Бессонная ночь

Нажав на кнопку, в голове с болью раздался звон домофона: дверь открылась и я выпал наружу. А Снаружи зияла тьма. Я ощутил ледяную, освежающую ласку. Вдали мерцали окна хрущевок. Шел снег. Или это был дождь. Мне стало лучше.
Я сел на ступени и закурил. Насколько помню, я хотел бросить. Но это уже неважно.
Блевать больше не хотелось, но все окружающее продолжало быть в зоне турбулентности. Я чувствовал себя одиноким и опустошенным.  Сейчас, когда толпа не мешает мне собраться с мыслями, оказалось, что в голове их нет. Пусто. Слишком темно и слишком холодно. И еще эта вонючая сигарета.
За спиной послышался противный звон домофона. Я обернулся. Это был Влад. Во рту дымилась сигарета. Он перебрасывал ее с одного уголка рта в другой.  Синие глаза высматривали нечто вдалеке. Только потом увидели меня. Из под шапки торчали обесцвеченные волосы. Выбухал он куда больше, это я помню. Решил понтануться перед девочками и залпом влил в себя бутылку «Августа». Я удивлен, что у этого тела получилось спуститься вниз и ничего себе не сломать. Доползти до лифта, с его стороны, уже можно считать актом героизма.
- Меня уже потеряли? – поинтересовался я.
- Никто и не заметил. – Влад стоял, шатаясь и придерживая дверь подъезда.
- Ясно. – ответил я, - Ну а ты зачем вышел?
- Тебя пошел искать.
- Как мило.
- Тебе плохо?
- Уже лучше.
- Ты весь вечер какой-то загруженный. Поговорить не хочешь?
- Какой смысл? Я сейчас в говно. И ты не лучше. На утро ты все забудешь.
- Потому-то сейчас лучше всего и выговориться, епт. Иногда я прихожу к выводу, что мы пьем только по этой причине. Я же тебе рассказал про нее, когда с тобой на кухне сидели. Теперь твоя очередь.
- Ты уже всем успел излить душу, как тебе без нее ху*во.  Давай докуривай и пойдем. Я уже одубел тут.
- Какой ты злой.
- Нет. Просто немного отрезвел.

Я вынул из кармана телефон. Свет экрана ослепил меня. Было без десяти десять.
Докурив, мы вернулись в теплый подъезд. Молча зашли в лифт и поднялись на седьмой этаж.  Уже на лестничной площадке мы услышали канонаду из музыки, смеха и воплей.
 Квартира сохраняла дух советской эпохи. Не знаю кто тут жил и всех нас собрал. В просторной гостиной, над диваном, висел большой турецкий ковер. Чуть меньше была спальня. В коридоре, ведущем на кухню, были еще две двери: ванная и уборная. Все стены обклеены давно выцветшими обоями. В прихожей возвышалась целая гора обуви и разбросанной верхней одежды. Было темно. По стенам и потолку гостиной плясали пятна светомузыки. Из огромной колонки по голове хлестали басы, отбиваясь от ударов сердца. И в этом неоновом саду, как неприкаянные, мелькали тени, то появляясь, то исчезая в ореоле сигаретного дыма и дешевого алкоголя. На фоне громкой музыки слышался более громкий смех, пустые пьяные разговоры, флирт на одну ночь и тут же забытые знакомства. Никто не запоминал имя того, с кем разговаривал с минуту назад. Кто-то пришел сюда потому что его случайно позвали, были такие, кто пришел от отчаяния. Ну а кто-то приехал прямиком с другой вписки. Самая разнообразная провинциальная молодежь отдыхала под одним потолком: псевдоинтеллектуалы и околофутбольщики, те, кто когда то двигался по «АУЕ» или двигается до сих пор, еще не вымершие скейтеры, несостоявшиеся поэты. Они собираются в маленькие компашки, пьют и изливают душу, но тут же распадаются и собираются в совершенно новые. Пьяная парочка уединилась в туалете, думая, что никто этого не увидел. Смех стал громче. Еще бы, нашлась новая тема для обсуждения.
