de omnibus dubitandum 118. 13

ЧАСТЬ СТО ВОСЕМНАДЦАТАЯ (1917)

Глава 118.13. РА-АКО-ВОЙ ЧЕЛОВЕК...…

    Одной из самых теневых и малоизученных персоналий Февральской революции по праву должен считаться Николай Дмитриевич Соколов.

    О знаменитом «Приказе № 1», изданном Петроградским советом рабочих и солдатских депутатов, знают все, кто хоть немного интересовался историей революции 1917 года, а вот о его «главном» авторе биографических сведений не так и много, хотя фигура эта вполне заслуживает быть включенной в «пантеон» творцов революционной смуты.

*) СОКОЛОВ Николай Дмитриевич - родился в 1870 году в Петергофе в священнической семье. Его отец - придворный протоиерей Димитрий Павлович Соколов  был видным церковным деятелем, служил в церкви Зимнего дворца в Санкт-Петербурге и пользовался заслуженной славой как известный законоучитель и автор ряда богословских сочинений. Однако сыну своему привить религиозные и монархические чувства не сумел. Николай с молодости увлекся радикальными идеями.
Получив юридическое образование, Н.Д. Соколов начал службу присяжным поверенным. Помимо адвокатской практики, Соколов писал статьи по вопросам права и политэкономии, которые в 1885-1896 годах публиковались в журналах «Мир Божий», «Образование», «Жизнь» и других изданиях. Увлеченный революционными идеями, Соколов в 1894 году был привлечен к дознанию по делу народовольцев, а два года спустя  - арестован по обвинению в участии в социал-демократическом «Союзе борьбы за освобождение рабочего класса». Впрочем, серьезных политических проступков за Соколовым не числилось, и он отделался лишь административной высылкой в Прибалтийский край.

    В дни Первой российской революции, 26 ноября 1905 года, петербургскую квартиру Соколова посетил лидер большевиков В.И. Ленин. Связано это было с тем, что на квартире революционно-настроенного адвоката проходило заседание Исполнительного комитета Петербургского Совета рабочих депутатов, в ходе которого обсуждался вопрос о тактике борьбы с царским правительством.

    Как адвокат Соколов выступал защитником в ряде политических процессов в Митаве и Риге, пока в сентябре 1906 года не был выслан временным генерал-губернатором Прибалтийского края В.У. Соллогубом. Впрочем, это не помешало Соколову продолжить адвокатскую деятельность, защищая в судах революционеров. Он выступал по делам Г.С. Хрусталева-Носаря, И.И. Фондаминского-Бунакова, военной организации РСДРП, редакторов газет и журналов: «Начала», «Северного голоса», «Вестника жизни» и др.

    А.Ф. Керенский вспоминал: «В конце октября [1905 года] мне позвонил известный адвокат Н.Д. Соколов: "Вам выпал случай принять участие в политическом процессе".
   
    Я радостно вскричал: "Когда, где?"

    "Наша группа защитников отправляется в Кронштадт на крупный процесс по делу о бунте на крейсере "Память Азова". В нем замешан один из руководителей социалистов-революционеров Фундаминский-Бунаков, и мы взялись защищать его и матросов.

    К сожалению, в тот же день, 30 октября, начинается еще один политический процесс - в Ревеле по делу крестьян, разграбивших поместье местного барона. Вам следует отправиться в Ревель и взять это дело на себя».

    В скором времени и Керенский и Соколов окажутся членами одной масонской организации - Великого востока народов России. Известно, что Соколов был членом Верховного совета Великого востока народов России, членом лож «Гальперна» и «Гегечкори», через которые поддерживал связи с левыми и либеральными политиками, включая депутатов Государственной думы. В 1912 году Соколов сам выдвигался на выборах в IV Думу от Санкт-Петербурга, но депутатом избран не был.

    Отметился Н.Д. Соколов и в нашумевшем «деле Бейлиса», предложив на общем собрании присяжных поверенных при Санкт-Петербургской судебной палате принять заявление, касающееся этого громкого процесса.

    В заявлении выражался протест «против извращения основ правосудия, проявившегося в создании процесса Бейлиса, против возведения в судебном порядке на еврейский народ клеветы, отвергнутой всем культурным человечеством, и против возложения на суд не свойственной ему задачи пропаганды идей расовой и национальной вражды.

    Это надругательство над основами человеческого общежития унижает и позорит Россию перед лицом всего мира, и мы поднимаем свой голос в защиту чести и достоинства России».

