499. Хуторская чертовщина. Подневольные люди

                Было ли спасение от настигающего позора за пригорком, бог его знает, но теплилась надежда, что всё обойдётся как нельзя лучше.
                В минуты трудного испытания, всякое лезет в голову, к примеру, что стоило бросить сани, а самим разбежаться, но тогда зачем вообще с этим стоило соглашаться, а побоялись народной огласки.
        Да и предложение дюже заманчивым оказалось, вот и согласились, нехотя, но согласились, не будь у них недоимок, да послали бы куда подальше этого Григоренко,  чтоб наш хуторской народ собрать, ещё попыхтеть стоит.
                Он быстр собраться на всякого рода скандальные развлечения и мордобой, а вот на доброе дело слишком  медлителен, а за это время Лёхина скотина всё бы умолотила, пусть потом побегает, поищет, куда ворованное зерно дели, а нет уже его, а раз нет, то и спроса ни какого, нет доказательств, значит и привлекать не за что.
                Подневольному человеку, куда ни ткнись, всюду ему преграды, каждый норовит с него получить выгоду, ладно, когда это по необходимости, а то так, ради собственного развлечения, с явным подвохом на унижение.
                Нет ничего на свете обидного, как унижение слабого или зависимого ради собственных амбиций.

           Разгорячённые «орёлики» влетели на пригорок, от их тел валил  пар, так ведь недолго и загнаться, но возница только покрикивал:
             -Гони родимые! Гони.
                -В отрыв, в отрыв уходим.
                -Подналегли, подналегли соколики.
         Знать бы им в какой отрыв ушли, сразу бы перешли на шаг.
                Ведь у преследователей как быстро вспыхнуло желание нагнать незнакомцев, так оно  и быстро погасло.
          На перекрёстке лошадку  лихо развернули и покатили с весёлым смехом обратно.
              Перевалив пригорок, сани покатились легко, в какой – то момент Захарка почувствовал, что оглобли саней подпирают ему под подмышки, отчего стало бежать легко и свободно.
                Дальше ещё интересней, он перестал чувствовать дорогу под ногами, даже подумывал, что у него от нехватки кислорода в организме, начались галлюцинации, а в таком деле и до припадков не далеко.
                Встречный ветерок приятно обдувал лицо, Захарка для интереса глянул на Лёху, чтоб понять, как там у него со здоровьем и как ни странно покажется, был значительно удивлён, его товарищ, утирая со лба пот шапкой, хрипло дыша, бежал легко, подобно рисованным грекам на амфорах.
            Случайно в глаза попала обочина, матерь божья,  ни уж – то возможно, так быстро бежать, да ещё за собой тащить конские сани.
             Видимо начал бредить, подумал Захарка, непроизвольно повернул голову направо, где бежал Миха, что за чудеса, этот товарищ также удивил своим бегом, делая огромные шаги, словно на его ногах были сапожища – скороходы.
            Да и сам Захарка, ощущал, что он просто болтает своими ногами в воздухе, не касаясь самой дороги.
           «Загнал подлюка! Как лошадей загнал.
                Сидит сволочь, да покрикивает и невдомёк ему, что мы не трехжильные»,
               метались в голове Захарки горестные мысли,
      «сколь ещё бежать, чтоб свалиться замертво, может, ну его, остановиться и будь, что будет».

        А тут, как на зло, появляется мысль иного рода:
                « Так чё, все зря. Дулись, дулись и на тебе приехали.
                Не дураки ли, на полпути, да где там на полпути, две трети, как ни крути, уже  позади, чего ж теперь сигать в кусты.
           Выдюжим, ей богу выдюжим, под уклончик оно как – то веселее получается.
           Чуток терпения, волю в кулак и вперёд. Эх, где наша не пропадала, а нюни распускать удел слабых».

         И действительно разогнались так, что от встречного ветра дух перехватывает, даже не заметили, как сбоку промелькнула усадьба, вошли в крутой поворот едва не опрокинув сани, и понеслись вниз, в сторону балки.

             Как бы на такой резвой скорости не промахнуться на перепутье мимо дороги в хутор, сбавить бы скорость, да как это сделать, Лёха с Михой совсем одурели от быстрого бега, того и гляди потеряются по дороге.
             А возница вошёл в раж от быстрой езды, стоял стоймя, размахивая кнутом и заливисто орал:
              - Ого – го – го! Давай соколики, давай родимые.
                -Гони, гони во всю свою прыть.
                -Порадуйте меня резвой скачкой.
                -Эх и молодцы, эх и скакуны ж степные, нет вам равных среди равных.
                -Нет вам быстрых, среди быстрых.
                -Молодцы хлопцы – кони. Удалые жеребцы.
                -Эге – ге – гей, дай дорогу.
                -Посторонись, коль жизнь мила.

         Крутой поворот направо и прямая дорога в хутор, пора бы уже и приостановится или Григоренко погонит их на второй круг?
          Нет, второго круга им не выдержать, выбились из сил, измотались и выдохлись.
          Возница будто услышал их мольбу и стал придерживать окриками.
                -Куда несётесь, окаяные? Тпру, стой соколики!
           -Ишь разошлись как драконы, так и пышут жаром.
        -Стой говорю, стой покуда мимо ворот не проскочили.

