Наравне с более равными

Из сборника «Страна, которую мы забыли»

Глава 6. Вперед, в науку! (1974-1980)

6.4. Наравне с более равными

«Все животные равны. Но некоторые животные равнее других».
Джордж Оруэлл. «Скотный двор».

     В конце второго года аспирантуры, накануне летних каникул меня неожиданно вызвал заведующий практикой Гончаров. По моим студенческим воспоминаниям от этого персонажа ничего хорошего я не ожидал. Более того, надеялся, что общаться с ним мне уже никогда не придется.
     На этот раз Николай Георгиевич был сама обходительность. Он объяснил, что по рекомендации кафедры языков социалистических стран Европы выбрал меня для выполнения очень ответственного поручения. Мне предстояло сопровождать группу руководящих венгерских товарищей, пребывающих в нашу страну на отдых. Продиктовав номер телефона Михаила Георгиевича Зубилина, инструктора ЦК КПСС, с которым следовало срочно связаться, Гончаров пожелал мне успеха и выразил уверенность в том, что я его не подведу.
     Краткий инструктаж на Старой площади Михаил Георгиевич провел в заученном деловом стиле. Объяснил, что санаторий ЦК КПСС имени XVII партсъезда в Гагре регулярно принимает подобные делегации, поэтому особых сложностей у меня не будет. В случае непредвиденных ситуаций надо немедленно обращаться прямо к главному врачу. Как правило, местные товарищи предлагают несколько экскурсий. Желательно их избегать, но не навязывать свое мнение, действовать по ситуации, то есть в зависимости от настроя отдыхающих. При этом решающее слово остается за руководителем группы. А во время поездок вообще необходимо не отходить от него буквально ни на шаг.
     Итак, мне предстояло провести две недели во второй половине июня на берегу Черного моря. Когда я сообщил заведующему кафедрой о том, что отбываю с важной миссией, он не на шутку рассердился: «Что же вы раньше не сказали?! Я бы всё отменил». Конечно, он был уязвлён таким поворотом событий, когда аспирантом кафедры распоряжаются без его ведома.
     Группа, которую мне предстояло опекать, состояла из семи столичных и провинциальных партийных функционеров в сопровождении жен. Самым высоким по рангу был первый секретарь одного из будапештских райкомов. Остальные - в основном секретари областных комитетов ВСРП. Наверное, надо пояснить, что, с учетом разницы в масштабах двух государств, руководитель группы по административному весу тянул на уровень секретаря обкома КПСС, а партийный секретарь в венгерской области мог приблизительно соответствовать секретарю райкома у нас. В любом случае, все они воспринимали поездку на черноморский курорт как награду за самоотверженный труд.
     Ещё одна пара была представлена женщиной с сыном лет семи. Это была машинистка из какого-то партийного учреждения. Она была включена в группу не столько в качестве признания каких-то особых заслуг, сколько из сочувствия к ее положению матери-одиночки. Впрочем, это мне объяснил позднее один из подопечных.
     В Москве венгры расположились в партийной гостинице «Арбат» в Плотниковом переулке. Она до сих пор сохранила старое название и даже приобрела вывеску на фасаде. В те годы назначение здания особо не афишировалось, поскольку здесь нашли временное, а то и постоянное пристанище нелегалы из стран, где коммунисты подвергались гонениям. В отличие от них мои венгры здесь долго не задержались, и на следующий день мы отправились в Адлер.
     В санатории меня разместили в новом корпусе на отшибе, избавив тем самым от чрезмерного общения со своими подопечными. Их поселили в палатах основного корпуса, поближе к столовой и кабинетам врачей. В комнате на двоих моим соседом оказался какой-то мужичок из Челябинска. Но мы практически не виделись. Мало кто приезжает к морю, чтобы сидеть в четырёх стенах. «Работал» я, главным образом, за трапезами и, конечно, во время экскурсий, дежурный набор которых, как и предполагалось, был предложен: Ботанический сад в Сочи, Сухумский обезьяний питомник, Новоафонская пещера, озеро Рица, морская прогулка в Пицунду.
     Все поездки оставили неизгладимое впечатление, но каждая из них по-своему. В Ботаническом саду жена одного из областных секретарей проявила завидную активность. Она сосредоточенно изучала каждое экзотическое растение и, не довольствуясь латинским наименованием, указанным на табличке, просила сообщить его венгерское имя. Впервые в жизни увидев эти произведения природы и читая их названия на тех же табличках, я, увы, ничем не мог помочь любознательной гостье. К научной конференции по ботанике меня должным образом не подготовили.
