После Радуги

Фанфик по повести братьев Стругацких "Далекая Радуга". Раскрывается, как выжил Леонид Горбовский.

Klbaathtywbhjdfy
If you want to kill’em all you must fire in the hole. Британская народная мудрость.

После Радуги
Флаер Роберта скрылся в вышине. Габа посмотрел ему вслед – в последний раз. Взгляд скользнул по синему небу и неожиданно наткнулся на едва заметную точку. Через полминуты небольшой самолет-бесхвостка рухнул на поляну, срезав верхушки деревьев. В левом борту, под прозрачным фонарем кокпита, открылся прямоугольный люк, из него выпрыгнул небольшого роста белобрысый мужчина лет тридцати. Габа раскрыл рот, обнажив блестящие белые зубы: пестрый халат и домашние тапочки пришельца совершенно не вязались с летательным аппаратом, который был, без сомнения, звездолетом.
- Ты, черномазая обезьяна! Пока ты здесь прохлаждаешься, дети подвергаются смертельной опасности! Быстро в столицу! – закричал пилот.
- Так это… - Габа едва выдавил из себя слова, - горючего нет.
Звездолетчик на секунду задумался.
- Ко мне! Быстро ко мне в машину! – крикнул он.
Черная волна закрыла солнце, на поляне потянуло могильным холодом.
- А ну-ка бегите сюда, прокатимся! – закричал Габа.
Дети начали выскакивать из зеленой листвы, человечек отправлял их куда-то в недра звездолета, давая краткие инструкции:
- По лестнице наверх и до конца! Кто пришел первым, идите в корму, ничего там не трогать! Лос, лос, ферфлюхтен!
- Четырнадцать! - Габа запрыгнул в звездолет последним.
- В кокпит! – человечек втолкнул огромного Габу внутрь, пол поехал вверх и они оказались перед дверью-диафрагмой, за которой находилась кабина управления..
Неизвестный пилот указал на кресло у левого борта, а сам ринулся за центральный пульт. Едва пристегнувшись, он произнес только одно слово: «TOGA!» (take off/go around - взлет/уход на второй круг).  Раздался тройной мелодичный звук какого-то сигнализатора, и машина прыгнула в небо. Гладкая черная стена Волны промелькнула с невероятной быстротой. Уже через несколько секунд звездолет вышел на орбиту, и через прозрачный фонарь кокпита стала видна планета с яркими линиями плазменных гребней. Зрелище, открывшееся астронавтам, было страшное и величественное: две медленно сходящихся огненных полосы пожирали зеленую растительность. Там, где они прошли, оставался только угольно-черный мрак.
Пилот отстегнул ремни и сказал:
- Ну-с, теперь давайте знакомиться, мой протерозойский друг. Меня зовут Кларенс Т. Хантер, и я, признаюсь, совершенно обалдел от вашей халатности, безответственности и пренебрежения элементарными правилами безопасности.
- Я - Габа. Вы… откуда?
- От верблюда. Когда же мне, наконец, перестанут задавать этот глупый вопрос? Кто у вас главный по бесчеловечным экспериментам?
- Ламондуа, - неосторожно сказал Габа.
- Что ж. Придется его того… избить.
- Что придется? Послушайте, в Столице…
- Столице мало что угрожает. Когда Волны столкнутся, между ними на поверхности будет приличная нейтральная зона. Столкновение произойдет по моим расчетам через… два часа сорок одну минуту.
- Мы можем их предупредить!
- Не можем. Риск посадки слишком велик, а радиосигнал не проходит. Волны столкнутся – тогда я изобью этого как его… Ламондуа. Пойдемте лучше к вашим подопечным, может им воды надо или погрызть чего-нибудь?
В рассчитанное время Волны столкнулись, и Габа понял все. Разрушительная энергия ушла в космос. В месте столкновения вырос поразительной красоты золотой гребень с оранжевыми и голубыми переливами. Он рос все выше и выше, а через несколько минут расплылся диковинным ожерельем на тысячекилометровой высоте.
- Не попасть бы под остаточное излучение, - озабоченно сказал Кларенс. –  Можно запросто лишиться защитных полей. Оно мне надо? Не завидую я тем, кто окажется на низкой орбите во время этакого катаклизма.
Планету окутал голубоватый сияющий кокон. Он постепенно померк и только едва заметные синие прожилки замерцали  над огромной выжженной пустыней.
Внезапно черный диск надвинулся на Габу, он вскрикнул от неожиданности. Планета дернулась и ушла куда-то в сторону, а Кларенс хлопнул себя по лбу и застонал:
- Идиот я! Нельзя мыслить! Как я ненавижу режим полного слияния!
Он нацепил наушники, обхватил голову руками, и Радуга вновь рванулась навстречу маленькому звездолету. На безжизненной поверхности стали отчетливо видны остатки растительности и серое пятно космодрома Столицы.

