Внутренний конфликт

    – Они слепцы! – заявил Правый Глаз. – Как можно не видеть весь этот ужас? И говори, не говори – всё бесполезно. Один только Левый Глаз меня понимал и поддерживал. Но его выбили…
    – Ой, опять началось. Замолчи! – Возмущенно фыркнуло Горло. – Видит он. Подумаешь! А вот я, в отличие от тебя, пою божественно – никакая певчая птица не сравнится. Не то, что ты.
    – Да как бы ты пело, если бы не мы? – выдохнули в него Лёгкие, а Голосовые Связки и другие речевые органы одобрительно заёрзали. – Трудимся, стараемся, а нашу работу никто не видит – все заслуги себе кто-то другой приписывает, будто он один это сделал. Несправедливо…
    – Вот и я говорю, – гневно выкрикнула Печень, услышав из всего разговора только слово «несправедливо». – Никакой справедливости в этом организме. Мозг всё новые указы и законы придумывает, один глупей другого, а мы тут в бескровии – не живём, а выживаем. Лучше бы кровоплату, кровопособия нам повысили!
    – Мозг-то тут при чём? – снисходительно произнесли Лёгкие. – А уж если об этом и говорить… Какие бы указы Мозг ни издал, а если Сердце не качает кровь, как надо, так до нас ничего и не дойдёт. А что и пройдёт через него, так в нижестоящих органах осядет. Коррупция…
    – Надо менять Сердце и Мозг! – гневалась Печень.
    – Да не только их, а всю систему заменять надо, – произнесли Лёгкие. – С нынешними органами ничего не сделать. Нужны новые, свежие.
    Печень кивнула:
    – У нас всегда так: лентяи в крови купаются, а честные труженики капли считают. Хорошей кровооплачиваемости нет. А какой смысл работать за каплю крови? Никакой мотивации!
    – И не работаешь? – спросило её Правое Лёгкое.
    – Так, подрабатываю немного, – ответила Печень. – Зачем урабатываться, если вся система давно нездорова? От меня ничего не изменится. Удаляться отсюда надо, здесь нет никаких перспектив.
    – Желчный Пузырь в прошлом году уже удалился, – тяжело хлюпнул расстроенный Желудок… – Тоже всё возмущался, мечтал уехать. Выбил себе направление на операцию.
    – Вот что значит целеустремлённость и настойчивость, – восхитилась Печень. – Наверняка, на новом месте устроился лучше, чем здесь. А у тебя не сохранились контакты, как достать такое направление?
    – Нет… – вздохнул Желудок. – Мне Пузыря очень не хватает. Конечно, он личность желчная, но с ним моя жизнь была насыщеннее, разнообразнее. А теперь того нельзя, этого нельзя. Мне без него тяжело здесь. Как он мог меня оставить…
    – Какой же ты эгоист! – Печень в негодовании толкнула Желудок. – За друга надо радоваться, а ты только о себе думаешь. Тяжело ему здесь, видите ли! Так тебя здесь никто не держит. Достань себе такое же направление и отправляйся к нему. И я бы с удовольствием удалилась из этого организма. Но вот беда… Чтобы отсюда свалить, нужна кровь, а чтобы была кровь, нужно отсюда свалить.
    – Работать активнее не пробовала? – спросило Левое Лёгкое. – Вот я, например, получаю вполне неплохое жалование. Даже больше, чем мой близнец! Он вообще какой-то непутёвый уродился –  даже воздух вдыхает не такой свежий, как я, – самодовольно произнесло Левое Лёгкое и толкнуло молчаливого брата в бок.
    – Тебе хорошо. А мне каково? – посетовала Печень. – Конечно, никто кроме меня кровь так хорошо не профильтрует. Но это же казённая кровь. А мне что? На моём месте себе много не заработать, и никаких других вакансий в нашем организме нет. Разве что должности Желчного Пузыря и Аппендикса. Так даже они оттуда удалились. А мне, тем более, туда не под стать – я личность гораздо более масштабная. Вся проблема в том, что Сердце качественно работать не хочет. Всё только своими клапанами в собственные бездонные желудочки подкачивает. Когда уж они наполнятся! Всё, как в решето, всё ему мало, жмоту ненасытному. А Мозг смотрит на это и бездельничает. А если что и придумает, так только для ограничения наших прав. Мы, видите ли, должны на себя работать, мы должны ему кровь отдавать – и с каждым годом всё больше. Мозг вообще в моей собственной жизни никак не участвует. Зачем мне ему что-то отдавать? Это не я ему, а он мне должен кровь давать. Потому я так и делаю: что по роду деятельности получила, то у себя и оставила. Я никому ничего не должна!