    Опубликованное в ведущих газетах, это заявление вызвало реакцию власти, выразившуюся в  уголовном преследовании подписантов, число которых составило 25 человек (так называемое «Дело 25 адвокатов»). Помимо Соколова, среди тех, кто поставил свои подписи, также значился и Керенский. Суд, состоявшийся в июне 1914 года, приговорил Соколова и Керенского как инициаторов к тюремному заключению на 8 месяцев, а остальных подписантов обращения - на шесть месяцев.

    «Реакция широких кругов общественности вызвала ярость тех, кто инспирировал дело Бейлиса, и 25 видных адвокатов, подписавших резолюцию, были отданы под суд. Среди них был и я, - вспоминал Керенский.

    - Наш процесс открылся в окружном суде Санкт-Петербурга 3 июня и продолжался до 6 июня 1914 года - до начала войны оставалось менее восьми недель. Нас горячо поддержала пресса и общественные деятели, независимо от их политических взглядов. Несколько ранее дело Бейлиса подверг уничтожающей критике в консервативном органе печати "Киевлянине" лидер правых в Думе В. Шульгин. (...)

    Поскольку в новом Уголовном кодексе 1903 года не было статей, относящихся к нашему "преступлению", нам вынесли обвинительный приговор согласно статье 279 закона времен Екатерины II за распространение "клеветнических" анонимных писем. (...)

    Н.Д. Соколов, как один из основных авторов, и я, как инициатор принятия резолюции, были приговорены к восьми месяцам тюремного заключения и лишению прав быть куда-либо избранными». Впрочем, наказание тут же было смягчено и тюремный срок заменили запретом заниматься адвокатской практикой на соответствующий срок.

    Продолжая общение с левыми думцами, Соколов в октябре-ноябре 1916 года участвовал  вместе с Керенским в конспиративных собраниях, проходивших на частных квартирах.

    Большевик А.Г. Шляпников вспоминал, как в начале 1917 года хорошо осведомленный Соколов сообщал ему, что «кто-то» из либеральной и военной оппозиции готовит дворцовый переворот. А когда началась Февральская революция, Соколов сразу же стал ее активным сторонником и участником. И хотя Соколову не суждено было войти в плеяду самых известных политических деятелей Февральской революции, вклад он в нее внес немалый.

    Меньшевик Н.Н. Суханов вспоминал, как в первые дни только начинавшейся революции он, желая сориентироваться в происходящем, обратился к Соколову: «Надо было первым делом собрать информацию по этой "высокой политике". Надо было направиться в такие центры обоих лагерей, где можно получить достоверные сведения.

    В пятницу вечером я позвонил в такой центр, который мог совмещать в себе (хотя и довольно несовершенно) настроения и освещать планы как буржуазных, так и демократических руководящих групп. Я позвонил к знаменитому петербургскому политическому адвокату, числящемуся по традиции даже большевиком, но более связанному с петербургскими радикальными кругами, везде бывающему и все знающему Н.Д. Соколову, одному из главных работников первого периода революции.

    Мы условились созвать представителей различных групп и собраться на другой день, в субботу, у него на квартире, на Сергиевской, часа в три дня, для обсуждения положения дел и для обмена мнений».

    «От Н.Д. Соколова я не раз впоследствии слышал, что это он повел первые восставшие полки именно к Государственной думе», - сообщает Суханов.

    Керенский также отмечал это обстоятельство в воспоминаниях. «Уже не припомню, - писал он, - то ли своей жене поручил позвонить одному из моих друзей, Соколову, живущему рядом с казармами, то ли кому-то другому, встреченному по дороге, но я сделал все возможное, чтобы связаться с Волынским полком, восставшим явно без всякой определенной цели».

    Вместе с Керенским, Некрасовым и другими, Соколов активно устанавливал связь с солдатскими массами и направлял их движение к Государственной думе.  С.П. Мельгунов, ссылаясь на слова лидера эсеров В.М. Чернова, утверждал, что первые три восставших полка: Волынский, Литовский и Измайловский были приведены к Думе именно штатским присяжным поверенным Н.Д. Соколовым.
 
    Революционная активность Соколова  была высока. По словам Суханова, Соколов порхал по всем уголкам революционного Петрограда, присутствовал «во всех закоулках одновременно» и приносил в Исполнительный Комитет «сенсацию за сенсацией».

