3 - Дважды убитый

Солнце палило так, будто этим летом объявило войну всему человечеству. Митиар Орсай стоял на площади Вайлии и думал: только бы не грохнуться в обморок от жары! А то хорош же окажется новоиспечённый защитник в день собственного посвящения в Вайльскую коллегию.
Герцог Кирн навёл панику на всю округу после того, как был ранен на охоте. По всем вассальным землям Граттон-Вайльского герцогства ползли слухи про ужасы Граттонского леса. То там, то здесь запуганные бабы добросовестно окутывали окрестности слухами об упырях, русалках, лесных духах. И – что самое гадкое – эти слухи активно поддерживала власть начиная от самого герцога и заканчивая даже самыми мелкими барончиками.
Правда, юноше не особо хотелось в коллегию магов. Но больше никуда не брали – Митиар, по мнению преподавательского состава, был «испорчен» войной, на которую попал в неполные семнадцать. Парень ещё три года назад собирался во второй раз отправиться наёмником на войну следом за старшим братом. Но мать вместе с младшей сестрой подняли вой. Пришлось поддаться на провокацию и потратить эти три года на учёбу и зубрёжку в колледже Лорка. Теперь несостоявшийся воин и бывший студиозус в свои двадцать два года должен был запереться в этом маговом гнезде. И брюзжащее колдующее старичьё будет учить его жизни.
Рядом с ним ещё дюжина таких же несчастных покорно вялилась на солнце и считала камни мощёной площади, пока скрипучий голос престарелого магикуса Трейна толкал торжественную речь:
– …Теперь вы – не студиозусы. Вы – младшие товарищи ваших менторов. Вы – наши уши и глаза, руки и ноги, щиты и мечи. Вайльская коллегия найдёт способ дать отпор злобным тварям Граттонского леса. Для этого нам нужны преданные молодые люди с ясным разумом и твёрдой рукой!
Митиар посмотрел на дрожащую руку седого магикуса. По обе стороны от главы коллегии стояли такие же вековые – то есть, умудрённые опытом, разумеется – старики. Созванная полгода назад Вайльская коллегия магов напоминала дом престарелых. Герцог указом выделил им замок на окраине Вайлии – столицы герцогства. И сюда слетелись алхимики, маги и учёные не только со всего герцогства, но и из всех вассальных земель. А поскольку профессия эта, мягко говоря, не такая прибыльная, как ремесло или война, возраст этих чаровников приближался к веку.
Когда магикус Трейн отскрипел свою речь и торжественное посвящение закончилось, юные послушники отправились в замок входить в курс дела вместе со своими менторами. Имя Митиара никто не назвал – и он так и остался торчать неприкаянным столбом на жаре. Трейн подошёл к нему:
– Ваше имя, юноша?
– Митиар Орсай.
– Посвящённый Митиар Орсай, идёмте за мной!
– А где мой ментор, магистр Трейн?
– Ваш ментор – Элейн.
– Элейн, – повторил Митиар, чтобы запомнить.
– Я проведу. За мной, посвящённый.
Наверное, этот его ментор Элейн такой древний, что даже не соизволил дотрясти своими костями до площади. Мит вздохнул и побрёл за главой коллегии, стараясь не оттоптать полы его мантии.


Лестница, коридор, переход, потом – снова лестница. С кряхтением, но проворно магистр Трейн прокладывал путь, который Мит и не пытался запомнить.
Наконец остановились у одной из дверей. Магикус повернулся к юноше:
– Надеюсь, вас не надо учить манерам и вежливости? Здесь не ярмарочная лавка и не солдатская казарма. Ментор Элейн – из высокого и благородного рода.
Митиар невнятно кивнул. Не хрустальный же этот ментор, не рассыплется! Трухлявый, разве что. Магистр открыл дверь и вошёл. За ним – Мит.
Помещение оказалось кабинетом. За столом спиной к двери склонился над развёрнутым свитком этот самый ментор. Ну, хоть ходить-то он, значит, может.
– Ментор Элейн! Мы уважаем ваше положение, но и вы уважайте место, где вы находитесь. Назвались ментором – будьте добры, сами забирайте своего ученика с посвящения. Я уже стар, чтобы таскаться по длинным лестницам…
Ментор оторвался от записей и развернулся. Мит обалдело уставился на своего нового наставника. Удивительно – что забыла в этом царстве престарелых женщина?!
– Я ценю высокую честь, которую оказала мне коллегия, магистр Трейн, – женщина склонила голову. Она посмотрела на Митиара, и её губы дёрнулись в улыбке. – А что же меня не предупредили, что мой ученик – немой?
Мит спохватился:
– Добрый день, госпожа.
– Ментор.
– Да, госпожа ментор.
– Без «госпожи». Просто ментор.
– Да… ментор.
Женщина с минуту разглядывала Митиара, потом резко отвернулась.
– Не могли прислать нормальных воинов! Прислали каких-то мелких щенков.
– Я… – Мит несмело начал возражать. Неприятно было думать, что теперь им будет помыкать женщина. Магистр повысил тон:
– Ментор Элейн, воины – для войны. Мы не рассчитывали, что вообще кто-нибудь приедет.
– И что нам с ними делать?