    – То есть… Ты берёшь коллективную кровь и не пропускаешь её дальше? То-то я смотрю, ты как-то увеличилась... – Изумился Желудок.
    – Многое всё-таки течёт дальше, конечно… – Смущённо произнесла Печень, поняв, что проболталась. – Не одни же отходы отфильтровывать, нужно и о доходах подумать. А как иначе? Все берут, и я беру. И селезёнка, и почки. Да все! Была бы у тебя возможность кровь себе прифильтровывать и больше ею насыщаться, разве ты этим не пользовался бы? А без этого я от бескровия давно умерла бы. Честным органам с нашим Мозгом не выжить.
    – А я вам говорю… – заикнулся Правый Глаз.
    – Замолчи! – хором вскричали на него органы. Громче всех ругалась и высмеивала его Печень:
    – Знаем, что ты опять скажешь: «Работайте над собой. Усердно занимайтесь собственными делами. Других не осуждайте – они сами несут за себя ответственность перед организмом. Стремитесь отдавать, а не только получать. Если будете жить и трудиться правильно, то вам воздастся всё, что вам необходимо». Тьфу, как меня раздражают эти розовоочковые оптимисты. Если бы я ещё и своё отдавала, у меня тогда вообще ничего не было бы. Надо отсюда удаляться. В этом организме всё, всё не так!
    – А мне тут вполне комфортно, – гордо возразило Левое Лёгкое.
    – Тебе повезло, у тебя должность хорошая, – позавидовала ему Печень.
    – Да. И уникальная! Никто, кроме нас с братом (особенно меня), такую пользу не приносит. Благодаря нам вы все живёте, насыщаетесь кислородом. И ты поёшь именно благодаря мне, – обратилось Левое Лёгкое к Горлу.
    – Любопытно. А через кого, интересно, ты этот кислород получаешь, незаменимый ты наш? – Огрызнулось Горло. – Не пройдя через меня, он до тебя вообще не дойдёт. Так что без меня ты никто. А я и без тебя имею прямой выход к воздуху.
    – Почти, – усмехнулись губы. – Зато вас всех никто не видит. А нами восхищаются, нас целуют.
    – Но в этом вы не уникальны, – шмыгнул Нос, припомнив все части тела, которые знакомы с поцелуями и восхищением.
    – Меня, конечно, никто не видит, – повысил голос Желудок. – Зато прекрасно чувствуют моё дурное настроение и стремятся во всём угодить. А без меня вас вообще не было бы. Именно я перерабатываю пищу, без которой от вашей вожделенной крови с кислородом нет никакого смысла. Поэтому я ничем не хуже Сердца или Мозга. Я даже нужнее их! Так что, холопы, обращайтесь ко мне «Ваше превосходительство».
    – С чего это я должен перед тобой унижаться? – возмутилось Левое Лёгкое. – Без кислорода, который я тебе поставляю…
    – Мы поставляем, – уточнило Правое Лёгкое.
    – … Который я с помощью моего брата тебе поставляю, ты не сможешь перерабатывать пищу. Поэтому я важнее…
    – Мы важнее, – опять вставило Правое Лёгкое.
    – Не лезь, когда тебя не спрашивают! – вспылило Левое Лёгкое на своего брата и снова обратилось к Желудку. – Так что ты без меня никто. И это ты должен прислуживать мне, а не я тебе.
    – А без пищи у тебя не будет сил, чтобы заниматься поставками кислорода. И тогда ты будешь никем, – парировал Желудок.
    – Много пользы от твоей пищи! – Нетерпеливо вскричало Левое Лёгкое. – Ты ж питаешься почти одной овсянкой, у меня скоро аллергия на неё появится. Ни грибов, ни апельсинов, ни чеснока, ни мороженого, ни маринованных огурчиков, ни даже алкоголя мы уже больше года от тебя не видели. Ты не справляешься со своими обязанностями. Позор!
