Лифт. Почти непридуманная история

             - Вчера я застряла в лифте с незнакомым мужчиной.
               Спасибо тебе, лифтёр!
               Теперь я знаю, что такое любовь!

             - А давай угоним... лифт?
             - С тобой хоть на последний этаж...


Петр Петрович проснулся рано. Оглядел свое холостяцкое жилье. Давно он не делал уборки. Приходил с работы поздно – надо было сдавать квартальный отчет – и просто валился на широкую двуспальную кровать, которую даже не особенно застилал с утра. Лишь чуть расправлял одеяло с подушками и накидывал покрывало. Он любил двуспальную кровать. В меру мягкий, в меру жесткий анатомический матрас приятно расслаблял спину, и обеспечивал надежную опору телу, не давая ему кататься вправо и влево, как это бывало на чересчур мягких матрасах в некоторых гостиницах. Хотя, как правило ,в гостиницах матрасы были, скорее, жестче, чем надо. На таких было проще заниматься сексом со случайными одинокими женщинами, которые особенно в изобилии водились на курортах. Хотя это было достаточно давно. Когда еще волосы на голове водились в избытке. А отдыхать на таких жестких матрасах было ужасно плохо – по утрам бока болели, а шея – ныла, потому что вдобавок подушки были очень высокими. А если слишком низкими – то болели плечи и руки. Петр Петрович давно уже не отличался стройной фигурой, а скорее был типичным представителем мужского племени «за 50» - недостаток волос на темечке компенсировался избытком отложений в нижней части живота.
 


Проснувшись, он нехотя оторвался от своего такого приятного и нежного друга, каковым являлся его матрас, и поплелся в ванную, чтобы привести себя в порядок. По дороге в ванную он зашел на кухню, быстро приготовил себе все для омлета – порезал красный перец, сосиски, смешал яйца с молоком, посолил – и поставил все это в микроволновку минут на 5-7 прямо в глубокой тарелке. И только потом проследовал в  ванную для принятия утренних омовений и прочих процедур, связанных с удалением растительности с лица.

После гигиенических процедур Петр Петрович вернулся на кухню, где его уже ждал готовый омлет. Поставив его себе на стол, он зарядил кофеварку. Любил он грешным делом с утра крепкого ароматного кофейку отведать! Даже нарезал себе немного салата, заправив его оливковым маслом. Никакого майонеза! Он решил бороться с недостатками своей фигуры. На восстановление проплешины по методу доктора Бойма (когда под кожу вживляют стволовые клетки, становящиеся потом нормальными волосяными луковицами) у него не было средств. Там за один волосок просили один доллар. А их надо было десятки, или даже сотни тысяч. Не продавать же квартиру за это мифическое благолепие? А отказаться от майонеза можно было совсем бесплатно.

