Старорежимный сом

Как известно из фундаментального труда Брэма «Жизнь животных», сомы могут жить столетиями. То есть сом, если его не тревожить, не имеет естественных врагов, может расти, пока его не выловят, либо пока не пересохнет водоем, либо пока в нем не кончится еда.
Поговаривают, что среди озер Якутии, которых на равнине с вечной мерзлотой внутри образуется множество, есть такие, в которых обитают сомы длиной до нескольких метров. На одно озеро приходится всего по одному сому, поскольку он уже съел всех своих сородичей и всю мало-мальски крупную рыбу. А благодаря постоянно холодной воде все жизненные процессы замедляются, и для таких сомов не предел более чем 200-летний возраст.

Местные якуты даже побаиваются приближаться к берегам таких озер. Сом постоянно караулит свою добычу, питаясь уже в основном перелетными птицами, неосторожно спустившимися на воду передохнуть и подзаправиться перед дальней дорогой. Но и человеком такой сом не брезгует. Ему ничего не стоит перевернуть утлый челн рыбака с каркасом из  изогнутых ветвей деревьев и оленьих рогов, связанных крепко-накрепко кожаными шнурками и жилами, и обтянутый сверху оленьими шкурами.
 
В одном из таких озер местные рыбаки, не побоявшиеся якутских легенд, выловили сома длиной больше трех метров и весом в четверть тонны. На его шкуре отпечаталась вся история жизни. Или, как говорят врачи, «история болезни». Видно, что он выходил победителем не из одной схватки со своими конкурентами, пока не победил их всех. И воцарил в озере в одиночестве.
В его плавнике было найдено медное кольцо, крепко вдетое, на котором можно было обнаружить надпись.
  Надпись гласила:
«Съй сомъ изловлен госп. Чехантуровым Алексием, лаборантом-исследователем Санкт-Петербургскаго университета его Императорского высочества, в сопровождении с якутом Сабиром со товарищи. Промаркирован и отпущен восвояси на дожитие. Нижайшая просьба сообщить о факте повторного вылавливания съго сома в Санкт-Петербург, медицинский факультет, проф. Немировскому А.П.
Июля 20-го, года 1794 от р.Х.»

Только представьте себе, что этот сом, наверное, родился еще в Екатерининские времена, когда Россия только вставала с колен, заявляя о себе и на севере, и на востоке, и на юге, и на Балтике. Благодаря мощнейшему импульсу, приданному ей неугомонным Петром, прорубившим окно в Европу и сбрившим бороды закоснелому боярству. А сом тоже не спал, благодушествуя. Ему надо было выживать в суровых природных условиях Крайнего Севера. Изыскивать в ледяной воде даже самые крохи корма, подкарауливать перелетных птиц и мелких животных, пришедших на водопой. И в конце концов он достиг высоты своего величия. Но остался с этим величием наедине сам с собой. Как Король, живший один на своей  планете в повести Антуана Де-Сент-Экзюпери «Маленький принц».  Этому Королю так хотелось иметь подданных, что он  сразу предложил Маленькому принцу стать министром, после чего Принц подумал о том, что взрослые — очень странный народ.
Так же и наш сом. Ему, с одно стороны, хотелось иметь подданных. А с другой – еще больше хотелось есть. И он скушал всех подданных и остался в одиночестве. Самый сильный и самый красивый в озере. Но об этом ему никто не мог сказать и ни перед кем он не мог покрасоваться. И обрек сам себя на одиночество на протяжении многих десятков и даже сотен лет.

Чем-то сом напомнил мне Россию, которая, развиваясь и укрупняясь, подмяла под себя и съела многих своих оппонентов и врагов. И в итоге осталась в одиночестве красоваться сама перед собой. Наверняка, у сома была где-нибудь на дне никогда не таявшая льдина вечной мерзлоты, отполированная временем и слабым волнением воды, в которой, как в зеркале, он мог красоваться перед собой во всех своих регалиях, блистая кольцом царской чеканки. Только эполет не хватало. Прямо таки, старорежимный сом.