    – Я соблюдаю диету, потому что мой друг Желчный Пузырь удалился. А один я не могу…
    – Вот видишь! Ты один ничего не можешь, – гневалось Левое Лёгкое. – Ты ничтожество!
    – Перестаньте спорить! – вскричал Правый Глаз. – Каждый из нас – это неповторимый орган со своими талантами и способностями. И мы все одинаково важны и ценны для организма, поэтому…
    – Вот именно, – победоносно вставило Горло. – Поэтому предлагаю с сегодняшнего дня больше дня не лезть друг к другу, а жить собственной отдельной жизнью. Каждый из нас – это уникальная личность, поэтому мы должны быть самодостаточными. Пусть каждый живёт так, как ему хочется, и всем необходимым обеспечивает себя сам без помощи других.
    – Но так нельзя, я совсем не это хотел сказать… – возразил Правый Глаз.
    – Цыц. Каждый из нас главный и особенный, мы не зависим друг от друга и не должны друг перед другом пресмыкаться. Зачем от кого-то что-то требовать, когда мы в состоянии всё дать себе сами? И кровь, и пищу, и кислород отныне пусть каждый добывает себе сам. Это честно и справедливо!
    – А где их брать? – смущённо спросил скелет.
    – Ущербный… – Усмехнулось Левое Лёгкое. – Вот видите, поодиночке они ни на что не способны.
    – Как где взять? Кровь нам должны дать Мозг и Сердце, – убеждённо ответила Печень. – Это их обязанность – создавать для своих подопечных условия для жизни.
    – Подожди… Но для жизни нам нужны пища и кислород, которые мы и так ежедневно  имеем. Тогда зачем нам кровь? – задумчиво спросило Горло.
    – Чтобы развлекаться, – предположила Печень. – Вы только представьте, как будет здорово! Трудиться не надо, всё есть. Будем тратить время и кровь только на удовольствия и развлечения.
    – А все так будут жить? – с осторожной надеждой спросил Желудок.
    – Все, кто заслуживает, – гордо ответила Печень. – Разумеется, низшие органы пусть работают. Зачем их безвозмездно кормить? Ничего не делать и всё иметь могут только выдающиеся личности. Как мы с вами.
    – Нам повезло… – довольно усмехнулся Желудок. – А вот прямая кишка… Она же вообще в полной ж… Простите.
    – Хах. Это точно! – язвительно фыркнула Печень. – Вот только раздувает из себя невероятно что. Даже не здоровается. И чем гордится? Не понятно.
    – Наверное, считает себя особенной, – саркастично произнесло Горло.
    – Конечно, уж кому как не ей быть особенной! – рассмеялась Печень. – Живёт на самом дне, ничего не делает, а считает себя важнее всех.
    Прямая кишка всё это слышала, но ничего не ответила. Она была тихая и молчаливая. И постоянно испытывала нападки со стороны других органов пищеварения, которые так и норовили сбросить в неё свой негатив. В конце концов, не выдержав, она была вынуждена уйти с работы и замкнуться в себе. Она не общалась с окружающим миром, и постоянно держала в себе обиды и злобу, которые множились и раздували её. Она никак не могла избавиться от тяготящего её груза, хотя очень пыталась. Она ни с кем не разговаривала, никому не делала зла. Но всё же ей казалось, что обидевшие её (особенное наиближайшие соседи) страдали. Их жизнь постепенно отравлялась. Внутренне она радовалась тому, что всё же есть на свете возмездие и справедливость, которые обязательно восторжествуют даже без её активного участия. Правда, её жизнь от этого легче не становилась – наоборот, с каждым днём было всё тяжелее и тяжелее. Ей бы обратиться за помощью. Но к кому? Все только о себе думают, собой любуются, а её лишь щедро поливают оскорблениями. И при этом её же обвиняют в высокомерии, не понимая, что её отчуждённость – это естественная реакция на их собственное поведение.
    Так она копила, копила в себе обиды и злобу, не выпуская их из себя, пока вскоре она и все другие органы не оказались заколоченными в тёмном ящике. Все были возмущены таким неожиданным для них результатом, ведь все они были уникальными и неповторимыми личностями,  заслуживающими гораздо большего по одному только праву своего рождения на этой планете. И, разумеется, в их совместных бедах были виноваты исключительно глупый Мозг и жадное Сердце.