Седой магикус совсем не старческим движением отодвинул Митиара и сделал шаг на женщину:
– Биться где стоишь, Элейн! Вы хотите легионы? Их не будет. Это не та сила, против которой выставляют легионы. Поэтому – биться где стоишь, Элейн.
Женщина опустила взгляд. Мит чувствовал себя лишним. Он украдкой разглядывал своего ментора. Высокая и гордая. Чёрные волосы собраны в небрежный пучок сзади. На вид ей лет тридцать или вроде того. Магистр упоминал, она из какого-то дворянского рода. Болезненно-бледная, холодная, отрешённая красота была достойна мраморного изваяния, а не живой благородной леди.
Магикус Трейн направился к двери. В проёме он повернулся:
– Удачи, Орсай! И ещё, ментор Элейн. Я сказал «биться», а не «мстить».
Они остались вдвоём. Леди долго разглядывала его, потом медленно обошла вокруг. Пока она его изучала, Митиар решил притвориться памятником. Он молчал – похоже, его ментора легко было вывести из себя. Нечего рисковать.
– Так ты у нас Митиар Орсай?
– Да, ментор Элейн. Можно просто Мит, - улыбнулся он. Не сработало.
– «Мит»! Звучит как щенячья кличка, – фыркнула женщина. Мит сжал зубы, чтобы не выдать злобу. – Хочешь знать, почему выбрала тебя? – Честно говоря, не хотелось. Но Мит промолчал. – Читала твой куррикулюм вите. Особенно понравился абзац, как ты был на войне. Натурально пишешь. С фантазией.
Не верит, значит. Очень надо! Митиар посмотрел ей в лицо сверху вниз. Он уже трижды пожалел, что его ментор – не один из трухлявых алхимиков. Всего лишь женщина – а сразу заявила себя как противник. Что ж, она не дождётся щенячьей покорности!
– Жду моего первого задания, ментор, – холодно произнёс Мит и отвернулся от неё, уставившись в никуда перед собой. Надоело тратить время на этот молчаливый поединок.
– Отлично! Садись, – она кивнула на кресло. – Ты знаешь, зачем вы все здесь нужны?
Мит не знал, что ответить. Впрочем, он уже понял, что любой ответ будет неправильным – так уж устроена эта странная женщина-ментор. Поэтому он процитировал фразу из торжественной речи магикуса Трейна:
– Быть твоим щитом и мечом, ментор.
Элейн села напротив и скривила губы в улыбке:
– Неплохо же вас там обработал Трейн. Забудь. Тринадцать щитов и мечей против полчищ чудовищ – даже щенкам понятно, что это глупо. Нам нужна армия. И объявление войны Граттонскому лесу. Правда, напуганный Кирн, – по её лицу скользнуло презрение. – … Не может объявить войну лесу и его тварям. Его бы просто засмеяли. Он же рыцарь!
Митиар заметил, что женщина говорит о герцоге, как о лично знакомом ей человеке. Ничего себе! Кто же она и кем приходится герцогу? Щита и меча, значит, мало. Чего же она хочет от ученика? Мит равнодушно смотрел на неё и ждал продолжения.
– Простые телохранители на службе у этих разваливающихся магов – это, конечно, сила против того, что засело в этом проклятом лесу! – Элейн усмехнулась. Мит не спешил забавляться и настороженно смотрел на неё. – Ну, чего ты всё время молчишь, послушник?
– Жду приказа. Если это война, то мне нужен твой приказ, ментор.
– Это другая война. Мне нужна помощь, а не бездумная служба, – голос женщины дрогнул, напускная сталь её тона дала трещину. И через эту прореху Митиар увидел её главный страх – страх быть слабой. Чего она хочет от своего ученика? Митиар вспомнил, как шестнадцатилетним мальчишкой присягал на верность главнокомандующему. Он поднялся, обогнул разделявший их стол, встал на одно колено:
– Щит и меч, жизнь и смерть, разум и сердце, совесть и честь отдаю я в распоряжение своего повелите… ментора, – вовремя исправился он, цитируя военную клятву. Митиар склонил голову перед Элейн и ждал. Это должно было произвести впечатление на высокородную женщину.
– Повелитель принимает твою службу, награждает за верность и карает за отступничество, – отозвалась Элейн. Фокус не удался – женщина отлично знала текст военной присяги и отзыва. Мит поднял взгляд. Она торжествовала. – Всё равно впечатляет, Орсай. Вставай, хватит этого цирка. Я на самом деле понятия не имею, какая дрянь засела в этом лесу. Но я хочу, чтобы там не было ничего, кроме того, что и должно быть в нормальном обычном лесу. Грибочки, цветочки, зайки, деревья.
Митиар встал и отвернулся, чтобы не выказать злость и обиду.
– Зайки так зайки, – пробурчал он. – Как скажешь, ментор. Могу идти?
– Отдыхай, студиозус. И не рыдай в подушку – успеешь ещё побыть и щитом, и мечом, – она издевательски усмехнулась. Мит ушёл, не глянув на ментора. Уже в двери его нагнала пущенная вдогонку фраза, – Завтра жду здесь с утра, после завтрака.
