Последнее дело Билли Аттертона. Выпуск 31

АНТЕЦЕДЕНТ 9

ИДА КАЗИНСКИ
ЭПИЛОГ


Время тянулось бесконечно долго, пока Ида обдумывала свои действия. Сколько прошло с тех пор, как Лука уснул, – она не могла сказать. Точно, как и то, хватятся ли ее мучителя до утра. Вероятнее всего, никто их не потревожит, возможно даже до самого вечера завтрашнего дня. В девушке горело непреодолимое желание разделаться с убийцей и верным слугой Синдиката. От ненависти, что пламенем горела в ее душе, она даже не задумывалась о том, что будет с ней после. Лишь где-то на окраинах мыслей понимала, что и ее саму ожидает смерть, но это будет потом, когда-то и с кем-то. Сейчас же она могла свершить свою месть, исполнить заветное возмездие.

Ида обхватила руками подушку и нависла над телом спящего и ничего не подозревающего Луки. Мужчина мерно посапывал и изредка причмокивал, наслаждаясь чем-то в своих снах. На его лице была улыбка. Девушка помогла мужчине, легкими движениями и касаниями перевернуться с бока на спину. Ее же лицо было сосредоточено. Лик безмолвной жертвы, готовой совершить праведный суд.

– Я ненавижу тебя, убийца! – твердо, пусть и шепотом, произнесла она.

Девушка оседлала мужчину, стараясь не садиться на него полностью, чтобы ненароком от стеснения движений Лука не проснулся. На душе было тяжело, старые раны вновь заболели. Лица родителей стояли перед глазами, лица сестер. Воспоминания о каждой смерти, что она видела. По щекам Иды бежали слезы, которых она не могла сдержать. Когда же образы расплылись в слезах и перед девушкой вновь оказалось довольное лицо Луки, она со стонущим криком, что вырвался из нее несознательно, опустила подушку на лицо мужчины.

Прикладывая все усилия, она давила на подушку, наваливаясь всем своим хрупким телом. Слезы текли по щекам, смывая косметику, всхлипы вырывались из горла. Ида желала смерти этому человеку, но она даже не представляла, как это тяжело. Она сама не была убийцей, лишь жертвой.

Лука даже не пошевелился, даже не проснулся. В одно мгновение его грудная клетка просто перестала подниматься. Сколько прошло времени Ида не знала. Да ей было на это наплевать. Ее саму трясло от содеянного, но она продолжала прижимать атласную подушку к лицу своего губителя. Лишь когда силы покинули ее, она со всхлипом повалилась набок, отпуская подушку.

Девушку охватила лихорадка. Она прижимала ладони к своему лицу, пытаясь унять дрожь и остановить поток слез, но была не в силах совладать с собой. Захотелось кричать, выть, огласить своим полным боли кличем весь мир. Ида схватила подушку в руки и зарылась в нее лицом, прикусила ее зубами и завыла что есть мочи, выплескивая все плохое, что сидело в ней.

Боль уходила, пускай медленно. Страх уходил. Волна спокойствия и некоего отрешения накатывала на девушку. Она успокаивалась, хотя дрожь не желала уходить полностью. Отбросив от себя подушку она кулачками утерла слезы, что жгли щеки, и глубоко вздохнула, пытаясь восстановить дыхание.

Мимолетный взгляд на Луку. Его веки все также были прикрыты, но на лице уже не было той довольной улыбки. На его лице было умиротворение. Спокойствие. На какой-то миг Иде даже стало жалко его, но лишь на миг. Теперь он и вправду был счастливчиком – Лука покинул этот бренный мир и возвысился дальше, обретя покой. Его тень покинула тело. И будет ли она страдать в царстве теней за свои прегрешения или вовсе обретет благодать, Иде было неизвестно. Ее же жизнь продолжалась, пусть она и не будет долгой после случившегося.

Девушка соскользнула с кровати, вставая на трясущиеся ноги и придерживая себя, найдя опору в виде одной из колонн, на которых крепился балдахин. На сердце было неспокойно. Отчасти она обрела спокойствие, совершив свою месть, но с другой стороны была вина за убийство, что клеймом жгло душу. Уняв дрожь в коленях, Ида медленно подошла к завешенному окну и подобрала свое платье, что лежало на полу у подоконника. Не торопясь, оделась, а после подошла к дивану, возле которого на небольшом столике с тремя ножками стоял графин с вином и пара бокалов. Она налила рубиновый напиток в один из них и буквально опрокинула жидкость себе в горло, не чувствуя вкуса.

