Опаленная любовь

Много лет назад я работала медицинской сестрой в кардиологической клинике. Однажды к нам поступил ветеран ВОВ ,Иванов Алексей Ильич. Ещё с войны носил он в себе осколок , застрявший в сантиметре от сердца. С ветераном неотлучно находилась его жена, Дарья Петровна.
Всех нас поразила и восхитила тогда их любовь, преданность и искренняя забота друг о друге.
Случай Алексея Ильича был непростым, все мы очень переживали за него.
Операция прошла на редкость удачно. Из операционной  пациента перевели в реанимацию . Супруги были иногородними и тёте Даше позволили остаться при муже. Она сидела в коридоре и плакала. У меня выдалась свободная минутка. Собравшись выпить чайку, я уговорила тётю Дашу составить мне компанию. Женщина разоткровенничалась и поведала мне историю своей любви.
Ее рассказ настолько прочно врезался в мою память, что даже по прошествии многих лет я не забыла его....
-Лёшеньку  своего я любила с самого детства. Он в молодости красавцем был, многие девчата  по нему сохли.
Казалось, надеяться мне не на что, но он меня выбрал! Как же мы любили друг дружку! Все ночи напролёт с ним прогуливали!
" Голубка моя! Лучше тебя нет! "-твердил Лёша.
Весной сорок первого милый мой сосватал меня и свадьбу на август назначили. А потом война проклятая началась.... Все наши планы она порушила! Столько лет прошло, а война не уходит из памяти! До сих пор я голову запрокину и не облака вижу...
Небо яростно гудит сотнями страшных железных птиц с чёрной свастикой на крыльях!
Матери провожали на фронт сыновей, жёны-мужей...Мальчишки малолетние рвались воевать, старики! Выпускники нашей школы все, как один ушли бить проклятого фашиста! Очень многие из них не вернулись... В село стали приходить первые похоронки. Сердце кровью обливалось! Разрывалось на части от всего этого ужаса! Хотелось закрыть глаза и рыдать… В начале июля сорок первого мы с Лёшей расписались, а через неделю ему пришла повестка на фронт.
Помню , какое столпотворение было у военкомата! А он обнял меня, прижал к себе. Закрыл собой от всего плохого!
-Я вернусь! Выживу, ради тебя! Мы будем жить с тобой долго-долго, до старости! И умрём в один день!"-повторял он, целуя мои солёные от слёз щёки...
С огромным нетерпением ждала я от него писем! По много раз перечитывала, наизусть заучивала! Эти письма я храню до сих пор... А вскоре я поняла, что тяжёлая от мужа и написала ему об этом. "Родная моя, любимая! Теперь я не имею никакого права умирать! Если родится дочка-назови её Сталиной! В честь великого Сталина!"
Мы с мамой трудились в колхозе. Всё, что выросло на огородах и в поле, отправляли фронту. Последнее готовы были отдать ради Победы! Помню, когда начались заморозки, в деревню пришёл голод. Мы перекапывали огороды, где раньше была картошка, чтобы набрать хотя бы ведро. Кое-где на полях оставались копны не обмолоченного зерна. Собираясь всем селом, мы обмолачивали снопы, а потом поровну делили зерно. Ох и тяжко нам было! Да и кому тогда было легко?! В марте 42-го родилась наша Сталина и я написала об этом мужу.
А фронт подошёл тогда совсем близко.
Как-то в село пришли трое красноармейцев. Худые, грязные и оборванные, они выходили из окружения.
Постучали в наш дом и попросили что-нибудь поесть. Мы накормили их и с собой кое-что собрали. Мама затопила баньку, а я дала им одежду мужа. Помывшись и переодевшись, солдаты поблагодарили нас и ушли воевать.
В деревню возвращались израненные, покалеченные войной мужчины.
Но их жёны и матери были счастливы тем, что мужчины вернулись живыми!
В конце 43-его мне перестали приходить письма от Лёши. Я очень переживала. Бегала к фронтовикам и расспрашивала их о муже. Все они в один голос твердили, что ничего не знают о нём. Война!

