Интервью

                “Интервью.”

Что ждёт нас в будущем? Всё ли за нас уже давно предрешила судьба и нам остаётся лишь отдаться воле течения времени и ждать уготованного? Или мы сами руководим своей жизнью, выбирая тот или иной путь, изменяя своими поступками возможные варианты нашего будущего?
Все относительно. Все возможно.
***
«Я вижу себя. Я вижу себя грустным стариком, сидящим на кухне панельной пятиэтажки в обществе хмурой женщины, такой же седой как и я. Она готовит очередное варево, приправляя его своим раздражением и вечным брюзжанием. Меня уже тошнит от ее борща.

Я вижу себя в могиле. Вернее то, что осталось от тела человека, несумевшего дожить и до сорока лет. Меня едят черви и другие мерзкие насекомые. Мое тело гниет.

Я вижу себя счастливым и успешным человеком, который наслаждается солнцем и теплом юго-западного побережья Северной Америки. Я лежу на тёплом желтом песке, защищая свои старческие глаза солнцезащитными очками. А рядом моя любимая жена, второе солнце моей жизни. Мы оба счастливы.

Я вижу себя. Я прожил все эти жизни.»

                Часть 1. “Обречённость”

Кажется, что стены кухни обступают меня, давят, сжимают, заставляя ощущать себя беспомощной тварью. Кухня. Мой склеп.

Здесь всегда стоит запах супа, что ежедневно готовит моя жена. Это ритуал. Панихида по моей жизни. Один и тот же запах, никогда, кажется, не меняющийся. Он впитался в каждый предмет, который тут есть. Обои на стенах источают эту мерзкую вонь, которую ощущаешь телом, пропитываешься им. Если закрыть глаза, и попытаться на нюх определить окружающие предметы, то можно подумать, что находишься в огромной кастрюле, где извечно готовит своё варево дьявол. Вонь обреченности. Я источаю гнилой запах неудачи, воняю самым жутким образом. Я - разлагаюсь. Аморфное существо, уже не человек. Я не испытываю эмоций, перестал чувствовать. Нет уже даже отчаяния. Мое тело - всего лишь могила для погибшей души.

Как я до этого дошёл? Вечный мой вопрос.  Когда сделал что-то не так, где совершил ошибку? Ведь я был полон сил и стремлений, амбиции переполняли меня, а мечта вела на вершину мира. Где эта вершина? Кто ее выдумал? Злая шутка. Мечты окрыляют? Думаю, да. Но лишь для того, чтобы потом сломать крылья и дать тебе разбиться. Мир жесток. Фемида, отчего ты так любишь издеваться?

Я совсем не уверен, что до сих пор жив. Иногда думаю, что я - всего лишь кукла. Что все не настоящее. Я был молодым, живым. А теперь - пластмассовый старик. Выдумка. Чья-то поделка. Я признаю своё поражение. Я сдался. Когда? Почему? Ненавижу себя.
Сколько сейчас времени? Утро или вечер? Не имеет значения. Вокруг меня неизменный сумрак. Черно-белое, выцветшее безумие. Все расплывчато, неясно. Как в тумане. За окном серый город. Жена раздраженно говорит что-то мне. Странная женщина. Что ей надо от меня?

- Отстань, - мычание с моей стороны. Она кричит. Кидает кухонное полотенце на пол и уходит. Куда? В соседнюю комнату? А может куда подальше. Мне все равно. Оставьте меня.

Я часто говорю сам с собой. Говорят, это верный признак сумасшествия. Пускай. Пусть так.

Господи! За что? Внутри живет неутихающая боль. Тебя нет. Бог. Ты такая же выдумка, как и я. Приманка и оправдание для доверчивых неудачников. Но если ты все таки есть, ответь, где я свернул не туда? Я так хочу вернуться назад. Ничего не изменить. Ответь. Ответь мне! Молчишь? Ну молчи.

Тогда, давно, в молодости, в прошлой жизни, я часто представлял, что добился успеха. Что у меня есть поклонники, я популярен. Я хотел писать. Я писал. У меня брали интервью. Какая глупость! Мечта - как замена действительного. Мысли о ней крадут время. Его больше нет у меня.
Усмешка тронула мои губы.