Грузно осела на диван, поджимая к груди колени и обхватывая их руками. Ее вновь затрясло, она закачалась, пытаясь успокоиться. Тревога душила ее.

– Что же я наделала? – шептала она себе под нос…


*   *   *


В такой позе девушка забылась благостным сном, что очистил ее мысли от тревог и волнения. В своих снах за долгое время она смогла почувствовать себя счастливой и беззаботной. Ей не снились сестры или родители, ей не снились смерти и клятвы, что она уже не в силах исполнить. Хотя там, во сне, она даже и не задумывалась об этом. Казалось, что весь мир растворился в дымке, оставив Иду одну на густо засеянном цветами поле.

Девушка сладко зевнула, просыпаясь. Потянулась, даже не вспоминая о том, что произошло накануне. Кулачками она протерла заспанные глаза, прежде чем открыть их. Неожиданный вскрик вырвался из ее рта, а она попятилась назад, вдавливаясь спиной в обшитую фасонной тканью спинку дивана.

Перед ней в кресле сидел молодой человек, внимательно изучающий ее. Сколько он сидел здесь, вглядываясь в девушку – трудно сказать. Может недолго, а может и несколько часов. На нем была белоснежная накрахмаленная рубашка с черной, как смоль, жилеткой, из кармашка на груди свисала золотая цепочка. У мужчины были пронзительные, но добрые голубые глаза, что блестели при свете догорающих еще с ночи свечей. Также были у него тоненькие аккуратные усики над верхней губой, что придавали ему вид некоего романтика. Волосы на голове были короткие, но с тщательно выверенным пробором, из-за которого небольшая челка прикрывала правую часть его лба. Эти светлые волосы напомнили Иде о матери. На ногах мужчины были отглаженные чистые брюки и начищенные до блеска воском туфли с острым носком.

– Тише-тише, девочка моя! – голос был спокойным и ровным. На миг девушке показалось, что перед ней сидит один из лордов, столь безупречно он выглядел. В примирительном жесте он поднял обе руки, ладонями по направлению к Иде, и улыбнулся, показывая свои белые зубы.

Воспоминания накинулись на Иду водопадом, пытаясь выбить почву из-под ног. Появление Луки и его убийство. Чувство тревоги и страха, муки раскаяния. Взгляд девушки метнулся к кровати, на которой под вишневого цвета балдахином на простынях все также лежало нагое тело ее мучителя, пусть и посиневшее из-за объятий смерти.

– Я… Я…

Ида в панике пыталась выдавить из себя хоть слово. Хотела объяснить, что произошло. Мысли в голове путались. Нужно было солгать. Нужно было обелить себя. Найти способ выжить, понимая, что это попросту невозможно.

«Пообещай мне, что однажды, чего бы тебе это ни стоило, ты станешь свободной! Обещаешь?»

Голос Эми вихрем пронесся в голове и Иде стало не по себе. Взгляд метался по комнате, в поисках спасения. На столе рядом с креслом, в котором сидел этот мужчина, все еще был нож для фруктов. В непосредственной близости стоят два бокала и графин с вином.

Мужчина явно проследил за взглядом Иды и потому наклонился к столу и взял в свою ладонь нож. Улыбнулся.

– Я думаю это нам не пригодится, – произнес он. – Потому уберу-ка я его подальше от греха.

Он встал с кресла и отошел к окну, показательно, под пристальным взглядом девушки, положил нож на подоконник. После вернулся к дивану, отчего Ида, чувствуя повисшую неловкость или даже угрозу, чуть отползла дальше по дивану, чтобы оказаться как можно дальше от своего собеседника. Мужчина взял графин и наполнил оба бокала, взял их в руки и один из них протянул Иде. Она долго боролась с желанием принять вино из рук незнакомца, но тот в очередной раз улыбнулся, усмехнувшись и повел бровью, намекая, что бояться нечего. Девушка приняла бокал и машинально сделала глоток.

– Что же, девочка моя, – начал говорить мужчина, возвращаясь в кресло. – У меня есть к тебе несколько вопросов и прошу отвечать на них предельно честно, ведь от этого зависит твоя дальнейшая судьба.

