Маэстрочко, туш!

*** ИСТОРИЯ НАПЯЛИВАНИЙ И РАСКРАСКИ ***

Тяжело все-таки быть царем.
Хотя я, честно говоря, не пробовал. Да, собственно, никто и не предлагал.
Но как-то вот сложилось такое мнение о жизни царской, - исходя из косвенных свидетельств.
Ведь царю бедному - это ж приходится постоянно показывать, что ты царь. А иногда и доказывать.

Но даже если никто и никогда не потребует от тебя предъявить доказательства, уже одна обязанность "внешне быть" царем, способна сделать бедную коронованную особу намного несчастнее, чем любой из ее подданных.
Весь этот протокол встреч и появления на людях, приемов и проводов... Все эти ритуалы... На тебя ж постоянно смотрят и тебя постоянно оценивают.
Прямо жалко человека, честное слово.

Но, с другой стороны, все мы, люди, в некоторой мере цари.
Во всяком случае какой-то неосторожный философ так человека и назвал: "царь природы".
А посмотреть на нас - мы, "цари", действительно несчастней всех наших "подданных", и из царства растений, и из животного царства.

Животное самодостаточно.
Ему надо прокормиться, защититься и род продолжить. Что? еще что-то? - да нет, спасибо, пока, я поспать...
А у его царя, у человека, плюс к поесть и род продолжить,  - ну прямо болезненная склонность все время чего-то там из себя изображать. Какие-то предметы на себя напяливать, как-то себя раскрашивать...
 
И без этих предметов и раскраски он, царь, чувствует себя ну просто неполноценным и несчастным. И все остальные "цари" на него смотрят и его оценивают исключительно по тому, что на него надето, и по тому, как он раскрашен.
Поэтому множество написанных до сих пор книг по истории костюма, ритуалов, символов, косметики и прочего так и представляют всю историю "человека разумного", как историю напяливаний и раскраски.

*** БЕЗ ОДЕЖЕК ***

Что ж, так бы тому и быть, если бы человек не развивался.
А вот развитие его выражается не только, и даже не столько в смене форм товарно-денежных отношений и, пытающихся им соответствовать, общественных формаций.
Выражается развитие человека в основном во все большем желании разобраться в том, что он называет "я". Каковое "я" выглядит сущностью может быть, и эфемерной, зато не зависимой от одежды и раскраски.

Да, но при таком развитии все то, по чем люди друг друга оценивали, одежки-предметы-мазилки, - страшно подумать! - теряет свою магическую силу. Параллельно излечению человека от болезненной склонности все время из себя кого-то изображать.

И вот вам "момент истины". С одной стороны, выбор "чего бы напялить" перестает быть выбором, а с другой стороны обнаруживается, что пока мы увлеченно лупили один другого за то, что тот, другой, выглядит не как я, мы все подошли к пределу, за который и заглянуть страшно.
Там - только "я", без одежек.
А мы с ним так и не разобрались. И вот по какой причине: разбираемся мы с ним поодиночке, напяливая на него каждый свои представления.

А "Я" на всех на нас - одно.
Просто каждый из нас получает во временное пользование маленький голографический осколок этого единого "Я". И, не зная этого факта, все мы только и делаем, что тычем и колем друг друга острыми краями своих осколков.
И вот теперь, мы, все изрезанные и исколотые, на краю бездны, пришли к последнему выбору: во что бы, - опять-таки, - облачиться.

Или мы все приобретем форму того самого одного "Я", как сказано: "один человек с одним сердцем", - и вырвемся, наконец, вверх из нашей мешанины вражды, крови и грязи.
Или же останемся кучей плотно прижатых друг к другу острых осколков, - и недружно ссыпемся в бездну.

Итак, последний выбор... отчаянная барабанная дробь... нервы напряжены...
Маэстрочко, туш!