Итак, свой полезный и диетический завтрак - ну, может быть, лишь за исключением копченых сосисок в омлете – но от них Петр Петрович никак не хотел отказываться – он съел, надел свой серый, в мелкую полоску костюм, купленный недорого по случаю в прошлом году, красный галстук, взял свой большой кожаный портфель, который шел ему, как главному бухгалтеру крепкой фирмы с надежной репутацией, и вышел из квартиры. Нажал кнопку лифта, и стал думать о том, будет сегодня обещанный дождь или нет. Зонтик у него всегда был с собой, но от сильного ливня он не очень спасал. Лето выдалось настолько дождливым, что никто из старожилов не мог припомнить такого же мокрого сезона в этом городе за всю свою жизнь. Когда лифт пришел пустым, Петр Петрович с удовольствием зашел в него, и нажал на кнопку первого этажа. Он не любил ездить в компании, поскольку при этом нарушалось его личное пространство. Особенно, когда садился какой-нибудь мужик, пахнущий перегаром, кислым запахом грязной одежды и давно нестиранной рубашки с уже почерневшим воротником, и только что выкуривший дешевую сигарету. Ехать было не так мало – Петр Петрович жил на 12-м этаже – поэтому задержки дыхания до конца путешествия не хватало, а потом он долго не мог выдохнуть из себя этот ужасный запах. Также его раздражал тяжелый запах дорогих, но вечерних духов, которым одна дама пост-бальзаковского возраста с пятого этажа покрывала себя с ног до головы. Петр Петрович представлял себя в душном будуаре Жозефины, ждущей своего милого в постели Наполеона из рода Буонапарте. Она должны была выливать на себя не меньше полфлакона дорогих духов от лучших парфюмеров Парижа, чтобы заглушить тот неистовый призывный аромат, который так любил ее возлюбленный, просивший ее не мыться за неделю до их встречи.
Однако думать долго не пришлось. На седьмом этаже лифт остановился и в него зашла пышнотелая женщина лет сорока. Раньше Петр Петрович ее никогда не встречал в своем доме. Видимо, она была из новоселов, купивших квартиру у пары престарелых пенсионеров, которых забрали к себе их дети. Конечно, в обмен на средства, доставшиеся им от продажи квартиры родителей. У дамы была пышная прическа, хорошо уложенные мелированные темные волосы с искусственной голубой проседью, импортный костюм, состоящий из жакета с отделкой белым кантом, и узкой юбки, открывающей колени. Сорочка с кружевной отделкой, нитка бус из темного камня с блестками. Петр Петрович напряг свою память, и вспомнил название камня. Это был авантюрин. Такая мысль сразу настроила Петра Петровича на лирический, если не сказать, авантюрный, лад.

 

 - А вот бы с ней познакомиться? И приударить? Еще же не совсем сыплется песок из меня? - подумал он. Однако вслух этого не произнес.
- Вы вниз? – спросила дама.
- Разумеется! – ответил Петр Петрович. – Нам теперь все только вниз и вниз - грустно пошутил он.
- Ну, что ж Вы на себе крест ставите так сразу, мужчина? – ответила она, нажимая кнопку первого этажа. – Вы еще вполне видный, и, может быть, даже перспективный в какой-то мере. Если не женаты.
- Да, представьте себе – не женат! Развелся давно. И никого до сих пор не нашел. – пожаловался он.
Лифт поехал, на табло замелькали этажи, приближая их к конечной цели короткого романтического путешествия. Как вдруг. …
Чаще всего с этого «вдруг» в жизни все и начинается. И хорошее, и плохое. Люди, как правило, не готовы к таким резким переменам. Которые, как эффект бабочки, сначала кажутся незначительными, хотя и внезапными. А потом способны перевернуть всю их предыдущую спокойную жизнь.
Что то заскрипело за стенками лифта, раздался сильный удар одной металлической части о другую, лифт дернулся и остановился. Свет в кабине почти погас, лишь осталась гореть тусклая желтая аварийная лампочка под плафоном освещения. Кнопки на пульте управления, которые до этого горели аккуратными оранжевыми кружочками, вдруг погасли. Все погрузилось в полумрак.
Женщина вскрикнула, и инстинктивно вцепилась в рукав пиджака Петра Петровича. Конечно, он, как мужчина, не подал духу, однако такой жест женщины согрел его сердце. Он слегка приобнял ее за спину и пробормотал: «Ничего страшного, не бойтесь! Нас скоро вызволят отсюда!»
Он увидел глаза женщины, которые жалобно смотрели на него снизу вверх. В них светились точки в виде отражений аварийной лампы.
- Да не бойтесь же Вы! Все будет хорошо! – наконец, собравшись с силами, громко сказал он.

