С Ленкой

С Ленкой мы познакомились в баре, на излёте вечера. Познакомились с понятной друг другу целью, в зрелом возрасте и добром подпитии. И лишних слов тратить не стали, сразу поехали ко мне.

Накувыркались что надо. На какую троечку наработал я, не скажу, не мне решать, но Ленка - десять из восьми, не меньше. Такое вытворяла, что я, старый конь педальный, весь уд свой об неё стёр. Что ты хочешь, я последнее время и на второй-то заход редко когда охоту имею, а тут - четыре. Эта чудесница и у мёртвого поднимет.

Ночь навылет.

Пили, курили и трахались, пили, курили и трахались, пили, курили и трахались.

Я хотел водки, она шампанского, закомпромиссились на клюковке. А на сигаретах каждый остался в своём мнении. Но в сексе противоречий не было. Ей нравилось всё, что делал с ней я, мне - что она. Кроме того момента, когда она попыталась залезть языком мне в задницу. Я сжал булки:

- Не надо.

- Тебе не нравится?

- Не пробовал. Зачем? Нам с тобой ещё целоваться. А после задницы не захочется.

- Твоя же задница, не чужая, - усмехнулась она.- И какая разница, после члена целовал же, не брезговал.

- Член не задница.

- Кто бы спорил. И всё же, - она лениво подрачивала мой хер, чтобы он не устал нас слушать и не задремал под эту философию. Она продолжала стоять на коленках меж моих ног, но подперев голову свободной рукой. Мне бы было неудобно. По ней такого было не сказать. - Если не пробовал, почему такое неприятие?

- Не всё в жизни надо пробовать.

- Я другого мнения.

- Послушай, мне не нужно жрать дерьмо, купаться в помоях и трахаться с мужиком, чтобы понять, что мне это не надо.

- А, так ты видишь в этом скрытый гомосексуальный подтекст?

- Ничего такого я в этом не вижу. Просто не хочу. Для меня это несексуально и невозбуждающе.

Она пожала плечами, заканчивая диалог, и вернулась к разговору с членом. Странная женщина. Ладно, когда её бы просили о таком, и она согласилась, чтобы сделать приятное своему партнёру. Но самой настаивать на этом - хм, что за сомнительная радость вылизывать жопу?

Заснули даже не утром, а ближе к обеду. Проспали до вечера, сходили за пивом и сели в парке. Она была не против ещё позаниматься сексом, но мой х был стёрт до основания. Давно ему не задавали такой скачки. Он покраснел и припух.

За беседой я обнаружил в ней, кроме жадной до постельных утех самку, неплохую себе собеседницу. Её, на моё удивление, не интересовало где я работаю и сколько получаю, но она с удовольствием, например, расспрашивала о книгах, что я читал.

- Так тебе нравится Мураками? Читал "1Q84"?

- Да.

- Вот мне он кажется как та девочка, что написала "Воздушный кокон". Читаю его тяжело, но до конца. Потому что интересно, необычно. Но не нравится как. Нудно, что ли. И про секс пропускаю. Как-то у него пошло это выходит, на мой вкус. Но чтобы я понимала в колбасных обрезках! - рассмеялась она.

- А мне легко он читается.

- А что больше понравилось?

- "Норвежский лес". У меня с Мураками не сразу сложилось. Я прочитал его книгу про подземку, вернее даже не дочитал. И решил, что он не мой писатель.  Надолго решил. А потом что-то читал, сейчас и не помню что. Там была отсылка к его роману "Страна чудес без тормозов и конец света". Открыл книгу, начал читать, понравилось. Ничего общего с «поземкой». Потом другую, третью. Не сразу, не по порядку, и не всё пока. Но всё, что прочитал - с удовольствием.

- У меня с Хемингуэем такая морковка вышла, - усмехнулась Ленка. - Его "Старик и море" дочитала еле-еле, шедевр же, образчик высокой литературы и прочее, и прочее. Но решила, что такие тексты не по мне, пусть хоть гениальные, хоть конгениальные. А потом, прямо как ты, прочитала где-то у кого-то про "Праздник, который всегда с тобой", потом саму книгу. Ха, совсем другой коленкор! - И без всяких связок перешла к обсуждению живописи Босха. Приглашала к диалогу, но я отделывался общими фразами. О Босхе я слышал, что-то видел, но "давно и неправда". Чем тут поддерживать, что обсуждать?

И во многом другом она разбиралась лучше меня. Но я марку держал, вида не подавал. Она о чём-то говорит, я глубокомысленно курю, покивокиваю, а сам ни в зуб ногой по теме. Лишь делаю зарубки на обратной стороне памяти, чтобы посмотреть на досуге в интернете соответствующие рубрики. Ленка же наоборот, не скрывала того, где она не понимала о чём я речь веду. И тут же просила меня поподробничать.

