Завязка

Как то уже этот бардак в бывшей советской стране начал надоедать и решили с фантиком выпить. Вышли через вторые ворота и направились в сторону центра. Шли довольно таки спокойно, никого не трогая, но почему то мы всем мешали. Сначала до нас до мотался военный патруль, мы ему говорим, что к вам не относимся и показали удостоверения, потом милиция, и к вам мы дорогие не относимся, мол вышли за продуктами. Взяли водки и закусить, пошли назад, ну чего не сиделось в этой управе спокойно. Там сначала Алексей повздорил с спортсменами, которые бегают по штурмовке в кедах, а он по ней с кислородным противогазом в боевой одежде пожарного. Потом наркоман затеял с ним спор, что он родился в шестьдесят втором году аж на тысячу долларов и говорит, что ему проспорил. Накось-выкуси, во первых, когда дочь у меня была маленькая, она вырвала у меня из паспорта клок и там осталось только шестьдесят два. Во вторых спор затеял ты и спорил со мной, что я родился не в тысяча девятьсот шестьдесят втором году, а в шестьдесят втором, значит ты проспорил мне, но я тебя прощаю, потому, что спорить об одном и том же нельзя. Это тоже самое, что на скачках поспорили что белая лошадь придёт первой, а там какой бы она не пришла, спор нулевой, о разном надо спорить. Вообщем утром приехал начальник и отобрал у нас удостоверения и выдал временные, на время проверки. К нам к троим работавших на насосе, начали из частей присылать подкрепление и мы перебрались в новое жилище. Алексей для себя уже всё решил, контракт закончился и продлевать он его не собирался. Повезли с Фантиком в управу центрального округа к Визовику и Алексей там прямо сказал, что продлевать контракт не будет, на этом и порешили. Сдал всё своё обмундирование, а, что не получал, парадную, фуражку, шинель, всё сказали отдадут деньгами, звони, когда деньги будут, бардак. Отдали военный, но его долго искали, сказали, что я его не сдавал, а как же я удостоверение получал, но оказалось, что он и ещё несколько военных завалились за коробку из под женских сапог. Так, что его отдали, но забыли поставить печать, что он уволен и там осталась надпись, что он зачислен пожарным в ЦАО и печать внутренней службы. Чёрт бы с вами подумал Алексей, буду ездить по военному и устроился пока не выдали все деньги к армянам за смехотворную сумму пятьдесят рублей в день. Так потихоньку он продолжал жить в этой суматохе, на деньги он покупал детям сладости, но здесь задерживаться не стоило и он начал подыскивать себе другую работу. Потихоньку разгружал машины, ездили на склад за водкой и пивом, у палёной дешёвой водки бумажные коробки в низу были не заклеены, и приходилось брать под низ, относил коробки и ему там начальник картона сказал, что уступит ему своё коронное место, во радость привалила. Приходили негры и приносили какие то коржи с набросанными на них колбасой огурцами и грибами, где они это делают, просто бяка. Приходили и пополняли жевательными резинками, люди выживали кто как мог, но однажды зашли трое с какого-то офиса и взяли полтора-литровую бутылку вина в стекле, за шестьсот рублей, есть же у людей деньги, а в управе города Москвы нету, расплатится с бывшими сотрудниками. Белые бабы, якшались с чёрными дядями, у одного армянина была жена, а у другого наверное любовница и, что интересно они подкармливали Лёшку, то купят какой нибудь сок, то побитые фрукты дадут, но Алексею это тоже надоело и он послал армянина на три буквы, а тот гад не дал ему пятьдесят рублей. Алексей поехал с Володей с которым когда-то работал на заводе Акрихин в Карачарово, там были склады бытовой химии, он отдал заявление как бы для проверки. Вскоре Володя заехал за ним и сказал, что тебя берут, какая радость из пламя в омут ледяной и на первой же смене наложил Алексею всяких гелей и шампуня мол тебя ещё не знают, обыскивать не будут. Алексей сразу почувствовал, что-то неладное, но его правда не обыскивали, а их проверяли досконально. Да тут ухо надо было держать во всю, а то подставят и попадёшь. Сначала работали как бы до семи, разгружая фуры с порошком, картошку сухую в пакетах и масло пышку, майонез. Но вскоре перевели на верх комплектовать магазины, ездишь с рохлей по складу и собираешь, помады, карандаши порошки и всё прочие. Платили интересно, сначала дорожные триста восемьдесят, потом как бы официальная получка, тысяча сто, остальное в конверте. Тут на тебе фокус, загорелась башня Останкино, ну сколько раз на неё выезжали, она не горела, стоило уволится и на тебе, она вообще должна фонтаном летом бить, чтобы ступенчатые насосы проверять. Он вспомнил как был в ресторане в серебренном зале и кушал индюшку с яблоками в сметане, графинчик с коньяком и всё же было хорошо до Горбатого. Телевизор теперь не посмотришь, только дымящуюся башню, хорошо хоть видео было и кассет навалом. Вскоре перевели сдавать товар клиентам, то, что собирали вечером на верху, утром всё сдавали на газели и легковушки и даже фуры. Шёл так по ступеням и деньги в конверте прибавлялись, парфюмерии тоже дома хватало, на радость жене, что не удавалось стащить, выписывали по льготной цене без НДС. Колотили поддоны и собирали их по всему складу, потом приезжала машина и загружали их, евро по двадцать пять, а простые по десять. Потом у кого день рождения, выделялась сумма и Алексей ездил на склады и брал с них водку в коробке цивильную, а в магазинах закуску, вообщем стол ломился. Ну как тут бедным крестьянам жить, не тужить, фирма принадлежала бывшим комитетчикам, для инвалидов и больных как бы, ну короче для женщин, всё для них, только стирайте и краситесь, а не больные водки попьют, и фуры по выгружают, вся жизнь спокон веков на этом и основана.