– Кто вы такой? – Ида набралась смелости задать этот вопрос, понимая, что иного случая может не возникнуть. Она нахохлилась подобно пташке, боясь пошевелиться, но тем временем почувствовала некую свободу. Чувство тревоги медленно уходило прочь.

Уголки его губ поползли вверх, он усмехнулся и отпил рубинового напитка, смочив губы.

– Я думал, что вопросы буду задавать я, – произнес он медленно, – но не смею упрекать даму в любопытстве. Буду рад познакомиться с тобой. Илиас, Илиас Фогель. Как же звать тебя, девочка моя?

– Ида, – ее голос дрогнул в самый неподходящий момент.

– Чудесное имя, и достаточно редкое. Приятное знакомство, Ида, в неприятно сложившееся время.

Он протянул к ней свою ладонь, но девушка долго не решалась вложить в нее свою. В какой-то миг момент был упущен.

– Заверяю тебя, я не представляю угрозы, – уже более серьезно заговорил мужчина, – но вот те, кто придут за ним, – Фогель взглядом указал на тело Луки, – вопросов задавать не станут. Расслабьтесь, Ида. Как я и сказал, у меня будет к тебе несколько вопросов, на которые я буду ждать честные ответы.

Какое-то время мужчина молчал, будто выжидал время, чтобы Ида и вправду успокоилась, хотя ее слегка потряхивало, что было заметно невооруженным взглядом. Прислушавшись к совету Илиаса, девушка сделала еще несколько глотков вина и попыталась взять себя в руки.

– Ты убила Луку…

– Я этого не…

Фогель резко поднял вверх руку, заставляя Иду замолчать.

– Это был не вопрос, девочка моя. – Его голос заметно похолодел и огрубел, пусть все также и оставаясь звонким. – Прежде чем ты проснулась я осмотрел тело, чтобы убедиться в своей правоте. Действовала ты импульсивно и глупо. Предположу, что задушила той самой подушкой, – он указал на подушку, что лежала на полу возле кровати. – Только ты переусердствовала. Сломала бедолаге нос и выбила кадык. Явно ты была очень зла на него. Потому, прошу тебя, не лги мне. Я все равно докопаюсь до истины.

Ида лишь кивнула, осознавая, что сейчас и вправду решается ее судьба, пусть до конца и не понимала в какую именно сторону свешиваются чаши весов.

– Зачем ты его убила?

Прежде чем ответить, девушка вновь пригубила вина, почти осушая бокал, оставляя на дне несколько капель.

– Он убил моих родителей, – на одном дыхании произнесла Ида. Огонь злости вновь распылялся внутри нее. То желанное чувство, что посетило ее накануне, вернулось. Она была готова вновь убить Луку, если бы выдалась возможность. Ярость заклокотала где-то в груди. – Он виновен в смерти моих сестер. Он виноват в том, что я оказалась здесь. Будь моя воля, я бы сделала это еще раз!

На эмоциях Ида аж сплюнула на ковер в сторону мертвого тела и, не соизмеряя сил, поставила бокал на столик, что стеклянная ножка треснула и чаша повалилась набок, рассыпаясь на осколки от удара о столешницу.

Илиас Фогель несколько наигранно похлопал в ладоши.

– Ты совершила свой акт возмездия, девочка моя. Это похвально, пусть и столь глупо.

– Теперь меня убьют, да? – огрызаясь спросила Ида, а потом в ней, буквально в миг, все успокоилось. Она была готова принять свою участь. – Прошу, сделайте это быстро. Я не хочу страдать, как страдали мои сестры.

– Я никогда не любил Луку. Его методы жестоки, пусть и действенны. Но каждая девушка, что он привозит, сломана изнутри. Бесполезная кукла для удовлетворения чьих-то потребностей. Ты же не такая, Ида. Ты смогла сохранить себя такой, какая ты есть. Как говорят, страдания закалили тебя, сделав сильней.

Илиас допил свой бокал и наполнил его вновь, передавая девушке. Ида не отказывалась.

– Ответь еще на один вопрос. Ты же знала, что с тобой будет, если ты убьешь его. Зачем ты сделала это? Жажда мести ослепила тебя, что ты потеряла разум? Или захотела поскорее покончить с собой?

Девушка тяжело вздохнула. По щеке пробежала одинокая слеза, которую она тут же вытерла ладонью.

