Ч 3, глава 4

 Дом-шкатулка, дом-Храм, дом-терем ждал их, приветливый и сияющий. Когда же успело стемнеть, и почему так рано? Разве они прибыли вечером? Ах да, здесь уже осень, дубы желтеют… тогда понятно… А разве дома – не осень? Нет, вчера было лето. Клара встряхнула головой. Кажется, её мысли странно путаются. С чего бы это? Бесовское наваждение, колдовство, это она ревнует, пытается запугать, сбить, запутать. Но Клара не сдастся так просто!

Они прошли мимо голубых елей, мимо цветущих хризантем, мимо широкой полукруглой площадки для флаарка, мимо гирлянды водоёмчиков с причудливыми фонтанами, где на поверхности воды покачивались водяные растения. Мимо спортивной летней площадки и музыкального павильона, вызвавшего у Ди приступ ностальгии, - к широкой круговой веранде, сплетённой, казалось, из тончайшего древесного кружева и будто бы парящей в воздухе, хотя покоилась она на брёвнах-опорах огромной толщины. Несколько невысоких фигурок в тёмных одеяниях с капюшонами шмыгнули прочь от дома в боковые аллеи, и по периметру дома, вдоль веранды, зажглись огни–светляки. Дорожка и ступеньки заиграли, загорелись цветными бликами.

- Сегодня в этом доме – торжественный приём, не иначе, - попытался пошутить Джонатан, хотя от тоски ему хотелось выть: он сгорал от нетерпения увидеть сына, и боялся этого момента – прошло слишком много времени, тот вырос без отца… И вот ещё морока сидит в душе, чёрный сплав подозрения и ревности – кто этот неизвестный отец второго ребёнка Дины, и не захватил ли он уже место Ди в её семье? Он поражался невозмутимости и терпеливости Дины, он и обвинял её в жестокости, и понимал, что она права - главные разборки ещё впереди…

– Жаль, что я не на лимузине, - продолжал он, - и дамам приходится идти к парадному подъезду пешком.

Ди глянул на свои лёгкие, нарядные и удобные спортивные туфли, на извращённо-изысканные и ещё более нарядные спортивные туфли жены, затем невольно перевёл взгляд на босые ноги Дины. Они ступали по своей земле уверенно и твёрдо, он знал, что она никогда не споткнётся и не оступится, и собственная обувь показалась Ди ненужной и никчемной. Хотелось сбросить её, вспомнить ступнёй прохладу камня, мягкость травы и влажное дыхание земли. Завтра он сделает это. Завтра, да, с утра. Выбежит в сад босой, помчится к реке, сбрасывая одежду, искупается в источнике. Решено. Потом они с Диной побегут голышом по берегу, вздымая серебряные брызги, хохоча и не скрывая желания…

О, чёрт! Что за мысли – здесь везде воспоминания, и никуда от них не спрячешься. Но – какова будет действительность?

Ди предчувствовал, что начинать жить здесь заново будет непросто. Его собственный Мир был и сложнее, и примитивнее: просто он был понятен с рождения, понятны сумятица и сумбур в головах современников. Мир Дины стал сильнее, враждебней. Пожалуй, Ди начинал его побаиваться. А эта женщина, та, о которой он думал, что она – самая любимая на свете, единственная желанная… Эта валькирия - та ли она на самом деле, о которой он мечтал, такая ли, вернее – осталась ли такой за почти что десять лет? А его сын – земной ли ребёнок, или он настолько чужд, что Ди не сможет его полюбить?

Клара почти успокоилась и снова с любопытством оглядывалась. Подумать только, Джи Ди, рок-звезда, её глупый муж, жил здесь, с этой чокнутой, целых два года! Он, привыкший к роскоши – в этой скупой обстановке без излишеств и электробытовых приборов с программным управлением на все случаи жизни.
Единственное, чего здесь везде было в достатке – это расстояний и простора! Клара почувствовала, что довольно находилась сегодня, больше она никуда не пойдёт, будет изучать дом в мельчайших подробностях – у неё вся ночь впереди и очки для ночного видения со встроенной фотокамерой.

