Воспоминания - 3

     Мой отец, Василий Никитич и мамин брат, Иван Федотович, были ровесниками и учились в одном классе, у одной учительницы Елизаветы Даниловны.  Мальчишками они дружили и потом, став взрослыми людьми, тоже не прочь были почудачить. Правда мой отец серьёзно заболел и не раз лежал в областном госпитале. Именно с Винницы он привозил семена разных растений, особенно цветов и книги по садоводству, виноградарству и огородничеству. Под свои опыты от выпросил у мамы значительную часть огорода, по мнению мамы – лучшую часть земли на нашем огороде. Мама про себя сердилась, но молчала по той причине, видела, что болезнь мужа творила с человеком своё чёрное дело, высасывала силы из двухметрового мужика, а ему (30 летнему) очень хотелось оставить память о себе. Вот, однажды, отец привёз откуда-то три тыквенных зёрнышка. Сказал, что эти тыквы будут на дереве расти. Мама только вздохнула и, кивнув головой, пошла делать свои хозяйские дела. Взошли те тыквочки в папином парничке, а потом он их пересадил под молодую яблоньку, которая только пару лет как начала плодоносить. Яблоки вырастали большие, но были такие твёрдые и кислые, что паданку даже наша коза не хотела есть. Осенью отец очень осторожно собирал яблоки и зарывал их в ворох соломы, а мы, дети, просто о них забывали. И только на Рождество на нашем столе появлялись большие краснощёкие яблоки, сладкие, сочные, на зависть соседям. Что касается растущих тыкв, так плети этого неприхотливого растения, по жёрдочкам были направлены на яблоню. Вскоре они, как хмель, опутали дерево. В один из дней тыквы стали цвести. Идущие по дороге люди спрашивали: «Васыль, что это за яблонька у тебя такая, так странно цветёт?..» Отец только посмеивался, но свою тайну никому не рассказывал. Яблоки между листьями были зелёные и особого внимания к себе не привлекали, зато тыквочки, как маленькие дыньки красовались на всех ветках. Наконец появилась угроза, что под их тяжестью сломаются ветки. Вечером мои родители долго и аккуратно распутывали тыквенные плети, освобождая от тыквенного засилья дерево. Зато под деревом настелили соломы и уже на неё разложили тыквенные плети, которые всё ещё питались корнями из земли.
     Однажды к нам в гости зашёл, просто шедший мимо по дороге мамин брат, Иван. Мужики сидели на завалинке, курили, о чём-то своём говорили и, понятное дело – похохатывали. Потом позвали меня. (Я не могу точно вспомнить – ходила я уже в тот год в школу или нет). Они показали мне на ворох тыквенной ботвы с желтенькими тыквочками, величиной чуть больше моего кулака. На этот ворох взобралась красноперая большая курица и, разлапясь, словно она на яйцах сидит, насторожённо поглядывала в нашу сторону. И вот, эти мужики, на полном серьёзе, стали мне говорить, что, дескать, яйца на дереве выросли. А теперь курица села их высиживать и нам следует дожидаться цыплят и даже стали подсчитывать какого числа начнут цыплятки вылупляться. Конечно же я поверила взрослым мужикам.
     Наступили холода. Тыковки унесли в комору (чулан), а потом пекли их на углях на загнётке. Мужики же тогда посмеялись и забыли о растущих на дереве яйцах. Да и не до того им было. Отец мой совсем слёг и вскоре умер. А я, глупая, всё на яблоньку поглядывала и размышляла: почему теперь на той яблоньке больше яйца не растут?.. А у обычных куриных яиц искала корешки. Иначе как же они выросли?.. А то, что яйца на дереве или на худой конец на грядках растут, я в тайне ещё долго верила, только молчала, боялась насмешек ребятни.