- Скажи, отчего я теперь такой, какой есть?
Голос у меня в голове. 
- Чтобы ответить на этот вопрос, тебе стоит разобрать свои действия, которые ты совершил.
- Я не помню.
- Вспомни. Ты несчастен. Когда в последний раз ты был счастливым?
Закрываю глаза. Я хочу убежать. Не хочу туда возвращаться. Слишком сильна боль от потерянного. Но память сама вытаскивает из подсознания те дни.
- Это было так давно.
- Ты видишь себя?
- Да. Вот он я. Волосы мои не покрыты сединой, лицо не похоже на смятый лист бумаги. Я еще не разучился стоять, не горбив спину.
Я вижу себя со стороны.
Слёзы. Слёзы текут у по моим щекам, как ручейки, журчащие весной с гор, бегут они по моим морщинам-трещинам, скапливаясь в бороде. Я не замечаю их.
- В моих глазах горит огонёк.
Я живой.
- Ты один?
- Нет. Конечно нет, - я плачу. Я не открываю глаза, страшась сумрака кухни.
- Кто рядом?
- Она, - шепчу я, не желая спугнуть возникший образ.
- Произнеси ее имя вслух.
Я не хочу. Она услышит меня. Увидит то, во что я превратился. Но Он заставляет меня. Я рыдаю. Сквозь всхлип, я выдыхаю ее имя: "Катя." Вздрагиваю. Как давно я не произносил это имя. Словно молитва. Я больше не чувствую отвратительный запах супа. Вонь растворилась в образах памяти. Я слышу запах духов. ЕЁ запах.
- Боже, - шепчу я, - как же она прекрасна.
- Посмотри на неё.
Только не это. Пожалуйста. Нет.
Но я смотрю. Дрожь по моему дряхлому телу. Разряд тока. Я вижу её. Она светится. Она - словно солнце. Она всегда была моим солнцем.
- Подойди к ней.
Это выше моих сил. Рыдание переходит в почти крик отчаяния. Нет, не заставляй. Лучше я умру. Я иду к ней. Она рядом. Как она пахнет! Мир рядом с ней свеж и ярок. Он прекрасен. Она прекрасна. Она - мой мир.
- Возьми её за руку. 
У меня нет сил. У меня нет слов. Тело не слушается. Рука сама тянется к ней. Сердце рухнуло в пропасть. Я чувствую её тепло на своей ладони. Она смотрит на меня. Она улыбается. Она рядом. Сердце сейчас выпрыгнет из груди. Улыбаюсь в ответ. "Катя." Кто это произнёс? Кажется я. "Роберт", - говорит она. Её голос ласкает мой слух. Как мог я потерять её?
- Я был так счастлив, - шёпот обречённости.
- Так было. А что произошло дальше? Вспоминай, что было после?

Нет, не уходи! Катин образ начал рассеиваться. Цвета начали меркнуть. Смазывающаяся картинка поехала куда-то в сторону, освобождая место для другой.
Да, я помню тот день. Мы сидим на скамейке у ресторана, в котором оба работаем. Она рассказывает о своей странице в инстаграмме. Я показываю свою. Отзывы на книги. Я тренировал свой слог, свой стиль, чтоб написать книгу. Мечты казались возможным исходом моей жизни. Катя касается моей руки. Весь мир в один миг переворачивается вверх тормашками. Безмерная радость. Она рядом. Ещё такая незнакомая, но уже такая родная. Осознание счастья.

И это воспоминание начинает блекнуть. Солнце, которое светит над нами, утягивает в воронку времени, унося и нас туда. Картинка снова обретает очертания. Воспоминания уже приходят сами. Мозг выуживает их из прошлго. Яркий день сменился тёмной ночью. Вместо солнца над нашими головами луна. Полнолуние. Скамейка. Фонарь.  Мы с Катей вдвоем. Её голова у меня на плече. Телу холодно. Душа пылает любовью. Но тогда я ещё не сказал ей об этом. Любил ли я её уже тогда? Всегда. Слова важны, но не значат так много. Взгляд. Мы смотрим друг на друга и молчание громче всяких слов говорит нам о наших чувствах. Я крепче сжимаю Катину руку, которую она прячет в моем кармане. Осень. Мы одеты не по погоде. Но греемся вином. Наше первое свидание.