Женщина отпустила рукав его пиджака и немного отстранилась от него.
- Вы так считаете? Я сразу вспомнила свою лучшую подругу. Она просидела в лифте шесть часов. Стучала, кричала. Просто у них в подъезде мало народу живет, а было поздно. К тому же, даже мобильник там не брал. Она так испереживалась, что даже много седых волос появилось за тот вечер. Я не хочу седых волос!
- С нами такого не случится. Я в это верю. А Вы – верите?
- Я верю в судьбу. Она в последнее время ко мне не так благосклонна. Я потеряла мужа, сына забрали в армию. Осталась совсем одна. Даже некого попросить о помощи, в случае чего. А подруги – что подруги? У них же своя жизнь, дети, мужья, как большие дети! Все заняты, им не до меня с моими проблемами.
- А Вы не боитесь остаться в лифте надолго совсем рядом с незнакомым мужчиной? Вдруг я маньяк? – перебил ее Петр Петрович.
- Да какой же Вы маньяк? На себя посмотрите! Вы же выглядите, как главный бухгалтер!
- Откуда Вы узнали, что я – главный бухгалтер?
- Да у Вас вид такой. И локти на пиджаке слишком вытерты. Знаете, сейчас в моде такие пиджаки, на локтях рукавов которых как будто заплатки уже пришиты. Даже могут быть другого цвета, чем ткань самого пиджака. А у Вас – просто локти вытерты. И пиджак то не старый. Значит, Вы подолгу сидите за столом. И вид у Вас, как у главного бухгалтера. Даже на замглавного не тянете. Уж очень Вы представительный!

У Петра Петровича внутри вдруг стало очень тепло. Ему было приятно, что незнакомая женщина называет его «представительным» и «главным». То, что он не просто «главный», а лишь «главный бухгалтер» - тут не имело никакого значения. Просто «представительный» и «главный» - и все!
- Да, представьте себе! – сказал Петр Петрович. – Вы абсолютно точно угадали. Конечно же, я не маньяк. А – главный бухгалтер! Вам бы в службе разведки работать – так точно Вы все подметили. Сколько пулеметов у неприятеля. Верней, насколько у меня вытерты рукава, и что костюм почти новый. Или, в крайнем случае, следаком в МУРе! Вы не там ли работаете?
- Да нет же, конечно. Просто этим женщины отличаются от мужчин – что они подмечают все мелочи. На которые вы, мужчины, просто не обращаете внимания. Для вас верх наблюдательности – это застегнуть, простите, ширинку, выходя из дома, и рубашку застегнуть на правильные пуговицы. А что половина из вас галстук не может завязать правильно, и носите один и тот же узел по полгода – это абсолютно точно!
- Ведь и верно говорите, именно так! Надо же! А мы, мужчины, никогда об этом не задумываемся. А уж тем более, во что вы, женщины, одеты. По нам, чем меньше на вас одето – тем лучше! Особенно летом! Потому как чем женщина лучше одета, тем она неприступней!
- Это вы так думаете, что неприступней! Если правильный ключик подобрать – то любую крепость можно взять. Не обязательно в лобовую атаку, бросая на прорыв все силы и всю наличность! Конечно, цветы – это обязательно! Но у каждой крепости есть свои секретные ходы. И надо об этом знать. А может быть, крепость только и ждет, чтобы ее кто-нибудь взял!

- Ну – прямо удивили! Вы – удивительный психолог! Вам надо спецкурс лекций читать для нас, мужчин, как подступиться к понравившейся женщине. И как ее завоевать! А пока, давайте подумаем, что нам делать! Конечно, можно время незаметно провести в приятной беседе. Но лучше, чтобы за это время сюда кто-нибудь ехал нас спасать. Давайте, нажмем кнопку аварийного вызова. – И Петр Петрович нажал на большую красную кнопку. Но, к его удивлению, ничего не случилось. Ни хоть какого-нибудь сигнала, ни сдавленного ответа дежурной по системе экстренной связи.
Тогда Петр Петрович еще несколько раз нажал на эту злосчастную кнопки, и даже пару раз ударил по ней кулаком. Вот если бы он ударил по столу этой невидимой дежурной, или даже по ее голове – может быть, тогда бы она отреагировала. Но кнопка безмолствовала, как народ в поэме Пушкина «Борис Годунов».
Тогда Петр Петрович несколько раз сильно ударил ногой по двери лифта, потом по его стенке. По лифтовой шахте пошел гул.