Ага, побежал прямо! Деться бы куда-нибудь до завтра. Туда, где повелители не хлопают прекрасными ресницами и не смеются над присягающими им солдатами.


Больше смотреть и слушать, и меньше болтать – это правило Митиар быстро усвоил ещё на войне. Иначе там просто долго не проживёшь. Оно отлично работало и в колледже. Пока его сверстники чесали языками и упражнялись в риторике, Мит слушал и смотрел. И анализировал.
– Чего ты всё время молчишь? Ты вообще меня слышишь?
– Да, ментор, – такое чувство, что ученик был нужен ей, чтобы было с кем поговорить.
Они сидели в кабинете. Было душно и хотелось на улицу. Стол был завален старыми книгами. На раскрытых разворотах чернели клыкастые оборотни – специализация Элейн. Она без разбору вываливала на Митиара всю информацию, какую только нашла в манускриптах.
– Читай вот, видишь? «Порождения тёмного, низменного мира стали голодать. Тогда те, кто имел власть повелевать ими, открыл им путь в мир, где можно было утолить голод и приумножить свою чудовищную расу.» Видишь?
– Вижу я, вижу, – терпеливо отозвался Митиар. Ментор была одержима оборотнями.
– «…имел власть повелевать»! Значит, ими можно как-то управлять. И нам надо уничтожить не только оборотней, но и тех, кто ими управляет, – когда Элейн говорила об этой своей войне, голос начинал звенеть. И тем выдавал её волнение.
– Убитый маг-отшельник умел ими управлять. Но теперь уже не с кого спрашивать, – пересказал Мит слухи, которые притащил герцог со своей злополучной охоты.
– Мальчишка! Нам не надо ими управлять. Нам надо просто уничтожить всё их гнездо!
– Какие предложения? Отправиться прямиком в Граттонскую глушь? – на «мальчишку» Мит решил не реагировать.
– Для начала нам нужно изучить их. Это я настояла, чтобы вас прислали не к осени, а в начале лета. В день летнего солнцестояния должен усилиться зов портала, или как там называется их путь, через который они проходят в Граттонский лес. Этот зов будет сильнее, чем зов голода. Мы сможем ближе подобраться к ним.
– У нас всего две недели. Мы успеем подготовиться? –Мит говорил о деле невозмутимо и уверенно. А как ещё ему говорить? Всё просто и понятно – главнокомандующий даёт задание, солдат выполняет его.
– Тебе не страшно?
– Мне не страшно, ментор, – честно ответил юноша. И это произвело впечатление на ментора. Правда, не то, на которое можно было рассчитывать. Женщина фыркнула.
– Глупо думать, что ты едешь на прогулку. Ты вообще понимаешь, что такое оборотень? – звенящий голос предательски выдавал Элейн. Мит не понимал, как и в чём её убеждать.
– Ментор, чего ты ждёшь от меня? Я понятия не имею, что такое оборотень. Сомневаюсь, что видевшие его ещё могут что-то рассказать о нём. Ты даёшь приказ идти в лес, я иду и выполняю задание. Какая разница, страшно мне или не страшно?
Элейн плотно сжала губы и отвернулась к окну. В парке чирикали птички. Слышно было шум фонтана. Скорей бы уже на свободу! Но приходилось сидеть напротив сердитой непонятно на кого женщины и рассматривать, как в полоске случайного лучика её бледная кожа делается ещё бледнее.
– Подай-ка мне, будь добр, вон ту книгу, Орсай.
– Митиар.
– Я помню, как тебя зовут, посвящённый.
Что ж он натворил-то в жизни такого, что его наказали такой невыносимой наставницей?! Мит вздохнул и молча приставил табурет. Взял с самой верхней полки фолиант, на который указала ментор. Пока Мит возился с тяжёлой книгой, Элейн погрузилась в изучение разложенного на столе свитка.
Мит стоял с книгой и ждал указаний. Решил от скуки глянуть, что за книгу он достал. Из форзаца торчал край явно чужеродного листка – бумага была светлее и новее. Он потянул за уголок и вытащил. Он не хотел, но глаза сами побежали по листку.

«Дорогая сестра!
Я, как и ты, скорблю о потере друга. Но вся наша семья скорбит о другой потере – мы теряем тебя, моя маленькая Элейн! Рудан погиб, его уже не вернуть. Что я могу сделать, чтобы вернуть тебя?
Я видел оборотня и знаю, что твоя месть – глупая затея. Рудана не вернёшь, даже если опустошишь весь лес. Заклинаю тебя, только никогда не езди в этот лес. Ты сама не знаешь, к чему ты стремишься. Твоя месть легко превратится в заклание. Прошу тебя, милая Элейн, не надо бессмысленной попыткой расправы подписывать свой приговор. Всё страшнее, чем тебе кажется.
Ты и сама знаешь, что такое скорбь. Не надо, чтобы вся семья скорбела по тебе. Матушка не находит себе места. Вернись!
Твой любящий брат Гиллан Пайн.»

Митиар не хотел читать чужое письмо – так вышло случайно. Он взял листок из доверенной ему книги. Он же не знал, что нельзя! Он понял, что это письмо, только когда начал читать.