Следующие эпизоды сменяют друг друга. Мы вдвоём у неё дома смотрим фильм. Ей тяжело дышать. Катя бледнеет. Мне страшно и я молюсь, прося отдать ей часть моего здоровья. Для неё мне ничего не жаль. Без неё я не хочу быть.

Мы стоим рядом обнявшись. Просто стоим посреди комнаты. "Кажется, я люблю тебя." Ничего важнее в жизни я ещё не говорил. "Кажется, я тоже." Ничего значимее я до сей поры не слышал. Буря счастья. Крылья вырастают за спиной. Да! Даа! Кричит моё нутро, поёт моя душа.

"Меркурий". Я пишу для неё. Она моя муза. Пишу благодаря ей. Моя "Каталина".
Я жду её, жду, когда она вернётся из другого города. Я ищу нам квартиру, где мы будем жить вместе. Встречаю её на вокзале. "Я не готова. Давай не будем спешить." Я грущу. Но не настаиваю. Главное - она рядом. Мы спорим. Я ревную. Она провоцирует меня. Мы миримся. Я целую её. Она обнимает меня. Мы вдвоём. Я счастлив. Она кладёт голову мне на грудь. Мы обнимаемся. Я кидаю бокал с вином в стену, кругом осколки. Она спит. Мы гуляем. Я не прав. Она чудо. Мы в самолёте. Я полон блаженства. Она  ждёт меня, пока я лазаю по горам. Мы вместе. Я, она. Мы.
События тех лет мелькают перед глазами яркими сполохами. Одно за одним проносятся ураганом, волнуя море моих чувств. Слёзы по утеренному. Плач по прошедшему. Рыдаю от собственного бессилия.

- Ты был счастлив.
Киваю. Был.
- Помнишь тот день?
Я помню. Нельзя забыть. Помню, чёрт побери! Вот он поворот не туда. Глупец. Палач своего счастья.
- Расскажи мне о нём.
Какая изощрённая пытка. Тот день был последним, когда я её видел. Какое время года? Осень? Зима? Кажется зима, её самое начало. Снег ещё только начинал укрывать землю, ветер уже доносил запах зимней стужи. Мы с Катей дома. Мы говорим. Разговор переходит в спор. Я чувствую, как в груди растёт раздражение. Не могу загасить в себе зарождающуюся злобу. Никогда не позволял ей прорастать. Теперь добровольно опускаю руки. Не хочу с ней бороться. Катя кричит на меня. Обзывает. Так было и раньше, она всегда так делает. Всегда терпел, не обращал внимания. Хватит! Сколько это может продолжаться? Ни капли уважения. Я отказываюсь от неё. Я ухожу. Злость. Она смотрит на меня. В глазах разочарование. Возмущение гордыни переполняет меня. Сейчас она окликнет меня, попросит остаться, извинится. Нет. Молчит. Я ухожу. Скажи хоть что-то! Прошу тебя. Нет. Кажется это конец. Пусть так. Так ей и надо! Сама виновата. Я делаю правильный выбор. Добилась чего хотела. Пока! Прощай.

Я сижу один. Её рядом нет. Я опустошён. Уже несколько дней её нет рядом. Я сажусь писать, пробуя тем заполнить глухую пустоту внутри себя. Но музы нет. Её нет. Телефон молчит. Я пью вино. Она не приходит. Я не могу писать, нет ни единого слова в голове. Кто-то трясет меня за плечо. Резко оборачиваюсь. Она? Нет. Кто это? Друг. Как он тут оказался? Он что-то говорит мне, размахивает руками. Не трогай бутылку. Илья, уйди. Я один. Я растворяюсь в окружающем мире. Надо работать. Где она? Я пью. Полная луна размыта в небе моими слезами. Я терзаюсь воспоминаниями. Каждое из них словно нож, которым я пронзаю себя. Сердце покрыто шрамами. Умереть. Не жалко. Лезу в карман куртки за сигаретой. Там больше нет тепла ЕЁ руки. Нет её. Меня нет. Я пью. Пью, пью, пью.