И не волновали его ни наполеоновские войны, ни сожженный Кремль, ни все дворцовые перевороты, ни народовольцы и взорванные цари, ни французские революции и война буров за независимость. Только один раз вздрогнуло озеро, когда прогремел гром Тунгусского метеорита. После него три года солнце садилось в красное марево, предвещавшее кровопролитный ХХ век.  Но и последующие спокойные годы правления царя-сома не были омрачены ни газовыми атаками под Верденом, ни революционными вихрями, как и не были опалены огнем гражданской войны, ни сталинским террором. Правда, один раз сом утянул таки на дно одного из беглецов, которые смогли сбежать из сталинских лагерей. Но и другим его сотоварищам повезло не больше. Не смогли они дойти до людей, когда последние силы оставили их в болотистой тундре в окружении сонма мошки и гнуса.

И развенчивание культа личности, и последующие успехи кукурузного вождя в сельском хозяйстве, которое он чуть не сгубил своей прямолинейностью, и судьба крымских сомов, которые в одночасье вдруг заговорили на мове благодаря тому же кукурузному деятелю, не волновали нашего правителя. Еще один раз сома потревожил грохот другого царя, царь-бомбы, опалившей Новую Землю и сгубившей не одну тысячу белых медведей и тюленей. Но потом лишь пролетающие ступени баллистических ракет в небесной вышине и инверсионные следы лайнеров, прокладывающих путь на Дальний Восток и в Японию, немного тревожили безмятежное его существование. Он, когда слышал слабый звук в вышине, высовывал свою морду из воды, и, шевеля усами, немо шептал: «посмотрите, какой я императорский сом вымахал!».

И еще геологи, бродившие по тундре в поисках алмазных трубок, иногда тревожили его бытие. Особенно, когда они приходили, осатаневшие от спирта, на берег озера и бросали в воду толовые шашки. Такой способ «рыбалки» привел к тому, что наш сом совсем оглох и немного тронулся, хотя и сохранял признаки былого достоинства. У одного такого горе рыбака ему удалось сорвать с ноги сапог, после чего рыболов убежал, хромая, вприпрыжку, и долго рассказывал друзьям о чудовище, живущем в этом озере. Надо сказать, что сапог плохо переваривался, и сому пришлось в итоге его срыгнуть. Он подумал, что если бы ему удалось раздобыть второй такой сапог, то можно было бы научиться ходить вокруг озера, оставляя глубокие следы. Пусть бы потом эти биологи из «Его императорского величества Санкт-Петербургскаго университета» разбирались, что за чудо бродило здесь по окрестностям. Или даже потихоньку перебраться по тундре в другое такое же озеро, и установить там диктатуру имени самого себя.

Впоследствии рухнувший социализм не произвел особого впечатления на сома. Ему даже стало спокойней.  Экспедиций посылалось все меньше и меньше из-за оскудения государственной казны. И ненормальные геологи перестали беспокоить сома совсем.

Правда, он подружился с одной якутской девочкой. Она жила по соседству с озером в яранге своего деда-оленевода. И иногда приходила на берег покидать камушки в воду. Сом ее не трогал. Он ворочался под водой и пускал большие пузыри. Иногда сильно бил хвостом, да так, что на берег выплескивались нешуточные волны. Но девочка в ответ только смеялась и скакала от веселья.
Потом оленевод уехал, и сому опять стало скучно.

В новый век сом перекочевал совсем незаметно. Для него время летело гораздо быстрее, чем для нас с вами. Как в том анекдоте, когда внучок поздравляет дедушку с Рождеством, а дедушка отвечает: «Воистину воскрес!». И последние пятнадцать лет пролетели, как один день. Пока вдруг сом не почувствовал, как ему стало трудно двигаться, как его опутали какие-то тенета и потащили к берегу.
Это были рыбаки, которые, чуя крупную добычу, подогнали к озеру гусеничный вездеход и с его помощью тросом тащили сеть с неподъемным сомом.

И вот настал, наконец, момент триумфа. Когда сом предстал перед публикой во всей своей красе, при всех своих регалиях и со своим драгоценным кольцом. Он даже хотел поклониться, но не мог, поскольку силой тяжести был придавлен к волокуше, на которую его водрузили рыбаки. Последнее, что он мог прошептать: «Спасибо, друзья!»