         Захарка стал ощущать ногами дорогу, видимо то же самое происходило и с его товарищами, чувствовалось ему, как оглобли саней напирали сзади.
                У самого заезда во двор перешли на шаг, с чего бы, но сани как – то вдруг отяжелели, и теперь пришлось их тащить за собой, странные творились вещи, не поддающиеся логике осмысления.
            Когда повернули ко двору Григоренко, то не на шутку опешили, в раскрытых воротах стоял, кто бы мог подумать, сам Григоренко в накинутом на рубаху  тулупе, в холщёвых штанах и валенках, а на голове красовался лисий малахай.
            Первое что пришло в голову друзьям по ночному катанию саней,  когда ж это Григоренко  успел выскочить из саней и оказаться в воротах, чудеса или превратности новогодней ночи?
              Боязно было оглянуться и посмотреть назад,  вдруг там, в санях, сидит ещё один Григоренко.
                Но это стоило сделать, иначе в голове такое началось замешательство, что мозги могло вывернуть наизнанку.
            Хоть это и странное дело, но сани оказались пусты.
      Хлопцы - кони глубоко и часто дышали, особенно  это было заметно у Лёхи, он вдыхал и выдыхал с неким присвистом, Миха же на выдохе выдавал мха – мха, Захарка гонял морозный воздух в себя - из себя.
        Григоренко заговорил удивлённым голосом.
                - Ба! Кого я вижу?! Вот это номер!
                - Я уж было подумал, что сани стащил Ефимка со своими придурками, а оно вон как вышло.
            -И на черта вам мои сани здались?
              - Совсем одурели от пьянок?
                - Вышел вот по нужде, гляжу ворота открыты, думаю, дай посмотрю, не дурачится ли кто.
                - Глядь, а саней то и нет.
          - Только подумал, кому это неймётся, а вы вот они голубчики прямо во двор.
          -Это хорошо, что сани надумали вернуть, правильно сделали.
        -Ладно, чего зря языком - то чесать,  тащите сани на место.
    - Вот только я не пойму чего вы впряглись, как те лошади?
                -Дурачились что ли?

            Захарка заговорил первый:
      -Так мы ж по уговору вашему, аль запамятовали?

      -По какому ещё такому уговору?
                Вот как тут не злиться, чего спрашивается прикидываться дурачком, когда сам всё знает.
          По издеваться решил, доканать, так до последнего, вот же сволочь поганая.

         - Ну как жжешь, баш на баш, мы вот вас катаем на санях, ( и откуда это рабское заискивание, ведь сроду на вы ни кого не называл и на тебе, выкаю с чего бы это, уж не свихнулся ли я ненароком? стороной промелькнула эдакая мысль в голове Захарки) а нам вот всем за это обещана отсрочка платежей.

        -Это я вам такое предложил?
               - Когда?

          - Да с полчасика назад у двора Лёхи.

                -Да вы чего, смеётесь?
          -Я уже и не припомню, когда – то там и бывал.
      -Да сними ты этот хомут, смешно смотреть, а то так и уйдёшь вместе с ним.
                -Чего нацепил – то?

          -Так ведь сами велели его перед выездом надеть.

           - Я? Надеть?
            -Да не дурачьте меня, сговорились что ли подшутить?
               -Э не, меня на такое не купишь.
                - Знакомы мне  ваши повадки, решили, что я растрогаюсь да выставлю бутыль сиводрала, а вот этого не видели,
           и Александр Иванович выкрутил фигу и пронёс у каждого под носом.

          -На счёт сиводрала уговора не было, мы катаем, и мы за это получаем отсрочку.

         -Да ни какой я вам отсрочки не обещал,  с чего это вы выдумали.
             -И не просил вас меня катать, что за дурость такая, вышел я из этого возраста, мне дороже часок другой на печке поваляться, а не на санках по ночам разъезжать.

           Ну вот, как тут быть, а?
             Ну, не сволочь ли скажите нам на милость.
                Втравил в афёру, а теперь пошёл на попятную.
                Не хорошо, а где слово данное хуторянином, раз сказал, значит сдержи.
            А - то видишь ли отнекиваться стал от своей слов и действий.
      Приятно было ехать в санях запряжённой тройкой мужиков, после такого разве обида не возьмёт, ещё как возьмёт, раз он думает, что перед ним пьющие люди по слабости своей, так что ж теперь над ними можно изгаляться?
          Нет, так дела не делаются, уговор есть уговор, они со своей стороны его выполнили, очередь осталась за Григоренко.

         -Иваныч, так ты чё, нас того, сраму предал?
              Вступился в разговор Миха,
      -мы ж старались, вон едва отдышались.
            - Пошутил и хватит.

        -Да вы чего, хуторяне?
             -Совсем перепились, да не было у меня с вами ни какого уговора, вот вам крест,
         И Гртгоренко несколько раз демонстративно перекрестился.
             -Не выдумывайте всякой чуши, ей богу смешно слушать.

         Ему видите ли смешно, ему видите ли весело.
                А покрикивать и бить кнутом это как?
                У харя наглая, смотрит будто овца невинная, у козлище отарное с глазами бесовскими, да какой там козлище, волчище под шкурою невинного агнеца.
         Побить бы его хорошенько для начала и ведь стоило за что, чтоб запомнил гад до конца своих дней, что издеваться над  подневольными людьми последнее дело.
             Не для того давались хуторские полномочия, чтобы их использовать в личных и корыстных целях, а для того чтобы поддерживать мало - мальский порядок.
            И где этот порядок, куда не сунься везде обман.
              Вот скажите, бога ради, как же быть бедному хуторянину, куда податься, чтоб найти ему достойную жизнь?

27 – 28 июнь 2019г.