Я сижу на кухне, где жена готовит борщ. Ничего больше. Кухня и борщ - то, чем стала мечта.
Я жалкий человек. Старик, сгорбленный, седой, с потухшими глазами, в которых невозможно разглядеть ничего, кроме безразличия. Я весь - оплавившаяся свеча, разплывшееся восковое пятно. Клякса. Я оставлен всеми. Я ото всех ушёл. Я сделал свой выбор, который привёл меня туда, где я есть. Всё могло быть по другому. Закрываю глаза и последний раз представляю, что я лежу на пляже где-то в Калифорнии. Рядом она. Солнце слепит, а волны шуршат на песке. Гордыня убила счастье. Судьба сыграла со мной, и я проиграл.

                Часть 2. “Смерть”

Илья стоял у могилы. На кладбище было тихо. Можно подумать, что здесь бывает иначе. Звук не проникает сюда. Царство глубокой тишины и покоя. Покой грусти и потери. Мы ходим на кладбище почтить память наших умерших родных и друзей, надеясь, что они услышат наши мысли, слова, не произнесённые вслух. Но слышит ли их кто-то на самом деле? Здесь есть вообще хоть кто-нибудь?! Кажется никого. Тут пропасть. Мертвая бездна. Нет эмоций. Даже чувство утраты растворяется в этом кислотном воздухе небытия. Аморфное пространство. Время замерло.

Илья приехал прощаться. Они с женой переезжают в другой город, не будет больше возможности навестить. Он испытывает облегчение от этого и в то же время стыд, вызванный чувством обязательства.

Чтож, дорогой мой друг. Теперь уж мы точно с тобой попрощаемся. Мы с Настей уезжаем. Мне предложили работу в Москве. Помнишь, я как-то раз говорил, что не против стать президентом? Глядишь, смогу стать руководителем нашей огромной страны. Сомнительное, чересчур смелое желание, но кто знает, может что из этого и выйдет. Тем более, что народ устал от власти, которая уже начинает подгнивать. У молодых людей, с новыми взглядами, появляется шанс выиграть выборы. "Мы устали молчать!" - нынче популярный лозунг. Жаль, конечно, что ты этого уже не увидишь. Хотя, кто знает, может ты и смотришь на нас оттуда, сверху. Ты всегда говорил и верил, что смерть - лишь рубеж и после неё человека ждёт новая жизнь. Что ж, надеюсь, ты оказался прав и теперь где-то там ты снова улыбаешься.

Дружище. Мне тебя  не хватает. Так редко с тобой виделись. Классика - сожалеть о том, чего не вернешь. И ведь сколько разных мотивирующих постов в интернете гуляет на эту тему. Хоть раз бы к ним прислушаться, а не пролистать, до очередного смешного видео.
Я помню, как ты рассказывал о своей мечте жить на берегу океана в Калифорнии. Как будешь вы с Катей будете счастливы там. Что ты станешь успешным писателем, будешь купаться в своём творчестве, радуя многих поклонников. Ты хотел владеть словом в совершенсте. Как вышло, что всё получилось не так? Почему ты испугался мечты? Ты мне скидывал по почте свои рассказы, заметки для романа. “Меркурий”. Ты его писал, вдохновенно делился своими планами, говорил о героях, как о своих хороших знакомых, что они точно живые и порой сами подсказывают тебе, как в дальнейшем будут разворачитваться события. Я считал, что у тебя хорошо выходит, что у тебя есть талант. Но ты остановился на пол пути. Зачем ты выбрал работу, карьеру? Бросил литературу. Всё могло быть иначе.