Разувшись, Влад ушел к каким-то ребятам на кухню. Я зашел в гостиную. За столом, заваленным окурками и бутылками, сидели малознакомые мне люди. Главные городские модники. В дальнем углу дивана сидел Смирнов. До армии я всегда считал его приятным собеседником. Но, пока он служил, погибла его матушка. Отец спился. Смирнов решил, что данный способ вполне может залечить боль. Но так считал только он один. Пить с ним было делом опасным.
В другом углу дивана распласталась пьяная девица. Все про нее забыли. Рыжие волосы закрывали ей лицо. Бедняжка перепила.
 Среди удушающего гомона, я услышал свое имя. Меня увидел Смирнов и предложил сесть рядом. Он отодвинул от себя какого-то парня в красном анораке. Кепка скрывала от меня его лицо. Я сел, Смирнов обнял меня за плечи. От него разило перегаром.
- У тебя все хорошо, родной? -  спросил он
- Ты не первый, кто у меня это спрашивает.
- Значит, все очень плохо. Так давай нажремся, чтобы забыть хоть на эту ночь, насколько этот мир похож на кусок говна. Ни одна ночь не станет долгой.
Передо мной возникла бутылка водки. Какая по счету за этот вечер? Все наливали с нее по очереди и веселились от души. Вокруг исчезали, появлялись, искали друг дуга какие-то люди, которых я впервые видел, чьи лица с трудом различал в пятнах светомузыки. Возможно, кого то я встречал в торговом центре или когда сидел на городской площади. Тут обсуждали музыку, шмот, недавние события города, гордо делились тем, кто с кем в последний раз пил и трахался. Потом все начали петь, каждый на свой лад. Я понял, что снова пьян в сопли. Здравый смысл меня покинул.
Я смотрел на спящую красавицу. Потом обернулся к Смирнову:
- Ты знаешь ее?
В его глазах появилось что то звериное и мне это не понравилось. Он пожал плечами.
-Без понятия. Не помню. Надя. Или Настя. Но вроде мы знакомы. Не помню. Пускай спит. Она тут своему парню такое устроила. Не знаю, где ты тогда пропадал.
- И где парень?
- Я откуда знаю. Они типа жестко посрались. Если не ошибаюсь, он тут при ней сосался со своей бывшей, которую сам и позвал. Типа игра в бутылочку за измену не считается, прикинь. Но потом Надя…Настя от пацанов узнала, что он к бывшей даме сердца частенько ездил «погостить». Ну ты выкупаешь короче. И началось. Истерика, слезы…как хорошо, что мне никто не нужен, да?
Пока он мне это объяснял, я обернулся к другому парню. Тому, в кепке. Сквозь общий хор, он что-то пытался мне сказать. Его лицо приводило меня в настороженность. Злое, словно вырезанное из куска камня, со следами множества ударов кулака.
- Чего? – из за музыки я ничего не расслышал.
- Слышишь, я у тебя спросил…Ты Кадета знаешь?
- Пересекались один раз, а что?
- Да лицо у тебя знакомое, вот и думаю, где я мог тебя видеть. А в какой школе учился? Я тебя точно знаю, бля буду.
- Вряд ли.
- Я всех знаю в этом городе, поверь, молодой. – Говорил он надменно и, как мне показалось, с угрозой. – Из какой ты школы?
Я повернулся обратно к Смирнову:
- А этот парень…он такой высокий еще, с хвостиком? Руслан, кажется. Это она с ним?
- Ага, с ним. Мы в одной школе учились. Я даже помню времена… Я бы ему сам дупло разбил, ты же меня знаешь. Но, если так подумать… это не мое дело, верно?
Я снова посмотрел на девицу. Стройные ноги в облегающих черных чулках. Юбочка с трудом закрывала ляжки.
- А сколько ей, может ты тоже знаешь?
- Камрад, сегодня это не имеет значения. Ведь она ничего не вспомнит. Делай, что хочешь… Пацаны! А где весь запивон, твою мать, вы ах*ели?