– Нет. Я не хочу умирать, – тяжело произнесла она. – Я обещала, что выживу. Обещала своей сестре. Но я просто не могла поступить иначе. И если за мой поступок полагается смерть, я согласна с этим. Умирая, я буду знать, что спасла чьи-то жизни от грязных рук этого убийцы!

– Обещала, что выживешь, и нарушила обещание? Что тогда значит твое слово? Пустышка!

Илиас Фогель рассмеялся и поднялся на ноги.

– Назови мне хоть одну причину, чтобы я остался, а не вышел, оставив тебя разбираться во всем самостоятельно, – его голос был резок и тверд. Взгляд направлен на лицо девушки.

– Вы сами сказали: мое слово пустышка. Так тому и быть.

Мужчина фыркнул себе под нос и направился к двери.

– Приятно оставаться, Ида.

Уже схватившись за дверную ручку он остановился, услышав голос девушки:

– Зато ваше слово, мистер Фогель, вовсе не пустышка. И вы приняли решение еще до того, как заговорили со мной.

– С чего ты это взяла?

– Еще никто не отнесся ко мне столь заботливо, как вы, с тех пор, как я в этой клетке.

Илиас повернулся к Иде. Их взгляды встретились, он улыбнулся.

– Мне страшно. Мне больно. Я знаю, что меня ждет, если вы сейчас уйдете, но я смирилась со своей участью. Моя сестра простит меня, когда мы встретимся в царстве мертвых. Она поймет.

– Тогда зачем ты мне все это говоришь? – рука Фогеля спала с дверной ручки.

– Вы просили, чтобы я была с вами честной.

Илиас рассмеялся и добро посмотрел на девушку. Она нравилась ему. Он видел перед собой не запуганную девочку, какой она кажется со стороны, а искреннюю волю к жизни. Он увидел в ней птицу, что заперли в клетке, но что мечтает о свободе.

А еще она избавила его от человека, который последнее время портил все планы. Он не был уверен, что однажды она не поступит и с ним также, если он решит ее спасти. В душе Илиас Фогель был авантюристом, что любил рисковать. Оправданный риск, да еще в столь привлекательном теле.

Отказаться было чрезвычайно тяжело…


*   *   *


Между ними не было любви, – это понимали оба.

Он был ее хозяином, а она его прекрасной пташкой, запертой в клетке.

Но только с Идой Фогель чувствовал себя живым.

Илиас относился к ней, как к произведению искусств. Никогда насильно не принуждал к любовному акту, дарил ей подарки, пусть небольшие, в виде прекрасного платья, в котором ей не суждено было выйти в свет, или разные безделушки, что грели душу Иды: резные музыкальные шкатулки, фотокарточки разных красивых мест и цветы.

Девушка понимала их сложные взаимоотношения, но поощряла внимание хозяина к себе. Она одаривала его тем, что могла позволить, – снимала его тревоги и усталость, побуждала к добрым мыслям, дарила саму себя и, наконец-то, она делала это без омерзения, как тогда, когда была простой куртизанкой в красном доме. Пусть она и была взаперти, но она почувствовала вкус к жизни, ранее казалось утерянный.

Смерть Луки Илиас успешно скрыл, сняв подозрения с бедной девушки. Он подбросил ему во фрак смертельный наркотик, называемый в народе Триксом. Потому ни у кого не возникло даже малейших вопросов о случившемся. Саму же Иду он выкупил втридорога у ее прежнего хозяина и увез в свой красный дом «Жизель».

По дороге и он сам оказался с девушкой честен. Он долгое время искал настоятельницу для своего красного дома. Прежняя куртизанка-настоятельница Аная, с которой он был также добр, покусилась на запретный плод, решив обслужить какого-то приглянувшегося ей моряка. Его внешняя красота сгубила ее. Из дальних стран морской волк привез с собой страшную болезнь, что изо дня в день губила Анаю. Она сама попросила его, чтобы он позволил ей прожить столько, сколько ей отведено судьбой. Илиас сдержал свое слово перед бывшей любовницей, продолжая ухаживать за ней перед ее кроватью и с тяжестью на сердце ожидая ее ухода в тень.