Катя очень долго переживала твою смерть. Ты подонок, что так поступил с ней, оставил её. Не просто ушёл, а взял и умер. Я даже не знаю где она теперь. Сюда она точно не приходит. А ведь у вас была такая яркая, светлая любовь. Я в неё действительно верил, верил в вас. Вы так друг на друга смотрели! С абсолютным, искренним чувством. Не верится что тебя больше нет.
Как-то раз ты сказал, что тебе приснился сон, в котором ты - седой старик, несчастный. Сидишь на кухне, всё вокруг серое, мрачное и воняет борщом. Ты сказал, что это был кошмар, что не допустишь такой жизни себе. Да. До старости ты не дожил. С этим справился. Сделал свой выбор. Обманул судьбу. Извини, конечно, но поздравлять не буду.

Знаешь, у нас с Настей родился уже второй ребёнок. На этот раз девочка. Я так рад этому. Ты мог бы стать её крестником. Не судьба.
Да, все могло быть иначе.

Ладно, дружище. Мне пора. Прощай, что-ли. Глупо выходит. Говорю тут сам с собой. Хоть знак какой подал бы. Эгоист. Покойся с миром.
***
- Настя, я ездил сегодня на кладбище к Робу. Попрощался с ним. Когда я уходил, показалось даже, что кто-то похлопал меня по плечу. Как думаешь, может это он?
- Не говори глупости. Он покончил с собой. Он сам сделал свой выбор. Его больше нет. Любишь ты выдумывать ерунду. Романтик, блин. Нам пора выходить. Ты же не хочешь опадать на самолёт. Такси заказал?
- Да, машина будет через пять минут.

                Часть 3. “Жизнь”

Я лежу на шезлонге на пляже восточного побережья Штатов. На своём личном шезлонге, на своём личном пляже рядом с домом, где я живу уже несколько лет, наслаждаясь дивидендами собстенного успеха. Безмятежный шорох волн, накатывающих на песок, ласкают слух. Нежные тёплые лучи вечернего солнца приятно согревают меня. Океан горит в пожаре заката.
Рядом, на песке стоит бокал с освежающим лимонадом. Его принёс мой заботливый внук, который приехал к деду на каникулы вместе со своим отцом и его женой. Собственно его отец - это мой сын.

Он не частый гость в моём с Каталиной доме. Вечно занятый своим бизнесом в России и прочими житейскими проблемами. Как я его понимаю и как далеко от меня ушла эта жизнь, насыщенная суетой и постоянной необходимостью решать проблемы, одну за одной. И откуда они только сыпятся, проблемы эти, заботы? Как из мешка, честное слово. Но я отгоняю эти мысли. Теперь я сам решаю, куда и когда мне идти, сам определяю, когда проблема может возникнуть, чтобы разобраться с ней, просто ради того, чтобы поразвлечься, тряхнуть стариной, как любят говорить местные аборигены. А может и не только они.

Я слышу, что ко мне кто-то идёт. Судя по уверенным и тяжёлым шагам, это идёт мой сын. Паша. Павел Робертович, как обращаются к нему его коллеги. Большой человек теперь стал. Важная шишка в Москве.

- Потрясающий вид открывается отсюда, отец. Ты выбрал отличное место для покупки дома, одобряю твой вкус.
- Спасибо, сынок, а то я всё мучался, понравится тебе или нет.
- Всё так же не можешь обойтись без сарказма? - снисходительно спросил Паша, давно смирившись с моей привычкой повсеместно язвить и уже давно не обижающийся на подобные слова. - Сколько? Лет пять уже не виделись?
- Около того. Я уже начал радоваться, что вы наконец-то забыли обо мне и оставите в покое. А тут на тебе, приехали, да ещё все вместе. Моя внучка подобна торнадо. Маленькое трёхлетнее торнадо. Жили не тужили, так ведь нагрянули.
- И я по тебе скучал, папа. Разрешишь, я устроюсь рядом? Соседний шезлонг не занят? - спросил он, указав на лежак по правую руку от меня.
- Он навечно забронирован, извини. И я сейчас серьёзно, - строго добавил я, приподнявшись и сняв Рэйбоны, чтобы взглянуть на сына. - На нём всегда лежит твоя мать. Если хочешь и дальше мешать мне, можешь сходить в гараж, там, кажется, были еще лежаки.
- Понял, сейчас вернусь.