Я, не запивая, выпил рюмку водки, занюхал футболкой Смирнова и перебрался на другой конец дивана, ближе к спящей. Убрал локоны с ее лица. Симпатичная. Но и не красавица. Сойдет.
Я потряс ее за плечо. Потом еще раз, посильнее, пока она не проснулась. Девица с трудом приподняла голову, прищурилась, вглядываясь в меня. Потом расплылась в глупой улыбке.
- П’гивет.
Меня всегда привлекали девушки с картавой речью.
- Привет. Слушай, тут как-то слишком шумно, не хочешь перейти в спальню?
-А? А, привет. А меня Надя зовут.
- Да, я знаю.
- А тебя как?
- Андрей. – сказал я первое, что пришло в пьяную голову.
Я помог ей подняться. Обнял за талию. Ноги ее не держали. Я крепко прижал обмякшее тело к себе и поволок прочь из гостиной.  За моей спиной закипели разговоры:
- Надька снова звезда вечера, пацаны
- А я с ней мутил когда то…
- Лол. Мне Руслан рассказывал, какие фокусы она ртом вытворяет.
- Видел этого терпилу недавно в городе. С бывшей.
- А ты видел, в чем он ходит? Я глянул на его «конвера» и сразу понял, что паль.
- И как ты это определил, а, ты че, дохера, кутюрье?
- Я шарю.
- У тебя че, «Монархи» оригинальные, хочешь сказать?
- А ты в этом сомневаешься, или че? Я их с зарубежного сайта заказывал, так что соси, пидрила.
- Это многое меняет.
- Надеюсь у него есть с собой резинка.
- Ты видел новый клип…
Они меня раздражали. Мы вышли в прихожую. Все это время Надя пыталась рассказывать. Из нечленораздельной речи я понял, что она приличная дама, у нее есть парень и она так обычно не напивается.  Произошла неприятная ситуация. А еще, если она наберет достаточно баллов, собирается поступать на медика. Мне оставалось просто поддакивать.
Свободной рукой я распахнул дверь спальни. В ней царил мрак и вроде было безлюдно. Только когда я уложил девицу на кровать, заметил, что рядом лежит какое-то подобие тела, ногами на подушке. Не долго думая, я ногой столкнул его на пол, сам чуть не потеряв равновесие. Думаю, он не сильно обиделся.
Надя лежала на кровати, протягивая ко мне руки.
- Ты очень хо'гоший. Можешь пожалуйста найти мой 'гюкзак?
- Какой он?
- Маленький, с бисе'гами.
Я нашел его сразу же, в прихожей, среди курток и других рюкзаков. Валялся расстегнутый. Весь покрыт бисером. Я поднял его и пока застегивал, разглядывал, содержимое: шарфик, зарядка для айфона, помада, школьный бэйдж… но мое внимание привлекла книжка. «Дневник памяти» Спаркса. Карманная, в тонкой обложке. Такие продают рублей за двести.
 Застегнув до конца рюкзак, вернулся в спальню. Запер дверь на щеколду. Мне сначала показалось в темноте, что деваха уснула. Я лег рядом.
- Нашел?
- Да, положил его на пуфик.
- Спасибо. Ты хо’гоший.
- Да.
- Будешь моим д’угом? Мне одиноко.
- Да. Мне тоже. А ты скажешь «ррррр»?
Она засмеялась, обняла меня. Легкое, теплое дыхание покрыло мою шею.
- Ты хо’гоший. Подпишешься на мой инстаг’амм?
- Обязательно.
Ничего не различая в темноте, я ощутил, как она прижалась ко мне своим телом. Потом мои губы оказались в ее зубах. От нее приятно пахло. Этот запах сводил меня с ума. Я задрал ей юбку и, недолго думая, занялся исследованием ее внутреннего мира.

 Проснувшись, я понял одну единственную вещь: было все так же темно. Я не знал, сколько прошло времени. Моя новая «подруга», повернувшись ко мне спиной, продолжала спать. Укрыл ее покрывалом. Товарищ на полу продолжал храпеть. Я попытался подняться. Меня мучил дикий сушняк. На ощупь нашел щеколду, отпер дверь и вернулся в гостиную.
