло-карие глаза казались двумя заморскими янтарными бусинами.
Рана болела и не давала нормально держаться в седле. Сегодня ночью Аллен Кирн потерял двух друзей. Вернее, двух бывших друзей. Измотанный настоящий друг был рядом и время от времени поддерживал Аллена, чтобы тот не свалился из седла. Леди Лейлия подъехала совсем близко и протянула руку. Их пальцы переплелись. Её улыбка грела лучше, чем скудное ноябрьское солнце. Раненый герцог Граттон-Вайльский возвращался домой с охоты со своей прекрасной кареглазой добычей.