Да, мы с Катей любили проводить вечера, лежа рядом друг с другом на пляже и пить вино, коктейли, которые я сам и готовил. Благо бар никогда не пустовал. Он ломился от подарков поклонников и журналистов, моих коллег по литературе, которые знали, что мне подарить на очередной день рождения. Так мы с Катей наслаждались жизнью. А я наслаждался ею. До сих пор не могу налюбоваться на неё. Она невероятно красива. Иногда я думаю, что моя любимая - ведьмочка, которая знает особое заклятие нестарения. Иначе как еще объяснить то, что она почти не изменилась за всё это время. Всё такая же молодая, цветущая. Есть вероятность, что тому способствуют дорогие косметологи, но я всё же больше склоняюсь к первому варианту.

Снова шаги. Сын возвращался с лежаком. Он поставил его слева от меня и улёгся. С собой он прихватил запотевший бокал со льдом и бутылку виски.
- Разоряешь мой бар?
- Отец, там столько всякого добра, что отсутствие даже нескольких бутылок ты врядли заметишь.
- Ты недооцениваешь меня. Я помню каждую. Завтра проверю и выставлю тебе счёт.
- Угу. Слушай, пап, сколько стоит всё это? Дом шикарный, свой собственный кусочек океана, чудесный вид. Баснословные деньги ведь.
- Деньги - чушь. Это стоило ровно столько, сколько нам было надо для счастья. И ни долларом больше.
- Никогда не думал, что на книгах можно столько заработать.
- Если заниматься тем, что любишь, тем, во что ты всего себя вкладываешь, то это неизменно принесёт тебе успех. Так или иначе. Всю жизнь я посвятил книгам. Читал, писал рецензии, писал рассказы и потом романы. Вот однажды выстрелило.
- А как выстрелило? Ты ведь никогда толком не рассказывал мне про то время, - с легким укором произнёс сын.
- Ну не доводилось, видимо. Уже и не вспомнить. Память не та, старею.
- Отец, не прибедняйся. Многие тебе могут позавидовать. Ты в отличной форме, тебе больше пятидесяти не дашь. В глазах огонь. Я в России вижу иногда ребят совсем еще молодых, которые чуть ли не хуже тебя выглядят.
- Ладно, прогиб зачтён.
- Я серьёзно, - как-то обиженно тихо произнёс Паша.
- Да, спасибо, сынок, - смягчился я. - Ну что ж. В двадцать втором году это было. Конечно, такое не забудешь, что уж тут говорить. Это как с первым поцелуем, с первым голом футболиста - они имеют особенный вкус, особенный запах. Всё первое неизбежно откладывается в памяти. Я тогда издал здесь, в Америке, свой "Меркурий", который  потом попал в шорт-листы престижных литературных премий, в том числе и Букеровской. Вот тогда то и выстрелило. Я, никому неизвестный писатель, вдруг, получаю Букера! Это было шокирующе.