Они прошли через широкую дверь-арку в стене, представлявшей собою мозаичное панно из полированных кусочков разнородного дерева, и вошли в большую, голубоватую прихожую, пустую и оттого кажущуюся огромной – гостями дом не был избалован; затем – в гостиную, выстланную цветными циновками.

Светлая, в розовато-золотистых деревянных панелях, инкрустированных перламутром и вкраплениями отполированных камушков-самоцветов, гостиная-столовая также оказалась просторной – но при этом в меру уютной и нарядной. Много осенних букетов в высоких вазах, много картин – масло и пастель. Картины недурны, в самом деле, недурны, просто готовый вернисаж. На эти картины, пожалуй, был бы спрос. А портреты просто-таки оригинальны и неповторимы. Зарывать свой талант в чернозёме – какая дурь!

Стеллажи с посудой – вполне бы обычной, если б не множество деревянных предметов, книжные полки, сундучки с инкрустациями. В углу – нечто, похожее на печь, но штучка явно не земного происхождения: как будто - из камня, но, скорее всего, – из незнакомого материала, она излучала мягкое тепло, которое обволакивало равномерно всё пространство.

Вокруг большого овального стола, мощного и изящного одновременно – как и всё здесь, - стояли деревянные стулья без намёка на обивку. Правда, у стены, словно парадокс, артефакт, антикварная рухлядь, примостилась старенькая, стыдливо съёжившаяся от собственной никчемности и кричащей яркости, тахта с красной обивкой. Любимая Тахта Дины из детства – вспомнил Ди. Рядом с ней стояли их дорожные сумки.

«Как, сидеть на этих жёстких стульях? Какой ужас!» К тому же, каждый стул представлял собою не то животное, не то насекомое – тоже, что ли, детские причуды? На таких сидеть противно – словно в объятиях монстра! Клару раздражало решительно всё, её существо просто возмущалось и бунтовало. Ди никогда не узнает, каких сил ей стоит сдерживаться. А он – каково ему было привыкать тут существовать, или его грело сознание, что он рано или поздно вернётся?

Кларе требовалась группа поддержки. Ей уже не хватало рёва машин, неона, громкой музыки, острых ритмов, суеты и мельтешения лиц и фигур, акриловых, кричащих красок, аристократичных или эпатажных друзей.

«Не шикарно», - думала Клара, - «но, надо признать», – и она признала это со скрипом – «но со вкусом, весьма своеобразным, даже оригинальным и стильным. Ведь хозяйка вроде была дизайнером? Да откуда, собственно, взяться шику? Впрочем, вот эти панели из редкой древесины с инкрустациями, эти грандиозные брёвна – у нас это сейчас стоит – само по себе – весьма недёшево…»

Дина усадила Ди и Клару за стол и принялась хлопотать. На столе уже стояли блюда с фруктами, лежали на подносах разноцветные, неровные брикетики фруктового сахара – Джи больше всего любил брусничный. Возлежали по-королевски аппетитные булочки и пирожки – Ди мгновенно вспомнил, что Дина пекла их со свежими ягодами, и особенно удавались пирожки с земляникой и черешней, а ещё – с рыбой и творогом. Слюна наполнила рот. Как просто – и как вкусно!

Дина принесла посуду, затем – горячую кастрюльку с грибным супом, источавшим заманчивый аромат, затем – глиняный горшок с тушёными овощами в ореховом соусе, затем – бутылку красивой тёмно-вишнёвой наливки. Когда она все это успела, осталось для Клары загадкой. Не иначе, пока они прогуливались, постаралась её прислуга, и надо сказать, кухарка была на зависть.

- Диана… позвольте вас так называть! И что за имя вы дали своему Миру? Дианамир? Э-э-э… Дианамира?

