Высокие скалы бездомных

Когда поэту нечего сказать, он пишет: «Я иду...»
Николай Гумилев

Иду по Бутырскому валу. Там еще такой узенький тротуар между троллейбусами и электричками. Настолько узенький, что мои роскошные бедра едва умещаются.  То есть, разумеется, умещаются, но красиво вилять ими уже невозможно. И некрасиво тоже. 

И вот посреди этого тротуарчика стоит толпа бездомных. Подозреваю, что бездомных, потому что они грязно и стильно одеты, пахнут дешевым одеколоном (преимущественно изнутри, как огнедышащие драконы) и получают еду из  микроавтобуса с иконами за стеклом.
Я пытаюсь протиснуться между джентльменами, расталкиваю их бедрами и одновременно фотографирую, репортирую, но, увы, не телепортирую. Еду раздавала женщина в платке, которая подбежала ко мне с требованием не снимать, потому что у них могут быть неприятности.
- Почему у Вас должны быть неприятности, если вы раздаете бездомным еду? Если только еда не отравлена...
Я  вдруг начала опасаться за бездомных - кто ж их считает? Может, это вообще чистка рядов, неестественный отбор - теорию заговора никто не отменял.
И тут ко мне подошел один из них, с кнопочным «Нокиа»,  и сделал вид, что тоже меня снимает. На примитивный «Нокиа», в котором даже камеры нет. И попросил представиться. Я представилась. И он сказал: "Некрасиво снимать нас без разрешения!" И еще что-то сказал назидательное. Я пыталась объяснить ему законы свободной прессы и правила съемки в общественных местах. Но он был категоричен.
А потом увязался за мной с самыми серьезными намерениями. В принципе, одет он был как Джордж Клуни, только в пальто не первой линии и не первой свежести. У него была стильная короткая стрижка и благородное лицо с высокими скулами, словно скалами, устойчивыми  к ударам судьбы (синяк, по крайней мере, был внушительным, но и это  их не разрушило).

Шутил он превосходно. Цитировал Радищева, Канта и Троцкого. Периодически съезжал на английский. На вопрос, откуда у него такое произношение, ответил - из «Шереметьева», где часто ночует. Добраться до аэропорта – целое состояние, но он как-то проскальзывает в аэроэкспресс незамеченным, словно Гриффин из романа Герберта Уэллса.  Отметил мои превосходные бедра и даже приготовился записать мой номер, включив ту самую примитивную «Нокию», на которую меня типа писал.
Внезапно на экран упала сосулька (над нами навис мост федеральной телекомпании, что предвещало конец моего маршрута) – «Нокиа» разбилась. Мужчина был  потрясен "знаком свыше". Поэтому, проводив меня до Нижней Масловки, он без всяких: «увидимся» или «созвонимся», - попрощался, протянув руку и, слава богу, не поцеловав мою. Терпеть не могу, когда мужчины целуют мне руку.Кстати, к этому времени я уже перестала беспокоиться  за бездомных: судя по тому, что мой попутчик продержался в пути сорок  минут, они точно не были отравлены.