Толстый Маруф

В соавторстве с Ириной Самусенко.

 

 

   Наступил июль, самая макушка лета, солнце жарко припекало, людей донимал зной, но торговля на базаре шла полным ходом. Восточный торговец по имени Маруф только вчера прибыл в деревню и не понимал почему на рынке царит такая суета.

— Эй, любезный, что тут происходит? – окликнул он пробегавшего мимо мальчишку.

— К Ивану Купале готовимся, — ответил тот.

— А что это за Иван такой?

— Хитрый вы дяденька, а вы мне что за это?

— Вибирай матери кольцо любое, будет ходить как царыца.

Мальчишка так и замер у прилавка: драгоценные камни сверкали так, что было больно смотреть. Наконец он выбрал позолоченое с изумрудом.

— Вот это!

— Эх, забирай, — махнул рукой торговец. – Расскажи мне что за праздник.

— На Ивана Купалу девушки собирают травы и цветы…

— Цветы, чтобы нухать, да? – перебил его Маруф.

— Нет, дяденька. На венках зажигают свечи и пускают по воде. У кого венок потонет, та в этом годе замуж не выйдет. А у кого поплывет, та выйдет.

— А ну понятно, понятно. А парни что делают?

— А парни вместе с девушками через костер прыгают, главное в этот момент руки не расцепить. И еще купаются. Приходите к нам на луг, дяденька. Весело будет.

— Хорошо, приду.

Торговец приветливо помахал убегавшему мальчишке, тот улыбнулся и помахал в ответ.

Тем временем дело шло к вечеру. Рынок замолкал – покупатели разошлись, и торговцы потихоньку собирали свой товар. Маруф с восточной щепетильностью тщательно сложил весь свой скарб на телегу, запряженную дохлой клячей. Удостоверившись, что ничего не забыто Маруф крикнул дремавшему на козлах мужичку:

— Трогай! На постоялый двор!

Постоялым двором в деревне называли сторожку для приезжих, но Маруф, повидавший всякого, нисколько этому не удивлялся. Есть вещи поинтереснее этого. Например, непонятный Иван Купала. Что за праздник такой? Маруф решил спросить об этом у старухи-ключницы. Как раз он подъезжал к «постоялому двору».

— Эка невидаль, — удивилась старуха, — это один из главных наших праздников. Правда молодёжь его больше всего любит.

— А что этот праздник означает? – любопытствовал Маруф.

— Середина лета. Расцвет самой природы. Ну и Иванов день, конечно же! Да тебе не понять, нерусь ведь ты, — беззлобно объяснила ключница.

— Как не понять? Я всё понять! Вот пойду сам посмотрю!

— Поди, поди, милый. Тебе полезно будет.

— А куда? – вдруг растерялся Маруф.

— Известно, куда. Ты когда в деревню въезжал реку видел?

— Канэчно!

— Вот и выходи за деревню и к реке спускайся. Тамотко всё и будет.

— А пошли со мной, а? – с надеждой спросил Маруф.

— Ты что? Одурел от жары? Старая я. Грех мне теперь по ночам шлындать. Вот была я молодая…, — старуха выдержала паузу и продолжила, — ну ладно, некогда мне с тобой лясы точить. Ступай уже. Время идёт.

Маруф поправил тюрбан, отряхнул полы длинного халата и отправился в путь. Дорога была недолгой и вот он уже за деревней. Узкая тропка уткнулась в густой лес. Купец остановился в нерешительности. Ведь всем известно, что восточные жители больше всего леса боятся. Маруф не раз говаривал, что он в пустыне как у себя дома, в степи как у любимой тёщи, а вот в лесу как у врага. Но любопытство пересилило страх, и чужак осторожно вошёл под сень вековых деревьев.

— И нэ страшно! – сказал он сам себе.

Действительно, лес «изнутри» показался Маруфу вполне себе мирным. Тропинка между тем привела его к просвету между деревьями и глазам купца предстала большая поляна, в центре которой горел большой костер. Но больше всего его поразили молодые девушки, который купались неподалёку нагишом.

— Вот это да! – не в силах сдержать эмоций воскликнул Маруф.

Ещё бы. Такого у себя на родине он никогда бы не увидел. А бледнокожие красавицы продолжали веселиться и плескаться в воде. А потом девушки вышли из воды и напевая что-то, стали пускать по воде венки с зажженными свечами. Вечерняя река от этого стала невероятно красивой. Девицы между тем облачились в длинные лёгкие рубахи и принялись водить хоровод вокруг костра.

— А й да малчык! – восхищённо пробормотал Маруф. – Правду сказал!

Купец так увлёкся, что не заметил, как одна из девушек оказалась рядом с ним.

— Ты что, басурман, подглядываешь? – сурово вопросила она.

Маруф подскочил от страха и не заметил веселых огоньков в её глазах.

— Я… это… просто… заблудылся…

— Ну, ну! Давай, ври! – засмеялась девица. – А ну пойдём со мной!

— Куда?

— Как куда? – удивилась девушка. – На Купалу пришёл и через костер не прыгнешь?

Маруф хотел было воспротивиться, но стыдно ему стало. Он ведь мужик всё же. Поэтому, сделав вид, что ничего не боится, он отправился вслед за ней.

— Эй дяденька! И вы тут? – крикнул откуда ни возьмись появившийся утренний мальчишка. – Пришёл всё-таки!

Маруф слабо улыбнулся. Он чувствовал себя не в своей тарелке и совершенно не знал как себя вести.

— Народ, смотрите! – крикнула девушка, которая привела Маруфа. – Басурманин будет через костер прыгать!

Народ вокруг зашумел, загоготал. Кто-то натянул Маруфу покрепче тюрбан, чтобы не свалился.

— Как же ты такой толстый через костер прыгнешь? – смеялся кто-то.

— И прыгну! Сматрыте! – храбрился купец.

— Халат-то сними хоть! Ведь опалишь полы-то – испортишь сукно заморское.

Маруф скинул халат, нахлобучил покрепче тюрбан и разбежавшись изо всех сил, прыгнул.

— О! Гляньте-ка! Молодец какой! – закричали вокруг.

— Не испужался кострища-то, душа заморская, — смеялись рядом, — значит, не чужд им праздник наш!

А Маруф стоял по другую сторону и вслушивался в свои мысли. Ничего такого не сделал – только через костер прыгнул. Отчего же так хорошо стало? Может, из-за этого все вокруг такие весёлые?

А люди тем временем стали танцевать вокруг костра. И были тут уже не только девушки – почти вся деревня собралась. Кроме стариков, конечно. Маруф посмотрел на них, подумал, потом махнул рукой и пустился в пляс под общее веселье и смех. И сам уж никого не стеснялся и смеялся со всеми. Потому, что понравился ему Иван Купала. Хороший праздник. Будет о чём дома рассказать.