                ***
     Я уже училась в старших классах и знала, что когда у нашей козы рождались козлята, то в доме праздник. Но в одну зиму в самые морозы у нашей Зорьки, дочки козы Сороки, родился сынок, очень даже славненький козлик. Все мои домашние выглядели, как в воду опущенные, и с тревожными, напуганными лицами. Мама с бабушкой о чём-то перешёптывась, а нам, детям, конечно же ничего  не говорили. Но, мало-помалу и мы поняли в чём заключалась тревога старших членов семьи. С виду всё просто.  Я тоже, сколько помню в нашем хозяйстве, что овечка, что коза, приносили двойню. А тут один, да ещё и козёл. Женщины усмотрели в этом дурной знак. Дескать, в этом году случится что-то очень нехорошее. Оно и случилось, только ближе к лету. Моей мамы двоюродный брат , из-за семейной ссоры, руки на себя наложил… Но я не об этом хочу рассказать.
     В самые морозы этот козлик жил прямо в нашей хате. Мой брат, Коля, научил его бодаться, но своё умение он применил, когда попытался кошку отогнать от её плошки. Кошка отбивала его атаки, шипела, лапой отвешивала ему затрещины, но через пару дней уже спасалась от этого нахала, запрыгнув на припечек или на колени к нашему дедушке. Бабушке надоела эта катавасия, да при том в хате и так было тесно, ведь зимой, вместо длинного стола, ставили ткацкий станок и мама с бабушкой ткали на нём рядна. Бабушка брала количеством, а мама ткала рядна паучками и разными узорами. По причине тесноты подросшего козлёнка отправили к маме-козе, в хлев.
     Когда снег возле хаты растаял, бабушка стала выводить козу на солнышко погреться. Она это объясняла тем, что коза всю зиму пробыла в тёмном хлеву и её глаза должны привыкнуть к свету. Да я и сама видела тех коз, которых хозяева продержали в хлеву, а потом пригоняли на выгон весной и они вели себя несколько странно, даже отказывались щипать молодую травку. Стояли и мекали, как брошенные сироты.
     Нашу козу бабушка привязывала к яслям, где было для неё что-то съестное, а козлёнок осторожно изучал двор и пытался подружиться с собакой. Но Жора его в друзья не принимал. Просто не позволял ему заходить за черту, куда ему позволяла дотянуться цепь. Мы не очень расстраивались по этому поводу. Пёс не ладил в нашем дворе ни с козой, ни с петухом. Кошка и вовсе его считала горластым дурнем. Но, вот однажды, наш Жора весь день был чем-то недовольный, ни с того ни с сего начинал лаять до одури. Кто-нибудь выходил из хаты и окриком загонял его в конуру или бросал ему хлебушка. Так мы тогда и не поняли, на что сердился наш пёс. И только вечером, когда бабушка подоила козу и позвала козлёнка маму пососать. Как обычно козлик лежал на соломе за дверью в хлеву. Бабушка хорошо это помнила, знала, что козлёнок один у нас. И к маме-козе подошёл один козлёнок. Но кто же тогда остался на соломе лежать?
     А на соломе лежала маленькая приблудившаяся собачонка. По цвету шерсти они с козликом были так похожи, что бабушка её просто не разглядела. Хозяйке же лишний, а потому бесполезный рот был явно не нужен. Она и попыталась её прогнать. Это ей удалось, но только на короткое время.
     Собачонка была чуть больше кошки, с очень печальными глазами. Мы, дети, её прятали, кормили, а на ночь она каким-то непонятным образом проскальзывала в хлев и спала с козлёнком за дверью. Что интересно, коза была не против их дружбы, только к вымени собачку не подпускала. Даже Жора привыкать стал, уже не лаял, а только косо на неё поглядывал. Это был мальчик, хотя бабушка упорно называла его – Приблуда. Явно это был чей-то потеряшка, по всему видно было, что в детстве его хорошо воспитывали. Еду он не воровал, а начинал есть только когда к нему придвинут черепушку.
     Одним словом – прижился он у нас в роли второго козлёнка. Хотя настоящий козлёнок его уже перерос, но держались они вместе. Наступил тот день, когда козу с козлёнком повели в стадо. И тут пастух возмутился. Дескать, собак пасти он не согласен. Бабушке ничего не оставалось, как только запереть Приблуду в хлеву. Мы с братом очень расстраивались, узнав об этом. Бедняжку пожалеть было некому и он, с тоски, стал выть, да так жалобно, что соседи, идущие к колодцу с вёдрами, останавливались у наших ворот и удивлялись тому, что где-то в нашем дворе плачет маленький ребёнок. Некоторых это расстраивало и даже возмущало. Бабушка выходила за ворота, объясняла им, что да как получилось и люди шли себе дальше по своим делам. Но так случилось, что наша хата стояла в таком месте, где две дороги сходились в одну. Люди, шедшие в соседнее село, непременно шли мимо наших ворот. А случилось вот что.
     Я только помню, что какие-то незнакомые люди сидели у нас на завалинке, когда я пришла из школы домой. Это были муж с женой. Лет им было далеко за сорок. Женщина почему-то плакала и нежно гладила нашего Приблуду. Мужик только вздыхал и покашливал. Честно говоря, присутствие чужих людей в нашем дворе меня нисколько не удивило. Бабушка моя была известная гадалка и к ней издалека приходили люди, чтоб узнать своё прошлое и будущее. Это только на нас, неслухов, бабушка ворчала. К другим людям она находила подход…
     Потом уже мне домашние рассказали как что было. Эта супружеская пара просто шла по дороге мимо наших ворот. Услышали «плач ребёнка» и с этой женщиной стало плохо. Несчастные родители недавно похоронили сына, единственного позднего ребёнка. Муж постучал в наши ворота, попросил воды для своей жены. Так они и оказались у нас на завалинке. Бабушка, конечно же показала им «плачущего ребёнка», и, с той минуты женщина не выпускала Приблуду из своих рук. Договорились с моей бабушкой, что они заберут собачонку себе, но, чтоб он не скучал и не убегал от них, новые хозяева бабушке дали несколько копеек. Вроде как они купили у нас скотинку. Мы ни минуты не сомневались в том, что собачонку мы отдаём в «хорошие руки» и в их доме будут её любить. Хотя, что и говорить, мы, дети, ещё некоторое время скучали и даже ждали, а вдруг Приблуда вернётся. Даже коза, вернувшись из стада, искала приёмыша…

                ***