Михаил Петрович Михеев. Слово об учителе

Один из тех людей, о которых я храню самые теплые, самые добрые воспоминания, – новосибирский писатель Михаил Петрович Михеев.

Я был знаком с ним на протяжении многих лет – со времени моего прихода во второй половине 70-х годов давно уже прошлого века в новосибирский клуб любителей фантастики «Амальтея», бессменным руководителем которого Михеев был, и почти до самой его смерти в 1993 году.

Подавляющее большинство литобъединений работают по двум главным направлениям: обсуждение опусов членов данного объединения, при том, что основная масса данных опусов к литературе никакого отношения не имеет, и обсуждение опубликованных произведений разных писателей, которые не имеют никакого отношения к этим литобъединениям.

В «Амальтее» в общем-то занимались тем же самым, но с одним уточнением: то, что выходило из-под перьев амальтейцев (о компьютерах тогда кое-что слышали только самые продвинутые), было в значительной степени вполне качественным литературным продуктом. Даже сейчас я могу навскидку назвать добрый десяток фамилий бывших амальтейцев, которые если и не стали профессиональными писателями (а некоторые из них всё же стали), то имеют в своём активе многочисленные публикации в литературных журналах, коллективных сборниках, а то и собственные книги. А это, согласитесь, совсем немало даже для такого города, как Новосибирск.

Каким образом удавалось Михееву добиваться таких впечатляющих результатов? Ответить на этот вопрос я не могу. В нем не было ничего ни от этакого решительного отца-командира, ни от безапелляционно провозглашающего абсолютные истины литературного мэтра. Он очень не любил и, скорее всего, даже не умел, что называется, «говорить красиво». К тому же я вообще не припомню ни одного случая, когда бы он напрямую давал кому-то советы, например, по выстраиванию композиции или по приёмам и выразительным средствам создания образа того или иного персонажа. Очень скромный, доброжелательный, спокойный, он просто вместе с амальтейцами и на равных с ними обсуждал то, что приносили его студийцы на очередные заседания клуба – и даже решающим его голос никогда не был. Но, видимо, было что-то такое в этих посиделках, что заставляло членов «Амальтеи» с нетерпением ждать каждого очередного заседания.

В преддверии его 75-летия «мозговой центр» «Амальтеи» обратился ко мне, поскольку я работал корреспондентом городской газеты, с просьбой написать к юбилею Михаила Петровича статью о нем для «Вечернего Новосибирска». Я с огромным удовольствием откликнулся на эту просьбу – и результат её выполнения привожу несколько ниже. Но прежде хотелось бы остановиться на одном эпизоде его биографии, о котором в этой статье ничего не было сказано – и чуть дальше я объясню, почему.

А суть этого эпизода в том, что когда-то, в конце сороковых или в начале пятидесятых годов, естественно, тоже прошлого века, Михеев написал стихотворение, которое стало народной песней. Согласитесь, такое случается далеко не с каждым даже очень крупным поэтом, тем более еще при жизни автора. А вот с Михеевым, который, наверно, и поэтом-то себя не считал (хотя самая первая его книжка как раз является сборником стихов для детей) случилось. Я имею в виду стихотворение «Есть по Чуйскому тракту дорога…», которое, став песней, до сих пор бытует на Алтае и в соседних сибирских регионах. Песня эта звучала в нескольких художественных и документальных фильмах, что свидетельствует о том, что она, как говорится, широко распространена в народе. Это незамысловатая история о двух шофёрах – Кольке Снегирёве, который «Чуйский тракт до монгольской границы… на АМО своём изучил» и Раечке, водителе тяжелого мощного грузовика «Форд», в которую Колька был влюблен. И вот однажды, отвечая на очередное его объяснение в любви, коварная Раечка поставила невыполнимое условие: «Если АМО «Форда» перегонит, значит, Раечка будет твоя!». В состоявшейся гонке двух машин «отчаянный шофер» Колька, что называется, не справился с управлением и погиб, свалившись на своём АМО с обрыва в реку Чуй – да простится мне такой примитивный прозаический пересказ.

Сам Михеев говорить об этой песне не любил. Во всяком случае, в моём присутствии речь о ней зашла один-единственный раз. Михеев сказал примерно следующее: «Вот, фольклористы пишут, что песня бытовала на Алтае ещё в тридцатые годы. Но я-то знаю, что написал её уже после войны!» В этих словах и заключается ключ такого отношения автора к своему творению. Человеку деликатному, глубоко порядочному и, как уже было сказано, скромному, Михееву совсем не нужно было, чтобы всевозможные литературные чистоплюи получили повод обвинять его в присвоении чужой интеллектуальной собственности. А никаких официальных доказательств своего авторства предъявить он не мог: это стихотворение было написано еще не писателем, а автомехаником Михеевым в качестве свадебного подарка своим друзьям-шофёрам.

На этом, пожалуй, можно было бы и закончить и так затянувшееся уже вступление. Но я хочу сказать еще несколько слов. Когда-то статья, к чтению которой вам сейчас предстоит перейти, была написана к 75-летию Михаила Петровича. Сейчас, тридцать с лишним лет спустя, амальтейцы «первых призывов» сами уже приближаются к этому возрастному рубежу. Но, думаю, не ошибусь, если скажу, что в душах каждого из них до сих пор живет и до конца жизни будет жить то особое трепетное отношение к своему литературному учителю, которое может возникнуть только к очень хорошим людям.

А теперь наконец – та самая статья, которая была написана в уже очень давнем 1986 году.


Счастливая судьба

К 75-летию Михаила Михеева

У его книг счастливая судьба: каким бы тиражом их ни печатали, с прилавков расходятся в считанные часы.