Что теперь оправдываться! Его взгляд схлестнулся со взглядом Элейн, которая уже оторвалась от свитков. Она вскочила и выхватила листок. Митиар положил книгу и покорно склонился:
– Простите, ваша милость! – он ожидал бури гнева. Но она всего лишь со сталью в голосе поправила:
– Ментор. Называй меня «ментор».
Митиар снова неуклюже поклонился и припал губами к её руке. Ему сдавалось отвешивать только военные почести. В реверансах и церемониях перед дамами сын кузнеца был, мягко говоря, не силён.
– Ваша милость… Но вы же – баронесса Пайн?
Неуклюжая учтивость, видимо, позабавила даму. Уже с мягкостью в голосе она сказала:
– Ментор. Здесь я твой ментор, мальчик. Да, я была баронессой Пайн. Сейчас я для тебя просто учёный Вайльской коллегии. Ты – мой ученик.
Ему приходилось в жизни видеть баронов, и даже графов. Но Мит видел их там, где был равен им – на войне. Ему приходилось видеть дворян даже в таком виде, который не вызывает особого благоговения – со вспоротыми животами и изуродованными лицами. И из этих вспоротых животов текла обычная алая кровь. Никакой разницы.
Но ни разу он не видел баронесс и уж тем более графинь так близко. Никогда не смотрел прямо в глаза. И теперь не смел поднять на неё взгляд. Она внезапно стала каким-то особым, нечеловеческим существом, с которым нужно было говорить по-особому, на которое нужно было смотреть по-особому. Как теперь быть?
Миту хотелось исчезнуть. Не глядя на даму, он бросил срывающимся голосом:
– Простите… Простите, ваша милость!
Сорвался с места и убежал.


Три дня. Три растянутых, текучих от жары дня Элейн ждала своего ученика. А он не приходил. Быстро забирал в столовой завтраки и обеды и нёс их к себе в комнату. Впопыхах здоровался с другими учениками и магикусами. А едва вдалеке показывалась Элейн – убегал, не поднимая глаз.
Забрал из библиотеки все книги, где упоминались оборотни. Сколько Элейн ни старалась застать его в читальном зале – он улетучивался быстро и не встречаясь с ней взглядом.
Каждый день после обеда Элейн стояла у окна – ученик выходил из замка и нырял в прохладу парковой тени. Элейн видела его каких-то жалких полминуты, пока он шёл по мощёной площади перед главным входом. В первый день он поднял голову – и она успела поймать его взгляд. В остальные дни он быстро преодолевал расстояние до парка, глядя себе под ноги.
Элейн корила себя. Зачем унижала его? Зачем постоянно шпыняла его и называла мальчишкой? Мальчишка оскорбился и больше не приходит. А может, ему неприятно, что она – баронесса?
Время. Уходило драгоценное время. До солнцестояния оставалось мало дней. Надо было подготовиться – так объяснила себе Элейн желание снизойти, наконец, до своего ученика и самой поискать его. Нет времени обижаться и доказывать, кто здесь смелее и опытней. И так ясно, что Элейн – что против её знаний и горячего желания отомстить за любимого человека может поставить этот юный студиозус?
Элейн дождалась, пока закончится обед. Скрылась за углом замка так, чтобы был виден главный вход. Вот он! Притормозил, украдкой глянул на окно, в котором сегодня её нет. Пошёл дальше в парк. Элейн было трудно идти за ним так, чтобы он не заметил. Пару раз она почти заплутала. Он уверенно шёл к дальнему пруду. На берегу остановился.
Широкий раздвоенный ствол дуба стал укрытием для Элейн. Она старалась не дышать – раз или два по пути он оглядывался так, словно заметил её. Вокруг никого не было, и очень трудно было не шуршать и одновременно подглядывать за своим учеником. Элейн улыбнулась – какая нелепая картина!
Она выглядывала из-за ствола, но ветви и листья всё равно мешали. Ученик разулся и скинул рубаху. Подошёл к воде. Элейн со спины видела, как он поиграл мышцами, размялся – а потом прыгнул в пруд и рассёк воду мощным движением.
Баронесса-ментор крадётся по парку, чтобы исподтишка любоваться на своего ученика-юнца! Она замерла за деревом, беззвучно смеясь над собой. Наконец снова послышался плеск воды у берега. Элейн выдохнула, чтобы побороть волнение, и вышла из своего укрытия.
– Митиар!
Тот сразу опустил глаза и схватил рубаху.
– Ваша милость… Я в неподобающем виде.
– А я в неподобающем месте, – Элейн обезоружено посмотрела на ученика снизу вверх. – Бегаю тут за одним прогульщиком, который пропускает занятия по неуважительной причине.
Орсай раскинул руки и расправил рубаху, чтобы надеть. И тут Элейн заметила! Правое плечо пересекал шрам глубокой вдавленной полосой.
– Стой, – она схватила рубаху и шагнула вплотную к нему. Провела пальцем по плечу. Капли стекали с его волос. С одной пряди вода капала прямо в борозду раны. Она подняла взгляд – и юноша наконец-то не отвёл его. Он смотрел на Элейн с укором, даже с вызовом. – Откуда это? Расскажи.
– Ваша милость, я оденусь? – он потянул на себя рубашку, которую всё ещё держала Элейн.