- Эй, есть кто там? Люди, люди – отзовитесь, эй! – закричал Петр Петрович в щель между автоматическими дверями, чуть разжав их створки руками.
Ответа не последовало. Как если бы он звал дежурного монтера, о которых раньше писали в инструкциях по эксплуатации лифтов, «вызвать дежурного монтера», где=нибудь в забайкальских бескрайних степях, или в сибирской тайге. В этих инструкциях мальчишки-хулиганы обычно стирали или соскребали две буквы «н» и «т» в слове «монтера», а в слове дежурного – буквы «е» и «ж». В итоге получалось: «вызвать д__урного мо__ёра». Конечно, здесь получалось просто созвучие, и согласно московскому произношению надо было произносить «д__урного ма__ёра». Но в этом лифте не было такой инструкции. Верней, она была, но ее кто-то содрал. Поэтому нельзя было вызвать никого, даже этого пресловутого «дурного майора». Зато у Петра Петровича появился интерес общения с полненькой дамой, которая могла проинструктировать его, как же правильно общаться с женским полом, чтобы добиться при этом успеха и не сесть в лужу.
Как он уже понял, сам факт того, что кавалер – не женат, уже позволяет женщине закрыть глаза на многое. Он сразу сам превращается в некий объект для обольщения. Потому что, как говориться, женщина интересна своим прошлым, а мужчина – своим будущим. И с холостым кавалером можно было смело идти в это будущее, не боясь никаких проблем со стороны чьей-то обиженной жены.

- Эй, люди, отзовитесь! Позовите дежурного монтера, ну пожалуйста-а-а-а! – еще раз прокричал Петр Петрович в шахту лифта. Никакой реакции он не дождался, кроме эха из шахты: «А-а-а-а!».
- Сколько же нам здесь сидеть? У меня встреча с подругой – идем в художественный салон, выбирать в подарок картину для шефа. Она же не будет ждать! А здесь, похоже, даже телефон не берет – в этой железной коробке!
- Металл экранирует радиоволны, разве Вы не проходили это в школе?
- Откуда Вы знаете про радиоволны? Вы же бухгалтер?
- Бухгалтер может знать про радиоволны. А вот радиоинженер, вероятно, ничего не смыслит в бухгалтерии! – нравоучительно сказал Петр Петрович, и ему самому стало приятно оттого, что он высказал такую умную мысль.
- Я ничего не понимаю ни в радиоволнах, ни в бухгалтерии! Зато знаю, как разводить орхидеи! Знаете, как они размножаются? Оказывается, раньше этого не знали. У них не половое размножение. Для размножения им требуется специальный грибок-посредник.
- Некоторым мужчинам тоже требуются посредники. Чтобы познакомиться с интересными дамами. Например, вот этот лифт!
- Вы – тоже интересный! А что Вы делаете по выходным? Как их проводите?
- Ну, как правило, немного занимаюсь домашними делами. А потом иду гулять в парк. Мой доктор рекомендовал мне гулять не меньше двух часов в день. Хотя бы по выходным. А потом – смотрю телевизор, читаю старые романы. И рассказы. Люблю Бунина, Куприна. Гиляровского, про старую Москву. Вообще, тот русский язык, который сейчас практически вымер – оказывает на меня поистине магическое действие. Мысли начинают течь ровно, давление снижается. В душе возникает своего рода умиротворенное состояние. State of the mind, как говорят англичане.
- Вы знаете английский?
- Когда-то закончил английскую школу. К сожалению, мало пришлось им пользоваться, поэтому остались только основные понятия. А беглости речи нет. Правда, могу читать книги на английском. Правда, Шекспира не могу – это старый английский, там много устаревших слов. Хотя и звучит красиво.