В первый же вечер, как Ида вошла в двери «Жизели», Илиас повел ее к настоятельнице Анае. Та с любопытством изучала ее, спрашивала о жизни, попросив оставить их наедине, а после и сама рассказала о том, что, если Илиас выбрал Иду, как замену Анае, – она согласна с его выбором. Перед тем, как женщина вконец ослабла и попросила девушку оставить ее, она произнесла такие слова:

– Ты можешь не любить его, девочка, но помни, что он – самое светлое, что могло произойти с тобой в этой жизни. Не отрекайся от него и постарайся полюбить. Илиас может совершать жестокие поступки, но его сердце всегда будет чистым, пока он чувствует чью-то любовь.

Эти слова Ида запомнит на долгие годы, став верной опорой для своего хозяина и любовника. Правда в один прекрасный, или ужасный день, – смотря как на это посмотреть, – ее сердце забьется с новой силой, но, к сожалению, вовсе не при виде Илиаса Фогеля.

Пару лет назад Синдикат распался. Некая сила разрушила его изнутри, ослабив, расколов на части. В это тяжелое время Илиас ходил, как сам не свой. Любые попытки Иды успокоить его, лишь злили мужчину. Долгое время он пропадал и не появлялся в «Жизели», отчего симпатия девушки к своему хозяину стала пропадать. Она чаще задумывалась о том, какие у них взаимоотношения, стала чаще задумываться о том, что она все еще его пленница, а он просто ее хозяин, что по любому велению, может избавиться от неугодной девицы. Пыталась гнать эти мысли прочь, но каждую ночь, когда она засыпала в кровати, закутавшись в шелках, совершенно одна, не ощущая тепла, ставшего уже родным и близким, любимого тела – ее голову наполняли дурные фантазии.

Аная еще была жива, хотя больше походила на иссохшую старуху, к которой Ида после каждой такой плохой ночи приходила советоваться. Да и никого, кроме новой настоятельницы, – а именно так во языцех называли Иду, – и самого хозяина к ней не пускали.

На глазах умирающая женщина продолжала твердить девушке о том, что Илиас – лучшее в ее жизни. Пыталась успокоить ее, отогнать дурные мысли. Но каждый раз это получалось все хуже и хуже.

Тем временем Ида и вправду становилась взрослее, приняла на себя обязанности настоятельницы, улаживая конфликты внутри «Жизели». Общалась с куртизанками, стараясь облегчить их боль, успокаивая, помогала всем, чем только могла. Именно она встречала гостей и стала связующим звеном между толстолобыми охранниками, что до сих пор часто с вожделением в глазах заглядывались на девочек, а иногда и распускали руки, и самими куртизанками. В такие моменты ей вспоминалась мадам Нонна и она тепло улыбалась, вспоминая о ней и той жертве, что она принесла. С порядками Иды, охранники перестали вести себя неподобающе, а после и вовсе зауважали новую настоятельницу, увидев в ней стальной характер и присущую ей доброту.

Во все трудные дни ее опорой был Освальд, странный мужичонка, что вовсе не смотрел на девочек и Ида подозревала того в любви к мальчикам, которых, к слову, в «Жизели» не было. Он занимался денежными вопросами, а еще имел повадки дамы из светского общества, что явно смешило Иду, но она успешно скрывала это.

«Жизель» под руководством Иды и Освальда стал совершенно иным местом, которым был ранее, что явно радовало самого Илиаса, но он лишь отшучивался и улыбался, устремляя взгляд на Иду. Только со своей любовницей он был обходителен и добр, по отношению к остальным он оставался властным хозяином, что держал свой незаконный бизнес в крепких руках.

Время от времени в «Жизель» привозили новых девочек. Потерянных, напуганных, озлобленных. Каждая была со своим характером, со своей нелегкой судьбой и Иде приходилось находить с каждой из них язык. Она стала для них заботливой матушкой, такой, какой могла быть, учитывая, что они все были взаперти внутри красного дома. Единственная девочка, что стала для Иды настоящим сокровищем, была Сильви. Самая молодая из всех, что привозили. Она не была напуганной, пусть и оставалась замкнутой. Именно к ней у настоятельницы проснулись чуть ли не настоящие материнские чувства. Казалось, что она была родственной душой. С ней всегда можно было поговорить откровенно, довериться и излить душу. Для Иды Сильви стала второй Анаей, настоящим откровением в ее новой жизни.

Все изменилось в жизни Иды в один судьбоносный вечер. Расколовшийся Синдикат превратился в три группировки, как их называл Илиас. А «Жизель» стала частью «Красной армии» под руководством некоего Франца Де Вилля, непосредственно которому и подчинялся Фогель. Сам же Илиас заметно успокоился, вновь вернувшись к Иде. Казалось, что их роман возобновился с новой силой, но так сказать, было бы ложью.