     Выезд в сухумский обезьяний питомник декларировался как визит в научно-исследовательский институт, но обернулся большим разочарованием. Осмотр полудюжины клеток с несчастными животными ни в коей мере не стоил нескольких часов, проведенных в автобусе. В качестве компенсации венгры получили пикник, устроенный по дороге из Сухуми на берегу горной речки. Сопровождавшие нас официантки из санаторной столовой расстелили на траве белоснежные скатерти и организовали настоящий обед.
     Озеро Рица, несмотря на любовь вождя, поблекло в сравнении с колоссальными залами Новоафонской пещеры, открытой для туристов только в 1975 году, то есть всего за год до нашего посещения.
     На краю санаторного пляжа в море выходила длинная эстакада, по которой по вечерам прогуливались некоторые отдыхающие. Её истинное назначение я понял только в тот день, на который была назначена экскурсия в Пицунду. Туда из Сочи курсировал кораблик, внешне напоминающий московский речной трамвай. Ради венгерских гостей он изменил свой курс и причалил возле санатория к той самой эстакаде. После прогулки по знаменитой сосновой роще меня отозвал в сторонку пожилой руководитель группы и сообщил, что они с женой предпочитают вернуться обратно на автобусе. Оказывается, он уже даже присмотрел остановку. От сопровождения они наотрез отказались, попросив оставаться с остальной группой. Пункты инструкции, предписывающие выполнять распоряжения руководителя и не оставлять его в одиночестве, пришли в очевидное противоречие друг с другом.
     Договорившись с водителем автобуса, чтобы он опекал иностранных гостей, я с тяжёлым сердцем отправился на судно, уже готовое к отплытию. На обратном пути нас приветствовал весьма крепкий встречный ветер. Кораблик то и дело зарывался носом в волну, и путешествие всё меньше походило на развлекательную прогулку. Призрак морской болезни заявлял о себе всё более явственно. Даже самые молодые пассажиры вздохнули с облегчением, когда вдали появилась знакомая эстакада. Надо признать, что мудрый руководитель принял очень прозорливое решение. Такое приключение вполне могло бы иметь неприятные последствия для здоровья возрастной супружеской пары.
     На первых порах группа иностранцев оказалась главным развлечением для скучающих на отдыхе партийных функционеров. Среди них преобладало мужское население. Возможно из-за того, что привилегированные путевки для прекрасных половин были предусмотрены только по достижении их мужьями определенного карьерного уровня. При желании читатель может придумать и другие объяснения. Как бы то ни было, всем было очень интересно, откуда прибыли заграничные товарищи. Признав, наконец, во мне соотечественника, и учинив безобидный допрос, загорающие успокоились и в дальнейшем на чужаков почти не обращали внимания.
     Ещё в Москве во время обеда в гостинице возникла проблема с распределением блюд. Ни официанты, ни сами гости не смогли запомнить, кто какую еду заказывал. Возникшая неразбериха предвещала неминуемые заморочки и в будущем. В санатории нашей группе выделили для трапез отдельный небольшой зал. На завтрак предлагалось довольно разнообразное меню в духе шведского стола. Но вот обед и ужин на следующий день следовало заказывать накануне утром. Можно представить, сколько времени должно было бы уйти на то, чтобы записать пожелания семнадцати гостей, да еще так, чтобы такой трактат был удобочитаем. Ситуация складывалась патовая.
     Неожиданное спасение пришло со стороны официанток. Их когда-то обучил один из переводчиков, работавший с предыдущей группой иностранцев. Заняв место во главе длинного стола, я объяснил венграм, что они всегда должны рассаживаться в одном и том же порядке, то есть за каждым из них закреплялся виртуальный номер места. Во время завтрака мне приносили листок с отпечатанным на машинке меню. Зачитывая его вслух, я всего лишь проставлял возле названного блюда номер места тех, кто его выбрал. На следующий день девушки в белых передниках справлялись с раздачей уже без моей помощи.