- Звучит неплохо, - согласилась Дина. – Но я далека от тщеславия. Хотя горжусь своей Землёй. Я никак не называла этот Мир, его назвали Далаянцы, ибо прибыли сюда раньше меня. На их языке наименование звучит так. – И Дина нараспев произнесла нечто тягучее и трудно запоминаемое. – Звучит почти как «Ллееонулиияалла», если коротко, то Леолла – весьма далеко от Дианамира, верно? Дин называл его «мамин Мир», Кирочка – «Динкин дом». На Далаянском «Леолла» значит просто «Мир будущих детей».

«Вот и пришло время расспросов», - подумал Ди, волнуясь.

- Дина, расскажи о своей дочери, - попросил он. – Сколько ей лет и… и…

- И кто её отец? – подсказала Дина. – Её отец – русский, мой давнишний друг, Женя, который поддерживал меня в самое тяжёлое время, и которому ты когда-то закрыл доступ сюда, – ответила Дина. – Он тоже очень хотел вернуться – и вернулся. Кире всего четыре года. Она весёлая и лёгкая. Дин – напротив, серьёзен, и он очень любит сестрёнку. Видишь, я с тобой совершенно откровенна, Джи, ты не можешь упрекнуть меня в том, что я не ждала тебя. Так что, ты зря тревожишься, что Дин одинок.

Дина налила в рюмки вино.

- Прежде, чем перейдём к делам, прошу отведать ягодной наливки, - сказала она. – Она не крепкая, не бойтесь, настоящий земляничный сок, и хмель здесь быстро выветривается.

Джи тяжело вздохнул, ревность пополам с паническим страхом потерять Дину пытались положить друг друга на лопатки. Уловив напряжённость момента, Клара поспешила вступить в разговор.

- Ди нельзя пить, он только-только вылечился, - слукавила она. – Да и мне ни к чему – лучше обойтись без хмеля вовсе. К тому же, я предпочитаю виски, от него голова ясней - заявила она со своей акульей ухмылкой.

- Виски я не произвожу, и Джи, мне помнится, любил землянику. Впрочем, как хотите, я выпью одна – моя голова от этого не страдает. – Она поднесла рюмку к губам: – За здоровье присутствующих!

Ди заворожено следил, как приоткрылись яркие, полные губы, как тёмно-красная жидкость заструилась по языку, как дрогнуло от глотка горло, и его будто затягивало туда, следом за густой, жгучей жидкостью. Потом поспешно схватился за рюмку, и Клара не успела перехватить его руку.

«Стрихнину бы тебе вместо вина, змеюка», - с раздражением подумала Клара.

- Клара, алкоголь здесь не приносит вреда, - успокоил её Джи. – Ты можешь смело пригубить сама и не бояться за меня.

«На самом деле, какой алкоголь, если я уже и так не вполне трезв – Диана по-прежнему пьянит сильнее своей сорокаградусной наливки…» - подумал он.

Кларе осталось лишь последовать его примеру, в самом деле, зачем артачиться, почему не отведать иномирных яств. Наливка оказалась удивительно ароматной и вкусной – действительно, крепкая и жгучая, но лёгкая, словно пьешь ягодный сок… опасная обманчивость!

Клара слегка покашляла – срочно заесть, и рискнула отведать румяный пирожок. Пирожки были маленькие и аккуратные, и такие вкусные, что легко было не заметить и есть их один за другим, забыв о том, что надо блюсти фигуру после родов.

- Очень вкусно! – похвалила она. – Говорите, что ждали нас? Каким образом вы могли узнать о нашем приходе?

- Я чувствую, когда Тоннель должен открыться, и помогаю ему.

- Это понятно – у нас это называют «интуиция Т». Но ведь могли явиться пираты, правительственные службы, старые недруги.

- Или старые друзья, - перебила Дина. – Остальным дорога заказана.