Почтальонкой у нас была 17-летняя Маша. Почти каждый день она разносила похоронки.
И, хотя Маша сама получила похоронки на своего жениха и брата- женщины тихо ненавидели её.
Все знали, когда почтальонка проходит по нашей улице. Едва мелькнёт её чёрная шаль- навстречу бежали. И по выражению лица Маши гадали, кому что ожидать.
Писем от Лёши не было уже почти 3 месяца.
Сидя у окна, я кормила Сталинку и заодно караулила почтальонку. Смотрю, идёт и направляется прямо к нашему дому!
Сердце дрогнуло, похолодело и застыло... Вскочив, я сунула дочку своей маме и бросилась навстречу Маше. Вглядываясь в её лицо, пыталась прочесть, добрую весть она принесла мне или худую.
-Даша... Дашенька, прости.. Это... Тебе..."-одними губами прошептала Мария и протянула мне клочок серой бумаги.

Там, казёнными буквами было написано:
"Ваш муж, красноармеец Иванов Алексей Ильич, пал смертью храбрых. Похоронен в братской могиле близ села..."
"Это неправда! Это не может быть правдой! Лёша жив! Он жив! ЖИВ!"- кричала я в лицо растерянной Маше.
-Прости.."- опустив глаза, прошептала она и ушла.

С каменным лицом я вошла в дом. Забрав у меня похоронку , мама тихонько заплакала. Как могла, она успокаивала меня! Твердила, что война треклятая многих сожрала. Что полсела вдовами ходят и что такова наша участь. Я должна смириться и молиться об упокоении новопреставленного воина Алексия.
А сейчас мне нужно просто поплакать...
"Лёша жив! Жив! Он жив! Он обязательно вернётся и мы будем вместе! Мы проживём долгую жизнь! Не смей поминать его за упокой!"- прижав у себе Сталинку, исступлённо кричала я. А мама лишь головой качала...
Пришла весна 44 года. Писем от Лёши не было.

Он снился мне почти каждую ночь, живой и я ждала от него весточки.Я молилась, просила Богородицу нашу и всех угодников святых, чтобы Лёшенька дал о себе знать!
Однажды я получила письмо от какой-то женщины. Она писала, что в их в госпитале лежит тяжело раненый боец. Доставлен без документов, в сознание не приходит, бредит. У них он числится под фамилией Неизвестный. Но в кармане его гимнастёрки она нашла фото девушки и какой-то адрес. По этому адресу она и написала письмо. И фото переслала. Моё фото! Боже мой! Лёшенька!

Госпиталь находился в Новосибирске и я поехала туда. Больше всего на свете боялась, что это ошибка, мало ли что... Но сердце подсказывало, что это мой муж! Нашла начальника госпиталя, всё ему рассказала и показала письмо. Он вызвал сестру . Она проводила меня в палату...
На кровати лежал солдат и это был мой Лёша! Он осунулся, похудел, стал совершенно седым, но это был мой Лёша! Я подошла, присела на табурет и погладила его руку.
Веки его дрогнули . Лёша открыл глаза, но не узнал меня. Он бредил. "Состояние тяжёлое. Вот уже вторую неделю, этот больной у нас. Прооперировали, извлекли осколки , но улучшения нет." -вздохнула сестра.
"Знаете, тут такого насмотришься-на несколько жизней хватит. А ваш.. Жалко его стало. В бреду постоянно зовёт какую-то Дашу. Вот я и написала "-добавила она.
Я записалась в санитарки и осталась при госпитале. Лёшу выхаживала да и другим раненым помогала. Наконец муж пошёл на поправку, температура спала, и он узнал меня.
А когда Лёшеньку выписали и комиссовали из армии по ранению, мы поехали домой.
Шёл 44 год.
Врачи не смогли извлечь из израненного тела Лёши все осколки и они постоянно давали о себе знать. Один из них пробил грудь и застрял в лёгком, совсем рядом с сердцем. Муж испытывал страшные боли, кашлял кровью, но удалять осколок было слишком рискованно. Несмотря на это, Лёша был возмущён тем, что его комиссовали . Но об отправке на фронт не могло быть и речи! Лежа спать было нельзя, только полусидя, обложившись подушками. Резких движений делать нельзя. Я очень боялась за него, за его здоровье... "


Мы ещё долго разговаривали с тётей Дашей. Потом с волнением она спросила меня: -Как ты думаешь, детынька, Лёша мой выживет? Ведь если он умрёт... Не смогу без него ни минутки..."
-Выживет! Обязательно выживет! Верьте в это! Если уж вы такую страшную войну пережили..."
Алексей Ильич поправился. Радости Дарьи Петровны просто не было предела. Она надышаться на мужа не могла!Я смотрела на них, таких молодых и счастливых и слёзы наворачивались на глаза.



-