– Расскажи.
Он скривился и выпалил:
– Дурак был. Мальчишка шестнадцатилетний. Щенок неопытный! Не знаю, как тут у вас с новостями… На запад я ездил. Про поражение под Ворканом слышали? – Элейн кивнула. – Вот я старшего брата там вытаскивал. Он орёт «Вали давай отсюда!» А я же не мог его бросить там. Еле вытащил его. И ещё пятерых. А потом и правда такое месиво пошло, когда ворканские подтянулись! По сухожилию рубанули крепко. Дурак, в общем, был.
Ну, почему?! Почему Элейн не замечала этот зрелый блеск в глазах? Почему не видела, как его рука иногда болтается плетью? Как он берёт тяжести левой рукой? Почему не поверила, когда он написал, что был на войне? Почему она смотрела только в свои книги и обзывала его неопытным щенком?!
Митиар снова потянул на себя рубашку.
– Я оденусь, можно? Ваша милость…
– Элейн. Просто Элейн. И приходи завтра, пожалуйста.
Женщина развернулась и быстрым шагом направилась к замку.


Утро было спасением – солнце ещё не поднялось и не начало разить всех без разбору знойными стрелами. Каменный замок берёг от жары и днём. Но утро в кабинете Элейн было особым – лучи радостно били в восточное окно. От этого и сама Элейн казалась ярче и радостней.
Гиллан любил бывать у сестры. Маленькая сестрёнка всегда стремилась быть старше и умнее. В детстве она во всём старалась быть лучшим ребёнком для мамы – спокойной, послушной, умной. Но что с ней творилось сегодня?
– Сейчас он придёт. Мой ученик.
Горе, скорбь, мечта о мести – вот что привык видеть Гиллан в глазах его маленькой Элейн в последние полгода. И страх, который она успешно маскировала выдержкой и надменностью. Сейчас она была маленькой весенней птичкой и металась по кабинету, выдавая волнение. Да что же там за ученик такой?
Робкий стук в дверь прервал метания девушки.
– Ваша милость? Можно?
Гиллан наблюдал за сестрой. Когда в проёме показался широкоплечий юноша с чёрными волосами, Гиллану показалось, что она вот-вот бросится к нему с объятиями. Но она только замерла посреди кабинета.
– Митиар. Я боялась, что ты снова не придёшь!
Элейн – и боялась? Гордая дама, к чьим ногам готовы были пасть многие мужчины Вайлии – и боялась, что к ней не придёт юный зубрила?
– Ваша милость, – ученик растерянно и неловко поклонился, не глядя в глаза Элейн. Потом заметил Гиллана.
– Это Митиар Орсай, воин, и выпускник Лоркского колледжа, и мой… мой помощник, – Элейн положила руку на плечо юноше, и Гиллан заметил, как молодой человек испугался этой руки. – А это мой брат, Гиллан Пайн, – прощебетала Элейн.
– Ваша милость, барон Пайн, – юнец поклонился и ему.
– Сестра говорила, ты был в том месиве под Ворканом? Достойный воин! – Гиллан по-братски пожал ему руку.
– Наших тогда разнесли в мясо.
– Не стыдно проиграть и выжить. Я был неподалёку от Воркана тогда. Выжить было подвигом.
Юноша несмело поднял глаза на него. Гиллан понимал чувства ученика – простой мальчишка боялся неправильно повести себя с бароном. Но интересней было наблюдать за Элейн – в глазах сестрички было чистое обожание.
– Элейн, оставишь нас?
– Ну, нет уж.
– У нас тут мужской разговор, – подмигнул ей Гиллан. Она скривилась и гордо удалилась. Гиллан даже не сомневался: малышка-Элейн подслушает каждое слово.
– Итак, Митиар, – строго начал Гиллан. – Что ты сделал с моей сестрой?
– Я? – перепугался юноша.
– Она боялась, что ты сегодня не придёшь.
– Она… Ментор… То есть, её милость… Она называла меня мальчишкой. И ещё щенком. И…
– Митиар, ты знаешь, кто я?
– Вы – барон Пайн, ваша милость.
– Я один из немногих, кто видел оборотня.
Юноша оглянулся. Он, как и Гиллан, прекрасно знал, что ушки неугомонной Элейн сейчас не дремлют.
– Идём-ка прогуляемся, ученик.


Воздух медленно становился из свежего душным. Тень парка была последним приютом прохлады. Митиар шёл рука об руку с бароном. Самому не верилось, что дворянин вот так вот запросто разговаривает с простаком.
– Элейн одержима местью. Она больна ею.
– Знаю. Я нашёл письмо и случайно… Я не хотел!
– Она говорила. Так даже лучше. Сама она бы не сказала. Рудан, мой друг. Она думает, что он погиб из-за оборотня. Но всё гораздо страшнее, – Мит насторожился. – Понимаешь, Митиар. Ты можешь не верить, но Рудан не погиб. Он сам стал оборотнем.
Мит аж остановился. Вот это дела!
– Да, Митиар. Элейн хочет уничтожить всех оборотней до единого. Теперь ты понимаешь, кому она хочет мстить за смерть Рудана? Самому Рудану!