- Well, in that hit you miss: she'll not be hit
   With Cupid's arrow; she hath Dian's wit;
   And, in strong proof of chastity well arm'd,
   From love's weak childish bow she lives unharm'd. – Процитировал Петр Петрович. – Это из Ромео и Джульетты.
- Браво, браво! Видите, какой Вы продвинутый! Шекспира в подлиннике цитируете на языке оригинала! Я думаю, в городе и трех десятков людей не найдется, кто бы это помнил со школьных времен!
- Знаете, мне в школе одна девочка нравилась. Ее звали так красиво – Диана! Так я ради нее всю трагедию «Ромео и Джульетта» на английском выучил. Думал, встречусь с ней – и как начну читать! Она и растает! А ей, оказалось нужно было совсем другое. Мой одноклассник, Ромка – у него родители из загранки не вылезали. У него виниловые пластинки были фирменные – и Сьюзи Кваттро, и Дип Перпл, и даже Стиви Уандер. Сотни две пластинок в коллекции! На руке – швейцарские часы с граненым стеклом. А еще фирменная жвачка, и Кока-Кола, которой тогда вообще не было в продаже. Я даже не говорю о настоящем «Мальборо» и «Ротмансе». И «Данхилле» в плоских красных пачках. А у меня папа был инженер на закрытом заводе, а мама – в аптеке работала, фармацевтом. У них ни чеков в «Березку»,  ни загранкомандировок в жизнь не было. А за обычные, «деревянные», рубли, можно было лишь наш «Адидас» отечественный купить и джинсы «Шарик» польские. Вот я ей и не был интересен совсем, даже с выученным наизусть Шекспиром в подлиннике. Так и не добился ее сердца! Она потом за этого Ромку вышла замуж, но спустя три года они разошлись. Осталась одна с ребенком. Так одна до сих пор и живет. А я до сих пор помню Шекспира в подлиннике.

- Очень грустная история! Но Вы все таки женились потом?
- Женился. Я же экономический закончил. МЭСИ. Московский Экономико-статистический. Там много было девочек – на двадцать человек в группе – всего три мальчика. И те от армии косили. От армии то они откосили, а от наших девочек – не удалось.
- Ну, вы слишком драматизируете жизнь! Что же, им плохо, что ли было? Такой выбор? Выбираю любую – и далеко ходить не надо.
- Знаете, что я понял? Что не мы, мужчины выбираем! Нас выбирают!
- Ну, это Вы в самую точку. Конечно, самый последний выбор делает женщина. Ей же надо гнездо вить, детей рожать. Вот она и выбирает того, с кем ей лучше! Если ей все время будут Шекспира в подлиннике читать, а она будет с сумками наперевес, да в коммунальной квартире, да без ремонта лет двадцать, да с двумя-тремя детьми! А ей в помощь – Шекспира! И все! Лучше уж пусть родители мужа будут богатыми, если он сам не в состоянии обеспечивать.

- Но я вот, например, все себе сам заработал. А мой одноклассник Ромка – куда-то пропал! Говорят, что он с молоду привык к красивой жизни. Спекулировал джинсами и пластинками, которые папа привозил. Тогда на жизнь хватало! И вокруг него всегда девицы крутились. А как грянули девяностые – и эта его фарца стала никому не нужна. Потому что уже вся страна стала фарцевать. Он и затерялся. А потом и след его пропал. Говорят, что спился совсем. А я вот, задним местом, простите, себе карьеру сделал! Сколько я работал, сколько работал! Раньше одиннадцати вечера, иногда, не уходил с работы! Но меня стали уважать, перевели сначала из помощника бухгалтера в обычные бухгалтеры, а потом и главным стал. Знаете, какие суммы через мои руки, верней, не руки – а через мой компьютер, проходили? Чтобы я хоть копейку оттуда присвоил? Оттого и уважали меня за честность.
- Я Вас тоже стала уважать за Ваш откровенный рассказ о себе. Знаете, многие ведь скрывают сейчас все. А Вы мне, незнакомой женщине, все рассказываете?
- Вы мне чем-то приглянулись! Глаза у Вас добрые!
- Да и у Вас не злые. Знаете что, а давайте, когда выберемся – ну, может не прямо сегодня – у меня на сегодня есть определенные планы – а, скажем, на следующей неделе – встретимся, сходим друг к другу в гости, а? Как Вам моя идея?
- Вообще-то это я должен Вас куда-нибудь пригласить! Хотя, какая разница? Все в мире относительно. Когда Америка удаляется от Европы, то неизвестно – может, это Европа удаляется от Америки. Все в мире движется и все – относительно. Так что принимаю Ваше приглашение! – воодушевленно произнес Петр Петрович.
- Как это метафоричненько! Америка удаляется от Европы! Так оно и есть. Верней, Европа пытается убежать от Америки, и ей это удается. По сантиметру в год! Ничего Америка не может сделать с Европой!
- Давайте не будем портить такую нашу теплую встречу в лифте разговорами о политике!
- Давайте! Что-то меня на эту стезю неверную понесло? Лучше о домашних животных поговорим?
- Не люблю домашних животных!
- Даже кошек?