Илиас Фогель приучил Иду лишь к правде, но прекрасно осознавал, что не всегда истина полезна, поощряя ложь во благо. Правда таких моментов было немного, и он всегда чувствовал нутром, когда его любовница лжет. Тогда он хмурил брови, но непременно целовал ее в щеку, не озвучивая своих подозрений.

И вот в один из вечеров, когда Фогель уезжал, оставив Иду в одиночестве, лекарь «Красной армии», Бернард Грейвз, осматривавший угасающую Анаю, сообщил неприятные известия:

– Она очень плоха, Ида, – произнес он серьезно. – Лекарства ей не помогают. Боюсь, что до следующего утра она не доживет.

Ида поблагодарила лекаря, лично проводив его к парадным дверям. На душе было неспокойно. Как все было не вовремя. Аная скоро уйдет в царство теней, а Илиас уехал, без возможности попрощаться с ней.

Бруно, один из охранников, что стоял у дверей, поинтересовался у Иды, что произошло, но та лишь отмахнулась от него. Он не стал настаивать.

Двери открылись и на пороге красного дома показался мужчина, слегка неопрятно выглядящий. Немного растрепанные волосы, помятая рубаха, на которую сверху накинута куртка. Взгляд любопытный, изучающий убранство «Жизели», и несколько рассеяный. Создавалось ощущение, что он в подобном месте впервые, и несколько волновался, боялся.

Ида улыбнулась ему, пытаясь скрыть свои тяжелые мысли.

– Рада приветствовать Вас в «Жизели». Мы готовы предоставить вам девочку на любой ваш вкус. Или вас интересует какая-то определенная?

Молодой человек замешкался, а после несколько засуетился, будто что-то искал в карманах. Вскоре он нашел, что искал, и вытащил наружу кошель, чем рассмешил Иду. Вообще, сам по себе этот симпатичный молодой человек, казался девушке забавным, таким простым и незатейливым, и даже при всем этом каким-то необычным. Некое чувство внутри покалывало Иду, заставляя ее внимательнее рассматривать клиента.

– Я бы хотел…

Видя взволнованность посетителя, девушка решила взять все в свои руки:

– Вы у нас впервые?

– Да, – четко произнес мужчина.

– Тогда, прошу, пройдемте со мной. Я покажу вам всех девушек, и вы сможете выбрать ту, что вам приглянется.

– Хорошо, – ответил он и последовал за Идой.

Девушка повела его вверх по лестнице, а он, как верный пес, следовал по пятам, только хвостом не вилял, которого естественно не было.

– Какие вам нравятся? Темненькие или посветлей? Постарше или помоложе? Любите доминировать или…

Ида засыпала мужчину вопросами, а тот не успевал на них отвечать. Он продолжал с любопытством изучать коридор, по которому они шли, и вслушиваться в голос, который, если стоит признать, пленил его с первых минут, как он появился в «Жизели».

Понимая, что ее спутник не успевает за мыслью Иды, она неожиданно для него остановилась и повернулась, сохраняя на лице улыбку. Мужчина не успел среагировать и замедлить шаг. Он столкнулся с девушкой и та, не в силах сохранить равновесие, стала заваливаться назад, на спину, судорожно взмахивая в воздухе руками.

В последний момент клиент успел подхватить Иду и невольно, поднимая, прижал к себе.

Мгновение, когда их взгляды встретились. Невольное молчание. Неловкое промедление. Будто бы не желая делать это, он отпустил ее, а она, будто не желая делать шаг в сторону, осталась стоять на месте. Их лица были столь близко друг другу, что им обоим было неловко, но каждый из них не мог сделать шаг назад. Неведомая сила будто приковала их друг к другу.

– Прошу простите меня, – этот спокойный и умиротворяющий голос разрывает тишину.

Ида улыбается. На щеках у каждого появляется румянец.

– Меня Джонни зовут, – произносит он, чаруя девушку. – Джонни Доу.

– Ида, – отвечает она. Ее сердце безумно стучит в груди. – Зовите меня Идой.

– Какое красивое имя, – он улыбается. Искренне. Его зрачки расширились и кажутся девушки бездонными океанами, в которых она готова утонуть.