Несмотря на царившее ликование, Леонид Горбовский тяжело вздохнул: д-звездолет «Тариэль-второй» не отвечал. Но надежда еще не угасла, и радист монотонно бубнил в микрофон: «Тариэль-два, я Радуга, ответьте, прием».
Раздался резкий вой рассекаемого воздуха, и маленький самолетик, выпустив посадочные опоры, рухнул на бетонные плиты космодрома. В борту, под прозрачным фонарем кокпита открылся прямоугольный люк, и из него посыпались ребятишки. Следом вылез огромный Габа. Симпатичная молодая женщина со скорбным лицом просияла и бросилась к детям. Едва не сбив какого-то мальчугана, на бетон спрыгнул невысокий мужчина в наушниках и тапочках на босу ногу. Каким-то непонятным чутьем Горбовский понял, что это пилот.
- Где Ламондуа? – спросил неизвестный.
Ему указали. Смешно путаясь в полах пестрого халата, он бросился к физику и прежде, чем кто-то успел сообразить, резко, без замаха ударил ученого в солнечное сплетение. Удар был не особо силен, но его хватило, чтобы Ламондуа согнулся пополам, хватая ртом воздух. Следующий удар пришелся в челюсть и, наконец, пилот опустил сложенные в замок руки на шею скрючившегося физика. Ламондуа застонал и свалился на бетон.
- Тварь! – крикнул пилот, которого силач Габа уже схватил за руки.
- Ты что? Ты что делаешь?
- Тварь! Сволочь! Из-за него все! – пилот попытался вырваться, дергая черные железные пальцы.
- Что из-за него? Успокойтесь, пожалуйста, не надо так. Отпусти его, - услышав тихий голос Леонида Горбовского, пилот обмяк. Габа выпустил его из стальных объятий, а он подскочил к ученому и глухим голосом произнес:
- Ведь совсем недавно Вас предупреждали об опасности телепортации и необходимости расчета линий равных энергий!
- Совсем недавно? – удивился Горбовский.
- Да! Мы тогда вытащили двух болванов из кольца какой-то планеты в вашей системе. Но я не думал, что вы – настолько конченные кретины!
Неожиданно Горбовскому пришла мысль, что подобные обороты речи, ругательства и оскорбления уже много лет как вышли из употребления. Он спросил:
- Где вы учили язык?
- У вас на Земле… послушайте, это единственная вещь, которая вас интересует?
- Вы не видели «Тариэль-второй»? – спросил Горбовский и похолодел, предчувствуя ответ.
- Кого, простите?
- Мы разукомплектовали мой звездолет, посадили туда детей, погрузили все самое ценное и отправили на орбиту.
Пилот застыл.
- На низкую орбиту? – едва слышно прошептал он.
- Да, - тихо сказал Горбовский, понимая, что все кончено.
- It's gone… Его больше нет. Остаточное излучение. Я не знал, что кто-то примет такое… глупое решение. Простите меня, если сможете. Мне нет оправдания. У меня было почти три часа, а я, идиот, проторчал на промежуточной орбите вместо того, чтобы вас предупредить.
Серые глаза пилота заблестели, взгляд их застыл в какой-то далекой точке. Лицо превратилось в отрешенную маску. Лишь через несколько минут оно начало принимать осмысленное выражение.
– Взгляд на две тысячи ярдов! – тихо сказал кто-то. - У него посттравматический синдром!
Пилот медленно повернулся и побрел к звездолету.
- Постойте! – прохрипел, поднимаясь, Ламондуа, - Вы можете помочь и предостеречь нас от будущих опасностей, если расскажете…
- Что расскажу? – не оборачиваясь, произнес пилот, - Я не физик. О линиях равных энергий знает каждый, а тонкости мне неведомы.
Он прошел к своему маленькому кораблю и поднялся внутрь. Люк закрылся. Звездолет подпрыгнул, на мгновение завис в воздухе и сорвался в небо, превратившись в растворившуюся в синеве точку. На секунду раздался резкий визг, и Горбовского обдало потоком горячего воздуха.
- Кто-нибудь осознает, что это был контакт с внеземной цивилизацией? Интересно, сколько он живет, если сотня лет для него – «совсем недавно»?– спросил Ламондуа. На его скуле расплывался великолепный синяк. Контакт оказался слишком уж… буквальным.
Горбовский посмотрел на физика и тихо сказал:
- Этот пришелец человечнее всех находящихся здесь людей. Вместе взятых.
Избегая смотреть в глаза присутствующим, капитан несуществующего более звездолета побрел в сторону административного здания. Теперь, после Радуги, ему надо было как-то жить дальше.