Я замолчал, отдавшись тёплому дуновению воспоминаний.
- Пап, я всё еще здесь.
- Да, я хорошо помню тот хмурый зимний день. Мы с Катей и нашим другом Виталиком, ты его помнишь, он сегодня приедет, кстати, на ужин, уже полгода жили в Нью-Йорке, снимали квартиру на троих. С работой было не легко, но вместе мы все трудности преодолевали, всегда друг друга поддерживали. Вообще веселое время было. Мы никогда не сидели на месте, с лёгкостью срывались в новые города и страны. Всё началось с переезда в Москву из Петербурга. Каждый из нас рванул за мечтой тогда, каждый из нас в результате достиг успеха. Из Москвы на юг страны, потом Нью-Йорк, Флорида, Техас. Пол мира объездили. Мы даже в Австралии некоторое время жили, уже после успеха "Меркурия". Так вот. В тот день я был один дома, ребята уехали по своим делам, а я только вернулся из издательства, где мы обсуждали возможность нового, расширенного тиража моего романа. Первые десять тысяч книг быстро продались и я рассчитывал на более весомый тираж. Тяжёлые переговоры тогда были, издательство не спешило идти мне на встречу. И вот тем вечером мне позвонил знакомый, который  выступал в роли моего агента. Он сказал, что ему поступило сообщение на почту из Лондона, в котором говорилось, что Егоров Роберт приглашается на Букеровскую церемонию в качестве одного из претендентов на главную премию. Я так и сел, молчал в трубку, пока Илюха взахлёб перессказывал мне текст того сообщения. А у меня перед глазами всё поплыло. Растерялся. В общем итог нам известен. Я получил премию. И сразу издательство предложило тираж в миллион экземпляров. Книги начали покупать, стояли за ними в очередях. Я давал интервью, автографы, фотографировался с поклонниками моего творчества. Да. Чудесное время. Время славы.
- Пап, но почему Америка? Почему ты не пробовал печататься в России? Сейчас был бы ближе к нам.
- Паша. Литература в России не в цене. Не популярна. Ты сам то много читаешь?
- Ну времени то не много. Руки дойдут когда, открою книгу.
-Ну вот. И так многие. Книги не нужны нашему государству, не нужны большинству наших граждан. Я даже не рассчитывал хоть на какой-то успех в России, даже в Москве. Я изначально намеревался покорять Америку. Страна возможностей, как ни крути. Здесь свобода слова, свобода взглядов, чего, к сожалению, нельзя сказать о России. В то время правительство наше стало утверждать очень жёсткую цензуру, любое творчество загоняя в рамки своих нужд. Тяжело и крайне неприятно. Так что выбор мой был очевиден. И я не прогадал.
- Значит ты теперь американец? Забыл свою Родину?
- Сын, что за ограниченность? Я всё так же люблю место где я родился.  Я вообще считаю, что есть два абсолютно разных понятия: государство, со своими политиками и законами, и страна, в которой живут люди. Раньше была группа, "Люмен", ты, думаю не знаешь, так вот у них есть точные слова в одной из песен: "Я так люблю свою страну и ненавижу государство." Старая песня. Я позволил себе взять на вооружение эту цитату, надеюсь, ребята не обижаются на меня. Так вот страна наша тогда начала тонуть в болоте, имя которому "Государство". И я себя из этого болота вытащил, как барон Мюнгхаузен.
- Ты сильно не обольщайся, но я как-то раз смотрел интервью твоё и в нём ты сказал, помимо прочего, что "Меркурий" не был бы написан без мамы. Как это?
- Какой откровенный разговор у нас сегодня получается.
- Иногда ведь можно поделиться воспоминаниями со своим сыном?
- Хорошо. Но и ты не обольщайся, это в первый и последний раз.
- За это стоит выпить.
- Хоть одна толковая мысль в твоей голове, - сказал я и протянул в сторону Паши свой бокал, чтобы звоном хрусталя зафиксировать сегодняшний вечер.
- Ну что ж. Мы с Катей, твоей мамой, работали в одном ресторане. Я менеджером, она официантом. И как-то раз она подбежала ко мне с каким-то вопросом, прервав разговор с моей коллегой. Мы болтали совершенно не на рабочую тему, связанную с космосом, Марсом в частности. И вот Катя сказала что-то, а я её в ответ спросил, что она знает о Марсе? Она гримасу скорчила, посмотрела как на идиота: "О чем?", спросила она. Я ей пообещал, что расскажу как-нибудь. И вот уже поздно, после работы, когда я пришёл домой, вижу в телефоне сообщение от неё: "Так что там с Меркурием?". Я не понял сначала, что за Меркурий, а потом дошло. Она перепутала. Ну и пришлось мне выполнить обещание и придумать на скорую руку забавный рассказик о планете, которая живая и умеет думать. А дальше поехало дело и фантазия моя на ещё несколько заметок разыгралась. И каждая такая маленькая история была связана и посвящена Кате. Она стала главным героем. Вот и выходит, что если бы не она, не было бы моего романа, Меркурий бы так и не ожил и прочее. Она - истинный создатель книги, я - всего лишь проводник, - сказал я и улыбка, вызванная воспоминаниями тех дней, украсила моё лицо.