    Ему же, судя по всему, принадлежала безумная идея похоронить жертв революции на... Дворцовой площади, «где пали жертвы 9 января 1905 года, как символ крушения того места, где сидела гидра Романовых...».

    «Узнав вечером об этом решении, - вспоминал Суханов, - я сильно забеспокоился. А на другой день, прочитав об этом в газетах, забеспокоился и "весь Петербург", имевший хоть самомалейший интерес к художественным свойствам чудесного города... На Дворцовой площади!.. (...)

    ...Разве можно изуродовать один из лучших алмазов в венце нашей северной столицы? Дворцовая площадь - это замечательнейший монолит, который, кажется, не допускает ни прибавки, ни изъятия, ни перемещения хотя бы одного камня... Да и, спрашивается, где же именно они выроют на Дворцовой площади братскую могилу и возведут мавзолей?..

    Надо было немедленно принять меры против этого недоразумения и перерешить вопрос в пользу Марсова поля.

    Но к кому обратиться для предварительной агитации? Конечно, делу, прежде всего, поможет старый петербуржец Соколов, не раз с увлечением описывавший мне художественные красоты Петербурга, а в частности хорошо знакомые ему дворцы. С ним, с Соколовым, мы произведем дружную атаку на Исполнительный Комитет.

    Встретив его вечером, я бросился к нему: "Знаете ли вы, что случилось, что решил сегодня Совет?.. Он постановил похоронить жертвы революции на Дворцовой площади!.."

    "Да, - ответил Соколов, характерно откидывая назад голову и разглаживая свою черную бороду на обе стороны...

    - Да, это было под моим председательством!.." Об этом обстоятельстве я совсем забыл... "Ра-ако-вой человек!" - вспомнил я слова Чхеидзе.

    Я слишком кипятился, а самый предмет представлялся мне самоочевидным. Речь моя, поэтому не страдала избытком логики и убедительности.

    Соколова же, хотя, несомненно и аффрапированного*, положение главного участника преступления обязывало несколько упираться... Не помню, что именно говорил он мне в ответ. Потом он, конечно, вполне капитулировал и энергично содействовал перерешению вопроса».

*) Фраппировать, фраппированный. Иногда новое - это, действительно, хорошо забытое старое. Слово "фраппировать" в словаре Ушакова помечено как устаревшее, однако в последнее время встречается все чаще. Фраппировать (фр. frapper - бить) - неприятно поразить (поражать), ошеломить (ошеломлять), удивить (удивлять)
 
    После проведенной А.Ф. Керенским «реформы» Сената, социал-демократ Н.Д. Соколов получил назначение в этот высший государственный орган, что вызвало возмущение правых кругов.

    Выступая в июле 1917 года на частном совещании членов Государственной думы, В.М. Пуришкевич возмущено констатировал: «Где Соколов, автор приказа № 1? Он - сенатор! Он сенатор, тот человек, который сделал невозможной работу в армии и который свел в могилу массу кронштадтских офицеров и массу славных доблестных офицеров всех родов оружия на фронте! Он избит был там, в Рионском и Суражском полках и говорят, когда он бежал оттуда, он кричал: "Смертью карать их, изменников, только так и можно с ними справиться", - но это было поздно.

    На нем лежит вся ответственность за все то, что произошло потом. А чем же он стал? Он получил благодарственную сочувственную телеграмму министра-президента Керенского, сочувствовавшего его горю, его несчастью, и он сейчас сенатор».

    Впрочем, как утверждал Суханов, это было не поощрение, а почетная ссылка, которую Керенский уготовил своему старому приятелю, вместо того, чтобы назначить его  на пост министра или заместителя министра в коалиционном правительстве.

    Да и сенатором, судя по всему, Соколов пробыл недолго. «...Когда Соколов явился в заседание Сената в черном сюртуке, то "первоприсутствующий" попросил его удалиться, ибо на его рукавах не красовалось старых сенаторских эмблем. Соколов отказался нацепить на себя царские знаки, и на том его сенаторская карьера закончилась», - писал Н.Н. Суханов.

    Работал Соколов и в Чрезвычайной следственной комиссии Временного правительства, куда он был направлен как делегат от Исполнительного Комитета Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов.

    После прихода к власти большевиков беспартийный социал-демократ Н.Д. Соколов остался в России, устроившись юрисконсультом Советского правительства; работал в разных советских учреждениях.

    Подробности его биографии в этот период, увы, пока не изучены. Известно лишь, что скончался этот «роковой человек революции» в 1928 году в Ялте.