Безусловно, тут «помогают» и сами жанры, в которых Михаил Петрович Михеев работает: у фантастики и детектива почитателей всегда хватает. Но объяснять успех его произведений только умело закрученной интригой, захватывающими приключениями или неожиданными гипотезами, конечно же, было бы неправильно.

Главное, видимо, заключается не в этом, а в его особенном подходе к изображаемому, который не спутаешь ни с чьим другим, в тех больших и добрых идеях, которые заключены даже в самых коротких и «проходных» его рассказах.

Взять, к примеру, роботов. Они в фантастике, как известно, герои весьма популярные. Какими только определениями ни удостаивали их писатели! Михаил Михеев нашел собственное определение. Такое неожиданное и такое гармонирующее со всем строем его творчества. «Милые роботы» – эти, казалось бы, несопоставимые слова сделал писатель названием одной из самых поэтичных своих книг. Разными рисуют роботов фантасты. В том числе нередко и такими, которые ничего хорошего человечеству не несут, – бездумными тупыми механизмами, исполнителями злой воли своих создателей, символами разрушающего начала, которое угрожает самому существованию живого разума. Не будем спорить – современный мир, бурный и противоречивый, с резко обозначенными полюсами добра и зла, дает основания для такого видения. Только у Михеева роботы другие – преданные человеку, его могучие надежные друзья и помощники. Им подвластно почти всё. Но вот, казалось бы, парадокс – когда героям приходится выяснять извечный вопрос «любит – не любит», наисовершеннейший электронный мозг проигрывает… обычной ромашке (рассказ «Счетная машина и ромашка»). А ведь противоречия здесь нет – в созданном Михеевым мире именно так и должно было произойти, потому что какими бы могущественными ни оказались механические помощники, всё человеческое всё равно остается человеку. И поэтому вовсе не случайным воспринимается упомянутое вскользь, единственной строчкой в рассказе «Далекая от Солнца» название фантастической организации – Институт инженеров хорошего настроения. Будущее обязательно обеспечит всех хорошим настроением – в этом Михаил Михеев твердо уверен.

Но его оптимизм ничего общего не имеет с благодушием надевшего розовые очки мечтателя. Добро у писателя активно, оно смело вступает в схватку со злом и утверждает себя в непримиримой борьбе с ним. Михеев вовсе не закрывает глаза на противоречия современного мира. Он убедительно показывает, к каким страшным последствиям может привести пренебрежение моральной стороной научного поиска, какой бедой могут обернуться достижения науки в руках человека, забывшего о том, что открытие должно делаться, прежде всего, во имя высокой благородной цели (рассказы «Бактерия Тима Маркина», «Злой волшебник»). Еще хуже, когда науку пытаются заставить служить во вред человеку. Этой теме писатель посвятил повесть «Вирус В-13». Ныне жанр политического детектива широко распространен. Три десятка лет назад, когда повесть была впервые напечатана, такой термин, кажется, еще и не употреблялся. Тем не менее, «Вирус В-13» – классический политический детектив со всеми атрибутами этого жанра. Кстати, совсем недавно Новосибирское книжное издательство переиздало повесть. Я внимательно перечитал ее. И пришел к выводу, что, хотя время на многое заставляет сегодня смотреть по-иному, чем 30 лет назад, своей злободневности «Вирус» нисколько не утратил.

75 лет – возраст солидный. И хотя Михеев профессиональной литературой начал заниматься далеко не в юношеские годы (прежде чем стать писателем, он успел поработать автослесарем, механиком, шофером, рентгенотехником), его книгами сейчас зачитывается второе, а то и третье поколение читателей.

Да и сам Михаил Петрович сохранил удивительно свежее, юношеское мировосприятие. Об этом свидетельствует хотя бы его последняя повесть «Год тысяча шестьсот…» Она опять-таки адресована, прежде всего, молодому читателю и написана с таким неподдельным юношеским задором, оптимизмом, неизменной верой в торжество добра, что, честное слово, душевной молодости писателя могли бы позавидовать многие погруженные в скепсис и самокопание «молодые старички».

Каждый подлинный художник, независимо от масштаба своего таланта, оставляет после себя школу. Не исключение из этого правила и Михаил Михеев. Немало тех, кто сейчас являются уже признанными писателями, благодарны Михаилу Петровичу за полученные от него уроки – в литературе, да и в жизни тоже. Он и сегодня не жалеет сил и времени для работы с теми, кто только входит в литературу. Далеко за пределами Новосибирска любителям фантастики и приключений известен клуб «Амальтея», который Михаил Михеев бессменно возглавляет со дня его основания. Клуб для многих уже стал стартовой площадкой в литературу. Выпустил книгу фантастики Анатолий Шалин, работы «амальтейцев» включены в сборники «Снежный август» и «Собеседник», открыл счет зарубежным публикациям Александр Шведов, только что в «Сибирских огнях» напечатана первая детективная повесть Александра Леонидова, с интересом встречены читателями рассказы Виталия Пищенко, Александра Бачило, развивается талант библиографа и литературоведа Георгия Кузнецова… Список этот можно продолжить, со временем он, безусловно, пополнится еще не одним новым именем…

…К юбилею принято подводить итоги того, что сделано юбиляром. Творческий путь Михаила Михеева тоже дает для этого все основания. Но очень не хочется, говоря о Михееве, вести речь об итогах. Потому что любители фантастики и детектива, многочисленные поклонники творчества писателя ждут от Михаила Петровича еще много новых интересных книг.

«Вечерний Новосибирск», 1 сентября 1986 г.