 Веселье продолжалось. Комната была полна народу, чьи лица мелькали в красных, желтых, синих пятнах и сразу исчезали. Две малолетки, типичные клубные тусовщицы, терлись друг об друга и неуклюже танцевали на диване. На их ногах я увидел татуировки. Обе в одинаковых футболках «Гучи». Казалось, что они светились темноте. И потом, под аплодисменты, сучки предались страстному лесбийскому поцелую. Рядом сидел великовозрастный детина с густой рыжей бородой и что-то объяснял тем, кто еще мог слушать. На столе разливали пиво, водку, настойку. Дымились окурки. Пустые бутылки теперь бросали прямо на пол.
В углу комнаты я заметил темное пятно, которого до этого там не помнил. Оно противно мерцало, когда на него падал свет. Очень большое пятно. Меня оно напугало. Я увидел, что на кухне горит люстра, и ушел подальше от этих людей.
На кухне сидел Влад и залипал в телефон. Один.
- Сколько сейчас времени? -  спросил я у него.
- Утро еще не скоро. Какая разница. Ты это время провел с пользой. Птичка на ушко нашептала.
- Где Смирнов?
- Ушел. Разбил лицо какого-то типа. Ну и не только лицо.
- Что случилось? Там кровь в углу.
- Да. Хорошо, что ты в это время был занят. У баб там истерика началась.
- За что на этот раз?
- Чувак пошутил про его маму.
- И никто его не остановил?
-  Баринов снял все на видос. Можешь глянуть.
- Делать мне больше нечего. И кто такой Баринов?
-   Все боялись попасть под руку. А я знаю, что если он хочет кого-то убить, то уговоры тут бесполезны. Ну потом он угомонился, начал плакать. И просто убежал из хаты. А девчата вызвали бедняге такси и мы его вывели на улицу. Кажется, он лишился всех зубов. Хотя там теперь не разберешь лица. Выпьем?
Он порылся за холодильником рукой и достал полторашку «Жигулевского».
- Припрятал, чтобы другие не выжрали.
- С меня хватит. Есть что-то помимо этого?
-  Глянь в холодильнике. Кто-то вроде привозил сок и забыл про него. А я уже трезв. А когда я трезв, я чувствую себя обманутым.
- Предполагаю, на пары завтра ты не едешь, да?
- На*уй пары. А ты?
- Видать, тоже.
Я достал из холодильника яблочный сок. Он оказался вкусным и холодным. И пока пил, выглянул в окно. За ним была лишь тьма. И больше ничего.
- Пойдем к остальным? – предложил Влад.
- К черту. Уже устал от их музыки. Посидим тут.
Мы закрыли дверь. Сидели в тишине, курили. Оба молча таращились в экраны мобильников, листая ленту «ВК». Через два часа будет светать. У каждого было слишком много того, чем хотелось поделиться с другим. Поэтому молчали. Не знаю, о чем в этот момент думал Влад. Я думал о разбитом сердце, что доверилось мне, а сейчас убежало в мир снов. Думал о том, что мы сделали. О том, помогло ли это зашить дыру внутри нас…
- Знаешь, – прервал молчание Влад, - по желанию можно стать кем угодно. Директором фирмы, основателем нового бренда…рэпером, если ты настолько бездарен. Только это не про нас. А потому наслаждайся.
Мы наслаждались. Мы отдали в жертву нашу молодость, пытаясь заполнить пустоту.  Вливали в себя литры алкоголя, потребляли дрянь и были счастливы, разделяя друг с другом туманные мгновения. Думали, в этом и есть спасение от непонятного, равнодушного мира, в который нас закинули.
Магия еще не рассеялась.
Но вот алый бутон зари расцветает за окном. Смех сменяется на тишину.  Веселье закончилось. Толпа гуляк расползается по своим норам. И каждый своими силами приходит к одной простой мысли.
Насколько он одинок.