- Как интересно. Из такого незначительного, казалось, события, столько выросло.
- Да. Так часто и бывает. Катя вдохновляла меня и на последующие книги. Просто своим присутствием. Я счастлив рядом с ней, а счастье заставляет творить. Я безмерно рад, что мы тогда познакомились. 
- И вы тогда начали встречаться?
- Примерно в то время. Мы ещё до того вопроса о Марсе друг на друга поглядывали, как позже выяснилось. И атомы судьбы свели нас в итоге.
- Атомы судьбы?
- Да. Именно они. Объяснять не буду. Всё равно не поймешь своим бизнесменским умом.
- Ну точно, куда уж мне.
- Ладно, не обижайся. Я ж любя, сын.
- Красивая история у вас получается. Неужели всё так гладко и в дальнейшем шло?
- Ну что ты, нет конечно. Куда ж без ссор и споров. Иногда даже очень серьёзных. До драк конечно не доходило, но голос повышать приходилось. В основном мне. Она же улыбалась так ехидно, сверкала огоньками своих зелёных глаз, ещё больше завести этим хотела. В общем притирались мы, ругались, но вопреки всему были рядом. Катя тогда была - вечный вызов, постоянное отрицание всего, спорила ради спора, лишь бы позлить. Не во всём, конечно, но частенько. Как ребёнок была, честное слово.
- Это нелёгкое испытание в отношениях. Многие на этом заканчивают общение, ругаются, оскорбялют, расстаются.
- Да, такое случается. Но в этом жизненная мудрость, уметь понять друг друга. На эмоциях многое можно сказать, но никогда оскорбить, если тебе человек действительно дорог, если ты и душой и сердцем полюбил.
- Мы с моей Олей тоже частенько ругаемся. Вот какой ты совет можешь дать мне, по отцовски, как вести себя в ссорах, когда хочется всё бросить и уйти?
- В этих вопросах я плохой советчик. Могу привести пример один, если хочешь, а ты уже сам выводы сделаешь.
- Слушаю, - сказал Паша и допил виски.
- Ты хоть закусывай.
- После первой не принято.
- Убедил. В общем. Случилась в начале наших отношений между нами ссора сильная. Катя мне тогда слова обидные сказала, крайне неприятные, до слёз они пробрали, будто когтями медведь сердце наживую выдрал. Я боролся с закипающей злостью, давил в себе раздражение. Но так и не справился. Сорвался, кинул громкие слова о том, что расстаёмся, что не могу терпеть больше я её выкрутасы. Дурак. Я говорил это и с каждым произнесённым словом всё больше и больше жалел. Но разве остановишь себя, когда река слов уже несётся весенним паводком, сметая на своём пути всё. Смело и Катю. Она, конечно ушла.
- И что дальше?
- На следующий день я позвонил ей. Поговорили. Было тяжело. Но мы смогли начать снова. Смогли дать шанс нашей любви. Или она нам. Я мог бы не звонить, но переступил через гордость. Очень глупо из-за одного, пусть и сильно неприятного события, рушить то хорошее, что было создано прежде. Да и со временем люди забывают всё плохое, оставляя в памяти только добрые, светлые воспоминания. Так и получилось. Время прошло и мы уже не возвращались к тем дням. Кто старое помянет, тому глаз вон. Это событие стало нашим личным Рубиконом. Получилось как в сказках: нам пришлось преодолеть несколько препятствий, пройти испытание и в награду нам досталось Счастье. С большой буквы. Она осталась моим вдохновением, музой. А я делал ради неё всё возможное, смог воплотить свои творческие порывы. Терпеть и верить надо, Пашка, терпеть и верить. Всё воздастся. Главное не гаснуть.
- Это сложно.
- Очень. Но возможно. Так, пора нам заканчивать уже задушевные беседы, слышишь, Виталик подъехал. Сейчас с порога шутками закидает, будь осторожен. Он с тобой церемониться не будет, в отличие от меня.
- То есть твои "язвы" - это еще церемонишься?
- Ну конечно, сын, конечно, - подмигнул я.
И мы пошли в дом, где Катя, Каталина, моя Катюня, уже организовывала вечер.
***
Я вижу себя. Вижу все свои прожитые жизни. И я выбираю одну. Такую не простую в начале, но единственно верную на пути к мечте.