– Она любила его? – спросил Мит, чтобы дать мозгам немного времени переварить жуткие новости.
– Любила много лет. Любила с детства. Он любил её как сестру. Но она ждала. Я не могу теперь запретить ей делать то, что она делает.
– Она всё ещё любит его. Как же она хочет идти в лес?
– Рудана больше нет. Есть зверь. Один из зверей, – помолчав, Гиллан спросил. – Сколько тебе лет, Митиар?
– Двадцать два.
– И правда, мальчишка, – усмехнулся барон Пайн. Миту стало обидно – как будто бы он виноват в собственном возрасте! Он промолчал и отвернулся. – Не отступись от того, что ждёт от тебя сестра!
– Не отступлюсь. Присягнуть? – Митиар стал на колено и приготовился произнести присягу.
– Не надо. Ты воин. Я верю тебе. И сестра верит тебе. У меня к тебе только одна просьба. Не ухаживай за ней. Она не переживёт, если погибнешь ещё и ты. Не влюбляй её в себя. По крайней мере, пока она не уймётся с этими оборотнями.
– Чего? – Мит оторопело уставился на барона. – Не… чего? Не влюблять? Да она… простите, её милость ненавидит меня! Только и слышу от неё – щенок, мальчишка. Да она меня терпит только потому, что… Наверное, прогнать неудобно.
– Она боится. Моей маленькой Элейн страшно. И мне страшно – я боюсь, что нас двоих может не хватить, чтобы защитить её от того, что она увидит в Граттонском лесу. Но я не могу её удержать. Она не уймётся без своей мести. И я видел, как она на тебя смотрит.
Мит шумно втянул чистый воздух парка. Действительно, а как она смотрит? Откуда ему, Миту, знать, если он боится на неё взглянуть после того, как обнаружилось, что она – баронесса?
– Я… Она… Она старше… И сильнее. Она не может влюбиться, – сказал Мит, а сам уже допустил в голову запретную мысль.
– Она – моя маленькая обиженная на этот чёртов лес девочка. Она хочет знать, что там в лесу. Может быть, это знание будет кому-нибудь полезно. Но мы с тобой пойдём вместе с ней. Ради неё и её мести. А потом, – Пайн опять скривил губы в ухмылке. – Потом, может быть, я вызову тебя на дуэль, чтобы защитить честь Элейн.
– Понял. Шансов выжить всё равно нет. Лучше уж тогда от когтей оборотня.
– Ты понятия не имеешь, о чём говоришь, – в спину удаляющемуся Миту бросил барон.
Любит – ненавидит! Бароны – простолюдины! Люди – оборотни! Как они надоели все уже. Где нормальная, простая, понятная война? Если б не сражение под Ворканом… Если б не рана, не было бы никакой зубрёжки, никаких Граттонских лесов и никакой Элейн… И никакой Элейн, да!


Следующие десять дней Митиар провёл за книгами вдвоём с Элейн. Такое чувство, что удава с кроликом заперли вместе в одной клетке. Причём Мит был явно не удавом. Женщина медленно пожирала его глазами, а ученик краснел и смущался. Но терпеливо продолжал исполнять обещание, данное барону Гиллану Пайну. Надо было дожить до солнцестояния. А потом… Потом не обязательно было даже выживать в этом треклятом лесу!
Элейн всё цитировала, ставила метки на карте, конспектировала, объясняла...
– Ты меня слушаешь вообще, Митиар? – она сердилась.
– Да, ментор.
Она скривилась, услышав это обращение. Потом певуче протянула:
– Элейн, – и накрыла своей рукой его руку.
Митиар сжал зубы. Это было уже слишком! Что она делает? Хоть бы не выйти вовек из этого леса.
– Ваша милость, зачем вам в Граттонский лес? – Митиар начал терпеливо и издалека.
– Ну, как, – она замялась. – Мы — часть противостояния тому злу, которое живёт в чаще.
– Злу? Какие у вас личные счёты с этим злом?
Элейн раздражённо отдёрнула руку от руки Митиара. Он сам ответил за неё.
– Ваш Рудан. Вы любили его, а теперь хотите отомстить, – Мит сам удивился спокойствию своего голоса. И это спокойствие вывело её из равновесия.
– Да что ты знаешь? Что ты понимаешь?! Ты всего лишь…
– Мальчишка. Щенок. Глупый невежественный сын кузнеца. Что я могу понимать.
Тогда Элейн сделала самое плохое и коварное, на что только способна женщина. Она закрыла лицо руками и разрыдалась. В этом жесте была вся её власть и слабость.
Митиар встал и провёл рукой над её плечом. Хотелось утешить её. Мит готов был даже за что-нибудь извиниться, если только это поможет делу. Он никак не решался прикоснуться к женщине. Этим бы он окончательно подвёл себя под дуэль с бароном Пайном.
А она всё плакала, плакала… Только бы не обнять её за плечи! Митиару ничего не оставалось, кроме как бессердечно стоять над Элейн и ждать, пока она выплачется. И с силой стискивать кулаки. И впиваться ногтями в ладони.


Под ноги Миту повалилась груда копий и стрел с серебряными наконечниками.