- Как говорил Шариков: «Я человек хороший – котов только не люблю!» Я их тоже не люблю. Эти их метки. У моей последней жены был кот. Так он мне пометил все галстуки, рубашки. Я их уже убирал в шкаф. Чуть оставишь на стуле – он заскочит, и за 10 секунд все дела свои сделает. Как же я его возненавидел! Но ничего не мог с ним сделать – он был любимец моей супруги!
- А собак?
- Собаки грязь несут с улицы домой. Я – поборник чистоты. А этот пес погуляет по земле – а потом запрыгнет прямо лапами на диван! Тогда надо все время лапы мыть после прогулки. Это – не по мне!
- А я люблю собак. Они такие добрые!
- Не знаю, не знаю. Как то я пошел на пробежку. Знаете ,пытался за своей фигурой следить, и прочитал, что надо каждый вечер хотя бы по двадцать минут уделять пробежкам трусцой. Так вот, поздним осенним вечером, после работы, надел спортивный костюм, вышел на улицу. Я тогда жил около парка Сокольники. Подходил уже к парку, и начал свою пробежку. Вдруг, из за соседней припаркованной машины, выскочила какая-то собачка – небольшая, такая, знаете ли. Ни с того, ни с сего – подбежала ко мне, подпрыгнула – и вцепилась зубами мне в живот! Я еще тогда подумал – хорошо, что хоть в живот, а не ниже! Я даже ничего не успел предпринять! Стряхнул ее с себя! Больно, знаете ли – почти до крови прокусила. Потом синяки целые месяц проходили. А хозяйка собачки выходит из за машины, и говорит: «Мужчина, что Вы тут бегаете! Моя собака не любит, когда кто-то бежит! Зачем Вы ее дразните?». Я от неожиданности даже не нашелся, что ответить! Как будто не собака меня, а я ее – укусил! Я махнул рукой и побежал дальше. О чем мне было с этой козой говорить?
- Да, я Вас понимаю! Хотя и хозяйку собаки тоже! Вы же ее собаку спровоцировали! Так бы она на Вас не кинулась!

- Ну, вот видите – вы тоже так считаете! Все равно, не люблю собак. Из за запаха, из за грязи с улицы на лапах. И даже из за их привязчивости. У моего одного товарища была собака. Пришел я к нему в гости. И, по неосторожности, дал собаке кусочек котлеты. А он держал собаку на голодном пайке, чтобы не разъедалась. Собаки, знаете ли, тоже, оказывается, склонны к полноте со всеми вытекающими отсюда болячками. Поэтому она у него жила впроголодь. А тут появляюсь я, у которого всегда можно выпросить лишний кусок. Так она от меня целый вечер не отходила, и толкала меня своей слюнявой мордой в коленку и бедро, чтобы я ей еще котлеты отломил. Все мне брюки обслюнявила. Даже толком поговорить с товарищем не дала. Я абсолютно не выношу такую привязчивость и настырность. И еще собачью слюну на брюках. Как же я потом домой поеду в таком виде? С мокрыми пятнами на брюках? Что обо мне пассажиры метро подумают?
- Здесь я с Вами согласна. Собаки – они ведь, как дети. Могут одну и ту же просьбу повторять хоть сто раз одним и тем же тоном. Пока своего не добьются.
- Так что я, как мне кажется, вполне логично объяснил, почему мне не нравятся собаки.
- А дети?
- Ну, дети – это совсем другое. Моя дочка осталась жить с моей прежней женой. Хотя мне позволялось ее навещать, гулять с ней, водить в цирк и в кино. И покупать ей мороженое. Поэтому здесь никакого когнитивного диссонанса не возникало.
- Какие Вы умные слова используете? А что это такое – когнитивный диссонанс?
- НУ, знаете ли, это – разность в понимании. Которая зависит от многих факторов, в основном – от ума. Дурак и умный одни и те же вещи воспринимают по разному. Это и называется – когнитивный диссонанс.
- Вот, спасибо, объяснили, мне, дуре, что это такое!