Она не может этого объяснить, но она слышит, чувствует, будто их оба сердца бьются в унисон. Эта встреча должна была состояться. Рано или поздно.

«Джонни», – произносит Ида это имя у себя в мыслях. Ей нравится, как оно звучит.

Ей нравится тот, кто его носит…


*   *   *


Аная умерла, когда солнце только выглянуло из-за горизонта. Ида сидела у ее кровати, не в силах отпустить ее руки. Слезы давно высохли на щеках, но горю не было предела. Сообщить о кончине бывшей возлюбленной Илиасу не было никакой возможности, что также причиняло ей душевную боль.

Спустя пару часов в двери «Жизели» вошла старуха, облаченная в черные одежды, скрывая свое лицо за непроницаемой вуалью. Без разрешения и вопросов, да никто и не посмел преградить ей путь, она поднялась на верхний этаж дома и без стука отворила дверь в спальню Анаи. На шум Ида пробудилась от сиюминутной дремы и обернулась.

– Тени забрали ее и увели с собой, – прошелестел голос старухи, пока та медленно подходила ближе. – Но дух Анаи крепок и она, дуреха, цепляется за жизнь, которой уже нет.

– Кто вы? – Ида была удивлена незваной гостье. Как ее пропустили в спальню Анаи?

– Ты не заботься о том, кто я, малышка. Я пришла с благой целью, – ответила старуха, присаживаясь на кровать в ноги умершей. – Я пришла помочь этой дурехе. Она продолжает бороться, когда нужно принять свою судьбу.

– Откуда вы это знаете?

Старуха усмехнулась и ее руки медленно потянулись к вуали. Она отцепила по бокам две застежки и показала Иде свое лицо. Девушка отринула, наконец-то, выпуская руку Анаи. На нее смотрела не старуха, а сама древняя. Сквозь тонкую кожу проглядывал череп. Нос ввалился вовнутрь, а губ и вовсе не было видно. Вместо глаз были лишь две бездонные пропасти.

– Не боись той, кто видит смерть, малышка, – произнесла старуха и от ее голоса Иде стало не по себе. По коже пробежал холодок. – Я была по ту сторону тени и вернулась. Я здесь лишь затем, чтобы помочь тем, кто сам того не ведая, хочет обречь себя на вечные страдания. Эта дуреха продолжает бороться. Но если ее не остановить, она застрянет здесь, в мире, где поутру встает солнце. Оно ослепит ее, обожжет. Думаешь ей это нужно? Вечно страдать и не обрести покоя.

– Вы вправду поможете ей?

– Помогу, малышка, помогу.

Старуха подняла свое ужасное лицо к потолку и стала издавать гортанные звуки, в которых Ида не сразу услышала пение. Свечи в комнате затрепетали, тени от их огня заскакали по комнате. А потом, – раз! – и весь свет померк. Но даже в кромешной тьме, при гортанном пении старухи, Ида смогла увидеть тень, что билась кулаками в стену. Эта тень сначала была расплывчатой, но после стала обретать ясные очертания.

Девушка от страха вскрикнула, как только в очертаниях смогла узнать Анаю. Ее фантом, посмертный образ, кричал, продолжая биться кулаками в стену, а ее со всех сторон окружали голодные пасти. Гортанный звук усилился, не позволяя Иде даже думать. А после голодные пасти исчезли, растворились, будто и не было. Фантом Анаи успокоился, огляделся по сторонам, обрел физическую форму.

– Ида… Ида… – эхом разнесся знакомый голос. – Это вправду ты?.. ты?..

Девушка не смогла ответить.

– Я умерла, да?.. да?..

Пение старухи прекратилось.

– Отпусти этот мир, блуждающая в тенях, – произнесла она строго. – Здесь тебе больше нет места.

– Да, я вижу… вижу… – отозвалась Аная и пошла прямо в стену, в которую ранее билась кулаками. В последний момент, она обернулась, взглянув на Иду. – Прощай, девочка… девочка… Помни, что я говорила… говорила… Он лучшее, что есть в твоей жизни… жизни… Люби его… его…

И Аная ушла, оставив напоследок последние слова, что продолжали отзываться эхом:

– Простись с ним от меня… меня…

Вновь все погрузилось во тьму, а после огонь свеч загорелся, будто и не исчезал. В кровати лежало бездыханное тело Анаи, а в ее ногах сидела старуха без лица, что вновь опустила вуаль.