К ночи стало темно и я, видя, что она стала поёживаться, предложил вернуться в общагу, в комнату, где кроме кровати, стола и шифоньера поставить было ничего уже нельзя - двенадцать метров, зато своих. Она отказалась, ей нужно было домой. Я рассчитывал на другое, но раньше спросить не додумался, и получил сюрприз.

Я вызвал такси и она уехала. А номер дала не свой. Такого я вообще от неё не ожидал. Как девочка пацана прилипчивого кинула. Скажи, что секс на раз и телефон - лишнее, никаких вопросов. Мы люди взрослые. У каждого свои резоны. Хочешь что-то сделать - сделай, не хочешь чего-то не делать - не делай. Я тебе не духовник, жизни правильной учить, в уме-разуме наставлять. Но через неделю позвонила сама. Мой номер она записала правильно.

- Привет, это Ленка! - Я узнал её сразу, ещё не взглянув на номер. Могла не представляться. Но она же этого не знала. - Не звонишь, не пишешь. Я как девочка порядочная тоже молчу. Но тут что-то не выдержала. Ты мне понравился. Жалко будет, если всё, что было - это всё, что есть. А потом подумала, вдруг заболел или в командировке или номер вдруг потерял, или телефон - и решилась сама набрать. Извини, если навязываюсь.

- Издеваешься? - ничего другого на язык не пришло. - Я тебе через час позвонил, решил узнать как доехала, а узнал, что номер принадлежит не тебе, и девушка, которая взяла трубку, ни о какой Ленке ничего не знает.

- Ах, Дашка, прошмандовка малолетняя! Я в ванну полежать пошла, как приехала. А ответила тебе доча. И из истории не забыла звонок стереть. В кого такая умница, чтоб ей пусто было.

Вонанокак!

Тогда, все свои слова матерные беру обратно. Не было их. Не говорились они, не думались. Стёрли, сдули, остатки смахнули ладошкой. Чистый лист. Пишем заново: ровно, красиво.

- Ты мне тоже понравилась. И я расстроился.

- Матом?

- Матом, - сдал я себя как стеклотару.

- И я, - рассмеялась она.

Договорились на завтра, в центре.

Я набрал её заранее, узнал, что всё в силе, и в семь ждал у горсада - я там недалеко работал, она жила - с цветами и в чистой рубашке, по такому случаю.

Ненавижу рубашки. За то, что их надо гладить. А гладить рубашки - это мука мучная мне. Но решил, что нужна рубашка. Пусть будут джинсы, пусть кроссовки, но с рубашкой. Что это был за выстрел, я сам себе объяснить не мог. Просто выбрал рубашку, тёмно-синюю, на металлических овальных кнопках, и пошёл искать утюг.

Она пришла вовремя. Вся такая стройная, воздушная. Слегка запыхалась, щёчки горят. На ней бежевое платье чуть выше колена, на широких бретельках, с открытой квадратной надгрудью, тёмно-коричневые бусы из круглого крупного непоймичего, в тон им туфельки. На плече сумочка, в руке сумка, на лице улыбка радости от встречи. Прямо так карими буквами и пылали её глаза: я тебе рада. Обожаю такой взгляд. Сумка была объёмная. И тяжёлая. И портила всю картину. Я её изъял. Мы поцеловались, она взяла меня под ручку.

Скоро, дворами, пришли до дома, зашли в подъезд, поднялись на лифте, и встали у квартиры с номером восемьдесят восемь. Железная, под траурный мрамор, дверь, глазок. Над ним, прижавшись друг другу бёдрами, желтели цифры. Две восьмёрки, если кто не понял.

Ленка порылась в сумочке, в поисках ключей, держа её зубами за ручку. В одной руке были цветы, с которыми она отказалась расстаться, когда я предложил, другой шарила. Нашла, достала, открыла дверь, пригласила жестом меня вперёд. Я отказался, предложив вести ей. Не танец, чай. Поупражнявшись в учтивости, мы, наконец, оказались в прихожей.

Не успел я закрыть входную, как нам навстречу открылась дверь слева. Там был туалет. Оттуда вышла лысая девушка. В ухе серьга, разрывающая мочку сантиметра на три в диаметре. На красной футболке красовался размашистый фак белого цвета. Дверь девушка открыла, но штаны ещё не застегнула. И в разрезе ширинки маячил белый треугольник трусиков. В ушах были наушники. В такт музыке она качала головой. Это была Даша.

Ленка вдруг сделала шаг ей навстречу и хлопнула в ладошки прямо перед лицом дочери. Та аж подпрыгнула. Вскинула на нас два обалдевших синих глаза и завизжала. Или наоборот, сначала завизжала, а только потом подняла глаза.

- Мать! - крикнула она, вырывая наушники из ушных раковин. - С ума сошла?

