Фантазии и правда о Великом Крае. Глава 5

Сибирь Кондовая. Глава 5.
Природа сурова, а погода не всегда устойчива. Нужно было как-то распознавать ее, приноравливаться к любым условиям. И люди накапливали опыт. Создавалась самобытная народная наука. Вот пример былого агроминимума.
- Петруха, - спрашивает дед, - а когда сеют овес?
- Когда на березе лист станет с копейку, - отвечает экзаменуемый.
- Верно. Ну, а как, часто или редко, его сеют?
- Так, дедушка, чтоб под копыто одно зерно приходилось.
Внешне диалог похож на шутку. По существу же – это народная мудрость. Ведь за зиму земля промерзала до трех метров, а овес надо сеять лишь тогда, когда земля хорошо оттает – обычно после ржи и пшеницы. Но ведь это время может быть неделей раньше, неделей позже. Вот его и определяли по листкам березы.
Сеять можно и реже и гуще, бросая зерна либо подальше, либо поближе друг к другу. Так как овес, в отличие от ржи и пшеницы, при вырастании в стебель становится брунистым (раскидистым), его сеют пореже.
  На сколько люди много трудились, на столько строго соблюдали посты и праздники. Кроме хозяйственной целесообразности и потребности в отдыхе причиной к этому был страх перед Богом. За несоблюдение законов Всевышнего, за работу в праздник могли постигнуть несчастье, неурожай, падеж скота, другие беды. Церковь, опираясь на боязнь людей перед стихией, использовала это для своей выгоды.
Говорили: «Кто его знает, может быть, Бога и нет но, на всякий случай, надо молиться». В этих словах отражалось отношение к религии большинства сибиряков прежних поколений, как, впрочем, и нынешнего.  Молились, и справляли религиозные уклады «На всякий случай», да чтоб не осудили батюшка-священник и другие люди.
Интересными в старину были знакомства с земляками из других деревень. Бывало едет группа мужиков из какой-нибудь отдаленной деревни в город и обратно. Зима, мороз. Надо где-то переночевать. Вот и стучатся в окно.
 - Кто там?
- Да соседи, ермаковские. Едем с базара. Не пустите ли переночевать?
- Что ж, заезжайте…
И прием был – сибирский. Распрягали коней. Давали корму. Топили баню.
Затем садились за стол. Разговоры – любознательные, интересные, нужные: «Как у вас? Как у них? Какой нынче был урожай? Что хорошего в городе?» Находились общие знакомые, выяснялось, у кого какие созрели женихи и невесты.
      Получалось после такого заезда и так, что в мясоед справляли свадьбу, со знакомства люди становились родственниками.
Бытовало такое поверье:  жених и невеста должны быть не только здоровы и работящи, но и далеки  друг от друга по возможному прежнему родству.

    Студенты и Сибирский детектив. Глава 5.
- Ваше превосходительство тут к вам рвутся какие-то странные. Говорят, что со срочным донесением. Я пытался их…
Оттолкнув старичка-служителя, в комнату ворвалась Наташа.
- О, какая встреча! Пророк собственной персоной! Уж не чаяли свидеться.
- А кто вы собственно такие?
- Московские студенты, путешествуем.
- А его, откуда знаете?
- Так мы у него под замком ночь просидели. А наутро нас с Настей этот урод собирался изнасиловать, а ребят кастрировать.
- Я ее в первый раз вижу; это какая-то сумасшедшая.
- Тебе не отвертеться. Твои рабы и подручницы, считают тебя умершим и низринутым в бездну. Теперь они слушают меня, и все расскажут про испарившегося пророка.
- Я сам. Только…
- Ребята вы выйдете пока, потом поговорим.
- Сразу заявляю – я не виноват; меня подбил Петр, старший брат, и эта сука Наташка.
- А она причем?
- Так они с Петром полюбовниками были.
- Он же поносил ее повсюду.
- Прикрытие. Хитрый был.
Через час Орлов и пятеро друзей сидели в знакомом нам кабаке.
- Девушек приваживали старухи. Пророк насиловал их, используя средство, о котором речь позже. Если после этого рождался мальчик,  его забирали в общину, чтобы в дальнейшем оскопить. У девочек могла быть разная судьба. Девушке предлагали два варианта: либо войти в общину, тогда дочку оставляли с ней, но для этого она должна была подвергнуться оскоплению: отрезание грудей, и… в общем понятно. Либо ее отвозили в публичный дом, а девочку продавали. Публичный дом находится в Баку: территория Российской империи, где законы не слабые, а их просто нет.
- А с чего они налоги платили, с торговли девками?
- Как я понял, в секте все было поставлено на военный манер, но многократно усиленный. Подъем с рассветом, работа весь день, все свободное время – минимум сна и молитвы. Собирали грибы, ягоды, целебные травы, охотились на соболя. Для своих нужд: огород, хлебное поле, домашние животные. Грибы, ягоды – консервировали, травы сушили – продавали. За невыполнение трудонормы – жесточайшие наказания. Но главный объект сбора был другой – мухоморы.
- Галлюциногены, Мускарин, - прошептал Сережа, так им он одурманивал женщин?
- Правильно. Как-то обрабатывали, делали вытяжку, паковали и продавали.
- Так это же золотое дно! Надо срочно всех арестовать, узнать каналы сбыта, найти другие плантации.
- Да я хотел, но наш проводник никакой. Напился гад, того хуже, с жандармами из Красноярска. Хорошо хоть Михеев более или менее нормальный;  я его отправил Наталью арестовать.
- Мы же как-то вышли из тайги.
- Одно дело выйти на дорогу, другое – в определенную точку. Потом, уже темно; а в тайге ночью не погуляешь, это тебе не Бродвей. Так, что ешьте, пейте, на рассвете пойдем. Еще подкрепление из Красноярска прибудет: шутка ли, целое селение арестовать.
- Это надо же! Крепостное право отменили, а тут система рабовладения покруче древнеегипетской.
- Так это модель муравейника, термитника или пчелиного улья; одна, способная размножаться матка, и бесплодные работники, и солдаты у муравьев. Трутни сделали свое дело и умирают.
- Сереж, насколько я помню, гибель матки не приводит к гибели муравейника.
- Нет. Появляется несколько претенденток на должность; одну избирают, а других сжирают.
В этот момент появился Федя.
- Ее нету шеф; исчезла. Мужа откачивают: хотел повеситься.