– Вот. Это я забрал из охотничьего домика после того, как герцог Граттон-Вайльский был ранен оборотнем. Не знаю, сколько им лет, они очень древние, Митиар.
«Так сдайте их в музей!» – хотелось съзвить, но Мит прикусил язык. Он не питал симпатий к Пайну с тех пор, как тот грозил дуэлью. Не то, чтобы Миту было страшно. В бою дворян нет — эту истину он уже проверял на практике. Митиар смерил барона взглядом – может быть, он даже вышел бы из этой дуэли победителем.
– Я привёз ещё кое-что, – Пайн достал новый свёрток. – Специально для тебя.
Элейн потянулась вперёд, чтобы разглядеть внимательно. Её брат развернул длинный свёрток и достал меч. Митиар благоговейно дотронулся до ножен, взялся за рукоять, потом перевёл взгляд на Пайна. Тот молча кивнул – можно.
У Митиара были особые отношения с оружием с детства. Его отец не был оружейником, но делал короткие клинки, бытовые ножи, небольшие кинжалы. Когда Митиар вернулся с войны, его меч пришлось продать, чтобы вылечить руку и заплатить за учёбу в колледже Лорка. Жалко, но всё равно рука не работала в полную силу.
Меч покорно выскользнул из ножен в руку воина. Он с интересом разглядывал оружие. Необычный сдержанный матовый блеск словно скрывал настоящую силу меча. Митиар сделал пару замахов, примерил меч в руке. Легче обычного боевого. Старое ранение чувствуется, но не особо.
– Облегчённый, специально, чтоб тебе не мешала твоя рана. Сталь с посерёброй. В бою останутся царапины. Но это ведь — для особых случаев, – Пайн подмигнул, как будто речь не шла о жизни и смерти. – Мой подарок. Дорого, не скрою. Драгоценный меч за жизнь моей драгоценной сестры, – мужчины одновременно посмотрели на Элейн. Она стояла в уголке тихой мышкой и с восхищением смотрела на обоих воинов.
– Спасибо, ваша милость. Я верну вам меч вместе с вашей сестрой сразу после нашей вылазки.
– Нет, так не пойдёт. Хороший меч должен закаляться кровью. А как же наша дуэль?
– Какая ещё дуэль?! – подскочила Элейн.
– Успокойся, сестрёнка. Есть у нас тут небольшие размолвки насчёт дам, – заулыбался барон. Митиар, наоборот, стоял угрюмой тучей.
– Гиллан! Какие ещё дамы? – Элейн толкнула брата, а потом оглянулась на Митиара.
– Видишь? Ревнует. А ты не верил, – барон кивком указал Миту на девушку. Потом взял её за плечи и увлёк за собой. Мит остался в одиночестве разглядывать подаренный меч.


Чёрное пятно хутора осталось в стороне. Ножны оттягивали пояс, и это забытое ощущение вселяло в Митиара надёжность. За спиной у обоих воинов были копья. Барон Пайн прихватил ещё и седельный саадак с луком и серебряными стрелами. Мит не стал – он и раньше владел луком так себе. А теперь из-за раны он не в состоянии натянуть тетиву.
Элейн вооружилась двумя кинжалами – обычным и посерёбрянным. Бесполезны оба – это понимали и Митиар, и Гиллан. Главная задача обоих мужчин – не дать ей подойти близко… к чему? Да ко всему, что не вяжется с представлениями об обычном летнем лесе.
Где искать? Как искать? Вокруг – лес как лес. Солнце было ещё высоко. Самый длинный день в году медленно шёл на спад. Митиар посмотрел на Гиллана.
– Там охотничий домик, – кивком указал барон. – Там всё и случилось.
Когда трое приблизились к хижине, Элейн первая соскочила с лошади.
– Стой! – властно сказал Гиллан и догнал сестру. Она пошла к дому.
Митиар молча спешился и пошёл за ними. Нечего было ни предложить, ни посоветовать. Он обошёл хижину. Позади был какой-то холм, которого не видно с тропы. Тут же рядом оказался Пайн:
– Это могила, Мит. Здесь я похоронил убитого мага, когда вернулся выпустить пленных зверей и забрать оружие.
– Зачем забирать оружие?
– Аллен больше никогда сюда не вернётся после того, что он пережил, – Гиллан наклонился к уху Митиара. – Он выжил, потому что забрали Рудана. Его утащил оборотень. Иначе милорд Аллен сам стал бы зверем.
Мит уставился на барона. Да в уме ли он? О чём он говорит? За дурака его держит, что ли? Мит от злости пнул какую-то корягу так, что она отлетела в ближайшие кусты. Барон не обращал внимания на состояние юноши и продолжал:
– Куда мне привезти сестру, чтобы она угомонилась? Она хочет оборотней. Она хочет мстить им всем. Всё, что я могу – это привезти её сюда и показать последнее место, где видел Рудана. Честно говоря, когда с ним это случилось, я не очень-то ему сочувствовал, – осторожно сказал Гиллан.
– Почему это?
– Он вёл себя не очень-то… по-рыцарски.
– А оборотню, выходит, что рыцарь, что не рыцарь – всё на один зуб? – фыркнул Митиар.