- Рот закрыла, штаны застегнула и пошла вон! - от  так разговорчики. Я слегка припух. - Ты когда должна была свалить?

- А ты денег не оставила. У меня на проезд и то только в одну сторону.

- Денег ей. - Она хотела что-то сказать. Даже рот открыла. Но стрельнув на меня, она смастерила кукиш и чуть не ткнула им в дашин нос. Та увернулась. - Фигу те. поняла, зараза!

- Сама такая, -  отмахнулась та, и скользнув между нами, весело побежала вниз по лестнице.

- Ничо у вас общение. Хоть на выставку!

- Да ну её. Сумку на кухню. Сам в комнату. Если я сейчас не пососу, то взорвусь.

- Ты в курсе, что хер не валидол?

- Конечно! Он лучше. Он мне, смотря когда, и успокоительное и заводной ключ.

Я спорить не стал.

В комнате она стащила с меня штаны вместе с трусами, раздёрнула рубашку и толкнула моё тело в кресло. Устроившись между моими ногами, Ленка занялась делом. Её "игра на флейте" была феерична. Меня хватило совсем ненадолго. Я взорвался. Она вытащила член изо рта, не выпуская из рук:

- Тебе понравилось?

- Говно-вопрос, - ответил я не открывая глаз, всё ещё находясь в трансе.

- Тогда пошли жрать готовить.

Сидя в кухне за столом, получасом позже, мы ели мясо со сковородки и пили водку. Она помнила. И купила. Мне. А я про шампанское для неё и подумать забыл. Урод, что тут скажешь.
 
Мы пили водку не чокаясь, отхлёбывая из стаканов как чай, жевали мясо с волчьим наслаждением, и болтали с набитыми ртами. Я вспомнил как вчера, читая Флобера, онлайн, увидел рекламу: "Тебе нужен Бог? Позвони. И он ответит тебе прямо сейчас!"

- Нормально, да? - смеялся я, чуть не выплёвывая изо рта кусок.

- Ну и как, позвонил?

- Кому?

- Богу.

- Не, разводиловка. Я номер посмотрел, левый.

- Не Бога?

- Не-а.

- А всё же интересно, что там за тема. Секта какая или просто денег срубят. Или два в одном?

- Не знаю. Мне неинтересно. - И сам не понял зачем, но спросил: - А что у тя с дочерью?

- С Дашкой? А фиг его знает. Несостыковка.

- Чего?

- А всего. Куда ни плюнь, всюду болото. Булькает и квакает. Она до этого с отцом жила. Мы развелись несколько лет назад. В суде так и сказала, что хочет жить с ним. Я спорить не стала. А к поступлению вот вернулась.

- И куда поступать думает?

- Не знаю. Думает, пока. Размышляет, пока время есть. А как кончится, тут я и виновата буду. Я её с радостью приняла. Дочь же. Думала, подружками станем. Фиг там. Пожрать приготовь, постирай, уберись, денег дай. И не лезь ко мне. Нормально?

- Не очень.

- Вот и я думаю. Говорю, помогать надо. Ты же девочка. Приготовить, убраться, постирать и сама бы могла. А она мне: ты мне должна. Пипец. А у меня на это слово аллергия. Прямо завожусь. Вот и дала отповедь. С тех пор как соседки живём. Плохая я мать. В дочки-матери быстро наигралась. Ужас просто. Думаю, ты же мать, ты же её любишь. А в ответ молчу. Глаза отвожу. Сказать нечего. Честно не знаю, люблю-нет. Маленькую точно любила. И она меня. А теперь всё не понять как.

Мы отглотнули из своих стаканов, закурили.

- У меня вообще всё в жизни с этими любовями не как у людей. Какую ни возьми, все ломаются. Как китайские. К мужчине, родителям, миру, людям, себе. Вот и любовь к дочери сломалась. Пуф - что-то задымилось, замигало и всё кончилось. Осталось сложить в большую коробку из-под детских ожиданий и отнёсти к мастеру. Мне как-то приснилось, что так и было. Но мастера не было. Нет, мастер такой был, просто рано было. А напротив мастерской любви была мастерская крепких снов и добрых ядов. Я подбросила монетку. Выпал орёл. Так тому и быть, решила я: кто из мастеров придёт первым, к тому и зайду. И проснулась.

- Весёлые у тя сны.

- И не говори. Всё мне кажется, что там так и сижу.

- Зря сидишь, - улыбнулся я, - я уже пришёл. Ты только проснулась и я пришёл. Так что не волнуйся, заходи, мы всё починим.

Я открыл ей объятья и она нырнула мне под крыло, скрипнув табуретом:

- Мне тоже так показалось. Поэтому позвонила. Сама. Так бы - никогда. Я ж гордая.
17:29
28.06.19