     Я был благодарен за науку. Отношения с официантками у меня сложились дружеские, но без панибратства. К тому же вскоре случился конфуз, который еще больше укрепил мой авторитет. Однажды, после некоторого замешательства, Люба тихонько шепнула, что они не могут найти листок, на котором накануне были отмечены заказы. Только с одним гостем ошибиться было невозможно. Чтобы как следует прочувствовать местную экзотику, он из раза в раз заказывал только блюда из баранины. С остальными решили рискнуть и сделать вид, что всё идёт по плану. Мне должны были достаться кушанья по остаточному принципу, то есть «мой заказ» оставался в резерве на случай необходимой замены. Эта предосторожность оказалась не лишней. За ужином, когда вся операция уже благополучно подходила к концу, раздался истошный вопль любительницы растений. Как назло, ей досталось блюдо, с которым у неё с детства были непростые отношения и которое она не могла бы выбрать даже под страхом голодной смерти. Обмен на мою резервную порцию позволил свести инцидент к случайной оплошности со стороны официантки.
     Обычно венгры воспринимают чай исключительно в качестве лечебного средства. Не были исключением и партийные работники. Поэтому непопулярный напиток заказывал только я один. Благодаря этому обнаружилось, что официантки были заядлыми чаёвницами. Пользуясь случаем, они заваривали настоящий индийский чай: большая подарочная жестяная банка и фарфоровый чайник всегда стояли на сервировочном столе рядом с титаном.
     По возвращении в Москву инструктор из ЦК устроил в гостинице «Арбат» прощальный обед и с удовлетворением отметил хорошее настроение отдохнувших венгерских товарищей. Мне он признался, что всегда с некоторой опаской ждет возвращения группы с отдыха. Бывали случаи, когда гости и сопровождающий умудрялись за две недели рассориться в пух и прах.
     Программа пребывания в столице предусматривала посещение мавзолея, куда нас провели, минуя длинную очередь. В те годы трудящиеся еще стремились поглазеть на усопшего вождя. Выйдя из мавзолея, мы пересекли Красную площадь и вошли в ГУМ через дверь со звонком, но без опознавательных знаков. В народе это загадочное заведение называли «сотой секцией». Правда, устоявшейся нумерации не существовало, поскольку обсуждали существование заветного отдела в основном те, кто никогда там не был. Венгры тоже были наслышаны о наличии в Москве особого магазина для избранных. И мне кажется, пошли туда скорее из любопытства, нежели с намерением что-либо купить. Кстати, меня предупредили, чтобы я взял с собой деньги, так как мне тоже разрешалось воспользоваться таким случаем. Однако, избалованный родителями, работавшими в Праге, ничего интересного в супер секции я не нашёл. Иностранцы ограничились стандартными сувенирами.
     Узнав, что я готовлю диссертацию по экономике Венгрии мои подопечные наперебой стали выяснять, где я черпаю материал и чем они могут помочь. Встречные заверения в том, что в московских библиотеках есть вся литература, какую только можно себе представить, были восприняты, судя по всему, как проявление скромности. Осенью мне позвонил служащий из венгерского торгпредства и сообщил, что меня ждет посылка из Будапешта. Получив увесистый пакет, я обнаружил в нем работы венгерских экономистов. Было приятно, но одновременно грустно. Старания дегустатора блюд из баранины были совершенно напрасны: все эти книги я уже прочитал в ИНИОНе.

     PS. Так случилось, что в августе того же года в санаторий имени XVII партсъезда прибыли на отдых мои родители. Впервые в жизни отцу удалось уговорить маму на времяпрепровождение подобного рода. К тому же они оба недолюбливали общепитовскую еду. Но для отца солнце и море служили достаточной компенсацией.
     Тем не менее, когда официантка в очередной раз принесла бледновато-желтый слегка тёплый напиток, он не выдержал. «Как это наш сын мог пить такой чай?» - во всеуслышание задал он риторический вопрос. После неизбежного уточняющего разъяснения последовала удивительная сцена, о которой с родительской гордостью любил рассказывать отец. Официантка издала трубный вопль. На его звук сбежались её коллеги. «Вот,- победно заявила она, - это родители нашего (!?) Коли».
Этот случай имел полезный практический результат: до конца срока к чаю претензий больше не было.

Москва, декабрь 2018