– Что рыцарь, что не рыцарь. Что девушка.
Девушка. Выходит, и там была девушка, и этот барон просто выбрал, кем из них пожертвовать. Одни глупости из-за этих девушек. Вот и сейчас они, как два дурака, шатались по лесу из-за одной девушки. Зачем вообще Митиар на это подвизался?
В доме Элейн копошилась в оставленных вещах. Послышался её всхлип. Мит повернулся и направился в дом. Не то, чтобы ему было сильно интересно, чем там занята Элейн. Просто надоел разговор с бароном.
Когда мужчины влетели в дом, девушка стояла на коленях. Лицом она зарылась в мужской камзол. Гиллан подошёл и обнял её вздрагивающие плечи.
– Не надо было тебе сюда ехать, девочка.
– Ру… Рудан! – с тоской проплакала та.
Меньше всего она сейчас напоминала ту строгую наставницу-ментора, которой усердно старалась быть в день их знакомства. Пока Мит наблюдал эту сцену, его взгляд упал на книгу на столе. Он подошёл и раскрыл. Старовайльский.
– Колдуна? – деловито поинтересовался он у Гиллана. Тот кивнул.
Не всё было понятно. Хотя Митиар хорошо разбирал старовайльский. Пока он занимался книгой, Гиллан всё-таки оторвал камзол Рудана от сестры и почти насильно вывел её на воздух из запрелого домика.
Знакомая книга. Где-то Митиар её уже видел. В колледже Лорка? Нет, совсем недавно. Точно! Элейн цитировала что-то про оборотней из этой книги – только поновее и переведенной на вайльский! Мит стал яростно листать страницы. Где же тут про оборотней?
Элейн вовсю всхлипывала уже снаружи. Гиллан пытался её успокоить. Наверное, он уже и сам пожалел, что притащил её сюда.
Плохо, что сейчас не спросишь её, что там было про оборотней. Придётся напрягать мозги самому. Как же там было? Что-то про зов портала. Где же, где же оно? Страницы со старовайльскими письменами судорожно мелькали у Митиара перед глазами. Вот!
«…особые дни, когда зов места, откуда нежить явилась миру, становится сильнее голода…»
Митиар захлопнул книгу. Что-то было не так. Элейн, надменная и глупенькая Элейн прочитала и поняла это как ей хотелось. Но Рудан явился миру не из портала. Он явился… отсюда! Митиар захлопнул книгу и позвал:
– Элейн!
Он на ходу выхватил меч. Контактный бой с оборотнем – безумие! Но уже нет времени думать.
– Элейн!!!
Девушка смотрела вглубь леса. Последние лучи самого длинного дня едва пробивались в подлесок. В полусотне шагов от домика стоял…
– Рудан? – голос девушки стал чужим: одновременно нежным и тоскливым. – Рудан, ты?
Тот, кого позвала Элейн, повернулся к ним лицом. И уже через секунду оно перестало быть лицом. Барон Пайн тут же оттеснил сестру и поволок к двери. Не успеть! Мит бросился к ним. Она звала своего любимого и вырывалась. Тогда Гиллан сгрёб её и потащил уже насильно:
– Да уймись! В дом, быстро в дом!
– Рудан! Нет, отстань, это Рудан!
– Мит, помоги!
Митиар уже был рядом. Хрипящий зверь преодолел расстояние в секунду. А девушка всё вырывалась и звала его. Хотя было понятно, что он догнал их не для жарких объятий.
– Рудан!
Мит рубанул по зверю, но рука подвела. Удар оказался слабый. Посерёбра причинила зверю страдания, но замертво падать он не собирался. Наоборот – он стал похож на свирепого медведя и пошёл в атаку теперь уже исступлённо, не уворачиваясь и не щадя себя.
– Бери её!
Гиллан буквально вручил Миту девушку, а сам выхватил копьё. Он получил от Элейн удар в скулу. Она всё ещё орала:
- Нет! Рудан! Пусти, это Рудан!
Юноша оценил противника. Неизвестно ещё, с кем справиться легче – с бешеным оборонем или с разгорячённой девушкой. Он обхватил её и заслонил собой. Раз или два оборотень чуть не цепанул их когтями. Наконец Гиллан извернулся и всадил в него копьё. Зверь заскулил и посмотрел на людей почти жалобно.
– Рудан… – прошептала Элейн.
– Рудана нет. Это не Рудан. Это не он, – Гиллан тяжело дышал.
Зверь собрал последние силы и посеменил в лес. Элейн уже не рвалась из рук Мита, но потянулась в сторону, куда ушёл умирающий оборотень.


Элейн кричала и плакала горько и безутешно. Митиар сидел рядом с ней и прижимал к груди её голову. Гиллан стоял рядом, опустив руки и плечи. Нечего было сказать в утешение. Нечем было успокоить. Он смотрел на сестру и её ученика. Элейн сминала одежду Митиара в кулаках, отстранялась, снова принималась заливать его грудь слезами, рыдала. Он баюкал её в руках и молчал. Ни страха, ни удивления – настоящий воин. Достойный его сестры.
Сегодня Рудан умер во второй раз. Умер лучше, чем в первый – потому что на этот раз Гиллан всадил в него серебряное копьё.