– Что только что было?

Старуха усмехнулась.

– Я помогла ей не заблудиться в тенях, малышка.

– Но кто вы такая?

– Однажды узнаешь, малышка, – вновь усмехнулась старуха, вставая на ноги. – Ты такая же, как и эта дуреха, блуждающая в тенях. Однажды я приду и к тебе, чтобы помочь спокойно уйти.

– Я не понимаю, – Ида была удивлена, но больше напугана.

– Ты и не должна, – старуха медленно пошла в сторону двери.

– Прошу, объясните мне. Я хочу знать, что только что произошло!

– Хорошо, – ведьма, – а это явно была ведьма, – обернулась и подошла к Иде. – Когда я уйду, ты все равно забудешь о том, что здесь произошло. Потому я отвечу на твой вопрос и сделаю подарок.

– Подарок? – Ида была заинтересована, но чувство страха и растерянности были сильнее.

– Эта дуреха, как и ты, родились под знаком черной луны. Вас должны были убить еще при рождении, но вы живы. Потому вам всю жизнь и посмертие суждено блуждать в тенях. Такие, как вы, приносите страдания живым, если вам не помочь обрести покой.

– Что вы такое говорите? – теперь Ида была искренне напугана.

– Ты родилась в месяц скорби, дуреха, – сухим голосом произнесла старуха. – Ты же знаешь, что случается с теми, кто рождается в этот месяц?

– Это неправда! – выкрикнула Ида. – Я родилась в месяц урожая!

– Твои родители солгали тебе, укрыли правду и обрекли на тяжелую судьбу, – отчеканила старуха. – Можешь винить их, можешь и нет. Разницы уже нет, они по ту сторону тени и не услышат твоих обвинений, дуреха. Знай, что тебе лгали. Знай, когда ты родилась, дуреха. Знай, кто ты, пусть вскоре ты вновь окажешься в забытье своей памяти.

– Я тебе не верю!

– Твое право, дуреха. Но я обещала тебе подарок. Выбирай с умом. При своей жизни я совершила много ошибок и потому обрекла себя на это проклятье. Возможно, ты сможешь избежать тяжкой ноши.

Ведьма достала из откуда-то из складок одежды простую монетку, кажется, один золотой лев, положила себе на ладонь и протянула в сторону Иды.

– Есть мужчина, он тоже блуждает в тенях. Но его путь более опасен, чем твой. Помимо теней, иные силы тянут к нему свои отростки. Красный дым и зеленый туман. С ним повязаны ваши судьбы, но я не вижу его пути, а потому не вижу и твоего. Он волен, как погубить тебя, дуреха, так и спасти. В моей руке монета, та, что кладут в рот мертвецам, чтобы в царстве теней они молчали. Ты решай, что мне нашептать ей. Я могу вашу нить скрепить так, что вовек не разорвешь. Или же одного из вас к другому привязать, что сами не отвяжетесь, пока другой не захочет иного, – старуха замолчала, выдерживая паузу, но после вновь заговорила. – Но могу прямо сейчас ту нить порвать, что вас связывает. Подумай хорошо и скажи мне, что выбираешь. А если вольна отказаться от подарка, то так и скажи.

Долго думала Ида, пытаясь понять, о каком мужчине идет речь, что даже сказать точно не могла, сколько времени прошло, а после произнесла слова, что старуха так ждала от нее услышать. Улыбнулась старуха, еще раз «дурехой» назвала Иду, да пошла прочь.

Никто не помнил, как старуха приходила под утро, будто и не было этого вовсе. Только у новой настоятельницы «Жизели» скверное предчувствие осталось на душе, которому она не могла найти объяснения. Так и забылись мысли в трауре перед Анаей.

Но в то утро, старуха без лица, нашептала слова монете, что кладут в рот умершему, чтобы тот не смог в царстве теней рассказать никому о своей жизни, обретя вечный покой…

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ...


"Последнее дело Билли Аттертона" - интерактивный роман с элементами мистики и детектива. Сюжет бурно развивается на просторах площадки ВКонтакте, где и приобретает свою ноту нелинейности происходящего. Обычные читатели голосуют именно за тот поворот сюжета, который хотят видеть, и так или иначе влияют на судьбу главных героев. Если и вы желаете принять непосредственное участие в развитии сериала, милости просим в гости: https://vk.com/william_atterton