- Замечательно! Значит, будем друзьями! – Клара хотела бы верить, что это ей удастся. Она искренне старалась изображать подружку, но что-то всё время мешало, ставило подножку. - Вам не скучно здесь?

- Да скучать вроде и некогда, – удивилась Дина. – Поддерживать в целости дом и всё вокруг, возделывать землю, ухаживать за животными. Считайте, что я - фермер. И еще – необходимо постоянно совершенствовать свой Мир.

- Неужели всё это строили вы сами?

- Конечно, нет. У меня были и есть помощники.

- Эти маленькие… человечки?

- Да, клоны, созданные Далаянцами по своему подобию, очень милые и славные ребята. Я лишь занималась отделкой и дизайном – первоначальный дом в точности повторял мой дачный домик на Земле. Очень простенький и скромный.

- Вы весьма преуспели, как фермер, - не преминула съязвить Клара. – Но неужели вам не хочется надеть красивую обувь, модную одежду, сделать стильную стрижку и макияж? Вам это ведь под силу?

Укол попал в цель, Дине хотелось всего этого. Когда-то она надевала старые, нарядные обновки – для Жени, но это было так невообразимо давно, что уже не казалось правдой, а Женя тянулся к Дине первозданной, изначальной, не обращая внимания на оболочку. Дина вдруг подумала, что Клара права насчёт обуви: в городской, ужасной, нелепой, нежизненной, на асфальте и пластике, отлучённая от благословенной энергетики живой Земли, Дина будет как никогда уязвима. А Клара продолжала долбить в одну точку.

- Я привезла диски с абсолютно новой музыкой. Не потанцевать ли нам? Джонатан, ты забыл, у тебя ведь есть подарок! – засуетилась она. – Давайте расслабимся, о делах – потом, успеется. Диана, как вы? Джонатан, ты присоединишься?

Она торопливо достала из сумки небольшой плеер с усилителем новейшей разработки на мощном, эксклюзивном универс-аккумуляторе, позволяющем слушать без подзарядки и без перерыва сто часов кряду.

Ди был рад передышке. Он вынимал из сумки вещи, вроде бы вовсе ненужные и не относящиеся к делу, к сути встречи. Ди столько раз мечтал и втайне надеялся, что они дойдут до сына, что Дин каким-то чудом услышит его голос, будет к нему привыкать, и теперь встретит с радостным узнаванием.

В плеере была его музыка, а в ящичке - его диски, полная коллекция – и сольники, и номерные альбомы группы, плюс музыка к кинофильмам и несколько детских музыкальных аудио-фильмов, где Джи озвучивал персонажей.

- Ох, вот за это спасибо огромное! Самый лучший подарок!  – искренне обрадовалась Дина, разглядывая богатство. - Джи, это всё твоя музыка? Какой ты щедрый! А центр – на аккумуляторе? Знаешь, теперь у меня нет проблем с электроэнергией, мы пользуемся далаянской технологией. А сейчас мы послушаем тебя?

- Стоп, стоп, стоп. Чтобы Джи Ди не зазнался слишком, сначала мы послушаем просто хорошую танцевальную музыку, абсолютно новую, - снова перехватила инициативу Клара. – Диане, наверное, захочется узнать, что сейчас танцуют у нас.

И она поспешно начала настраивать миниатюрный музыкальный центр.

- Женя тоже привозит мне диски, в том числе и со сказками, ребята обожают их слушать. А потанцевать… Я не делала этого сто лет, по меньшей мере! Вы простите меня за неуклюжесть?

Клара была бы рада ещё раз попробовать уязвить и подколоть Дину, ещё раз показать, насколько та отстала от настоящей жизни – ведь Клара была непревзойдённой мастерицей по части новейших танцев – она преподавала их и в виртуале, и в реале. Она достала из сумки новые туфли из крокодильей кожи, поспешно переодела кроссовки.

- Ну-ка, посмотрим, кто кого!