- Да Вы не называйте себя так, ради бога! Вы мне очень понравились, и , в первую очередь, из-за Ваших ментальных качеств. Из-за Вашего ума и подхода к разным проблемам. А также потому, что Вы так беспомощно меня схватили за руку! У Вас было такое выражении испуга и такая просьба о защите и покровительстве! Хотя мне показалось, что я не заслужил! Я же не Джеймс Бонд, Агент 007 – не могу решить одним махом все мировые проблемы, как и не могу любого Вашего обидчика застрелить из своего «парабеллума».
- Да не в этом дело! Кстати, как мне к Вам обращаться? Мы с Вами уже полчаса, как разговариваем, а даже не узнали, как друг друга зовут по имени-отчеству. Хотя я поняла, что Вам нравится женское имя Диана.
- Меня зовут Петр Петрович. А Вас?
- А я – Жозефина Васильевна.
- Вот это да! Жозефина! Как возлюбленную Наполеона!
- Да, моя мама любила экзотические имена. И папа не возражал.
- А как же тогда Вас звали Ваши подружки?
- Иногда Фина, иногда – просто Финка. Папа называл Зефочкой.
- Тогда я Вас тоже буду называть Финушка. Или Инушка, для простоты.
- Не вижу проблем. Для Вас, как для финансиста – Финушка – это просто, как бальзам на душу?
- Может быть, тогда Иннушка? Просто все, что начинается с Жозе – как то по мужски звучит.
- Валяйте. Иннушка – мне нравится. А можно я Вас буду называть Петушком?
- Конечно, ко мне никто так не обращается. Но Вам, в виде исключения, я разрешаю. Хотя петухов не люблю. Очень уж они крикливые.

Тут их разговор был прерван какими-то ударами по крыше лифта. Явно, сверху кто-то ходил.
- Эй, есть тут кто? Живые? – спросил голос сверху, подобно голосу какого-то неземного божества.
- Да-а-а! Мы здесь! Живые пока! – закричали Петр Петрович с Жозефиной Васильевно хором.
- Сейчас я Вам открою лифт. Осторожненько и быстренько выбирайтесь.
Двери лифта медленно открылись. Петр Петрович увидел, что лифт стоит не вровень с полом очередного этажа, а спустился минимум на полметра ниже.
- Ой, как же я выйду? – запричитала Жозефина Васильевна. – Я же не заберусь туда!
- Давайте, я Вам помогу! Протяните руку товарищу монтеру – он Вас будет тянуть. А я Вас подсажу сзади.
Жозефина протянула свою белоснежную ручку навстречу грязной, замасленной руке слесаря. Тот плотно обхватил ее нежные телеса и потянул вперед и вверх. А Петр Петрович подхватил даму за ее филейную часть, и стал толкать вверх. Ему стало даже приятно от таких объятий. Он не знал, что чувствовала при этом сама дама. Возможно, ничего не чувствовала от страха. Совместными усилиями им удалось водрузить Жозефину Васильевну на площадку перед лифтом. Сам Петр Петрович, бросив вперед свой красивый портфель, наступил на какой-то выступ конструкции лифта, и, по-молодецки, выскочил вслед за ней.

Правда, от такого молодецкого прыжка у него защемило нерв в позвоночнике так, что даже стало трудно дышать. Но он постарался придать своему лицу выражение победителя в жестокой схватке с лифтовым монстром, и резко выпрямился.
- Какой Вы, однако, попрыгунчик! – ласково произнесла Жозефина, охорашиваясь и оглаживая свою юбку. – Ну, давайте, пойдем дальше пешком. Только помните – что мы договорились встретиться на следующей неделе, не так ли?
- Конечно, я буду ждать целую неделю! – горячо пообещал Петр Петрович, прикидывая, успеет ли он на работу, и не будет ли его ругать генеральный за опоздание на производственное собрание.