Клара сбросила элегантный, зауженный книзу пиджак, и осталась в переливчатом топе с одной бретелей, подчёркивающем холёное, тренированное в тренажёрных тело.
Зазвучал жёсткий электронный ритм, перемежаемый обрывками мелодий, в том числе старых, ремикшированных, «космическими» звуками, голосами людей, птиц, зверей, пропущенными через сэмплеры. Дина закусила губу – ужасная музыка. Но вызов был принят. Ди поморщился – он считал, что это не музыка, а просто несъедобная, неудобоваримая каша. Однако Клара и впрямь великолепно исполняла импровизации под эту музыку – дикую смесь рэйва, акробатики, стриптиза и диско с африканскими корнями.

- Не бойтесь, я научу вас! – Заявила Клара, светясь от предвкушения и неподдельного удовольствия.

«Вот как! Ты предлагаешь устроить соревнование? Ты хочешь доказать, что я архаична, что я устарела, что Ди – не для меня? Ты хочешь, чтобы наш единственный мужчина увидел, как я безнадёжно проигрываю этот раунд? Этого не случится. Я просто буду искренней, без камня за пазухой, как и до сих пор…»

В это время в комнату скользнула изящная, миниатюрная, трёхцветная кошка, прямым ходом направилась к Джи и, вспрыгнув на его колени, тут же громко замурлыкала.

- Ого-го, неужели Мома меня вспомнила? – удивился Ди. – Хорошая киса, хорошая…

- Джи, ну посмотри же на нас, оставь в покое кошку! – крикнула взбудораженная Клара. – Смотри, я начинаю!

Постепенно нарастая, музыка взорвала тишину, вылетела в открытое окно, эхом рассеялась по саду, распугивая птиц. Клара завертелась волчком, закружилась, на ходу отстёгивая незаметные посторонним спец-застёжки, и строгая юбка превратилась в фривольную, разлетающуюся юбочку, открывающую безупречные ноги.

 Клара ещё не танцевала после родов, но с удовлетворением отмечала, что не потеряла ни гибкости, ни подвижности, ни реакции, ни фантазии. Она застывала в рискованных позах, в которых, казалось, невозможно было удержать равновесие. Она ускорялась вместе с музыкой, дробя пространство на множество осколков, похожая на хищного зверя в поиске добычи или в погоне, замедлялась вместе с музыкой, и рисунок становился томным, плавным, завораживающе эротичным. Но даже в бешеном водовороте движений Клара не спускала глаз с Ди, словно гипнотизируя его. И вот она уловила, что он улыбнулся, кивнул – Ди и вправду от души наслаждался представлением, устроенным ради него одного двумя красивыми женщинами, попутно с аппетитом поедая Динин суп. Словно сидел в ресторане!

Но на кого он смотрит? Конечно же, на неё! Замедлимся, вглядимся – да-да, на неё, но почему он смеётся? Клара увеличила темп – и едва не сбилась, допустив ошибку. Снова замедлилась и перевела взгляд на соперницу. И поняла, на кого смотрит Ди и почему улыбается. Возбуждение и подъём разом схлынули, её окатило ледяной волной. Дина, почти в точности, повторяла её собственные движения, но делала их более   острыми, ломаными, утрированно механическими и гротескными. Она пародировала её на ходу, передразнивала!

Клара резко остановилась, перевела дух. Потом остановила музыку.

- Всё! На первый раз, пожалуй, довольно. У вас очень недурно получается. Только в этой одежде вы похожи… - Клара хотела сказать – «похожи на Макито», имея в виду знаменитого клоуна, циркового танцора на канатах, но сдержалась, да Дина и понятия не имела о Макито.

- Похожа на лесную фею, - продолжая смеяться и ласкать кошку, подсказал Ди. – А лесные феи не танцуют и-джу-ду. Простите, леди, но, пожалуй, яблоко я не отдам никому. Не потому, что некому – вы обе прямо-таки неподражаемы, просто я хочу съесть его в одиночку! – И он демонстративно откусил от большого шафранного яблока.