Золотой треугольник, часть 1

Вы, конечно, спросите: Треугольник – понятно, а при чём здесь золотой? Да, всё дело в том, что «человеческий любовный треугольник» испокон веков известен. Эка невидаль – двое мужчин, влюблённых в одну женщину или две женщины, любящих одного мужчину. Но ведь, какие женщины и мужчина или наоборот. Вот в чём вопрос! И за примерами ходить далеко не надо. Только случаются истории одновременно с двумя треугольниками, в которых оказываются четыре героя.

В данном случае один треугольник – Анна Тимирёва, Александр Колчак и Сергей Тимирёв. И ещё другой треугольник – Александр Колчак, Софья Омирова (Колчак) и Анна Тимирёва. О них всех и пойдёт речь. И они все, и каждый в отдельности, не уступают другим. Достойны, чтобы о них знали и вспоминали люди.

 О «золотом треугольнике», в котором четыре действующих лица, заговорили относительно недавно. Возможно  после 1991 года. А новая волна информации прокатилась мощным потоком после октября  2008 года, когда на экраны России «вышел» массовым тиражом (сразу 1250 копий) кинофильм АдмиралЪ, посвящённый, в первую очередь, адмиралу Колчаку Александру Васильевичу. Господи, мы, родившиеся и прожившие при Советской власти (1917 – 1991, официально 74 года), что могли слышать об адмирале Колчаке? Да, ничего. Единственное, что он «палач русского народа, понаставивший только висилицы вдоль своего пути». Не только отчества не ведали, а как звать-то не знали! Какая  могла существовать память о человеке, о мужчине – «Не моги!». Тем более о женщинах, связавших свою жизнь с ним.               
«Волны» информации из Интернета идут одна за другой и конца им не видно. Открываются новые «пласты» - имена, эпизоды, по которым можно сочинять романы, повести, эссе и прочее. Ну, кто такой Муравьёв Николай Константинович (1870 – 1936)? Адвокат. Да, ещё какой адвокат! Оказывается – Председатель ЧСК  (Чрезвычайной следственной комиссии для расследования противозаконных по должности действий бывших министров, главноуправляющего и прочих высших должностных лиц – в первую  очередь, наверно, Временного правительства. Нет, не Временного Правительства, а царского, ибо ЧСК была организована Временным Правительством в феврале 1917 года). Участвовал в Политическом Красном Кресте – ПКК, уже при Советской власти, председателем которого была Пешкова Екатерина Павловна, жена А. М. Горького (совместное проживание в 1896 - 1904 гг., в это же время родились сын Максим и дочь Екатерина), но и спасительница – благодетельница для Тимирёвой Анны Васильевны. А ведь за этими скупыми строчками кроется масса информации. И только Интернет способен донести до нас   новые тайны и открытия.
             Из всех материалов, просмотренных и прочитанных по этой теме, начало публикаций которых, очевидно, настало с приходом капреволюции в России, необходимо «выделить отдельной строкой» книгу воспоминаний А. В. Книпер-Тимирёвой Автор неизвестен. Милая, обожаемая моя Анна Васильевна.../ сост.:Т. Ф. Павлова, Ф. Ф. Перчёнок, И. К. Сафонов; вступ. ст. Ф. Ф. Перчёнка – М.: Прогресс: Традиция: Рус. путь, 1996. – 570 с. Книга с обширными комментариями и примечаниями читается «на одном дыхании». К этой книге нужно добавить: очерк-эссе Ирины Лыковой «Запретная любовь Колчака»; статью «Невеста, жена и вдова адмирала» (Из антологии Евгения Евтушенко) и другие (на выбор – всё на сайте «Yandex. ru»). A совсем недавно, буквально несколько дней назад, в электричке, удалось прочитать отличное, но, к сожалению, небольшое эссе Виолетты Верницкой в приложении «Здравствуйте!» к журналу «Европа. RU» № 52 (апрель – май 2009 г.), издаваемом в Польше на русском языке, – «История жизни двух сердец», в котором  автор, случайно обнаружившая переписку А. Колчака и А. Тимирёвой в Национальной библиотеке в Варшаве, внимание читателя обращает на переписку только двух сердец, а не четырёх. Но каждый из этой «великолепной четвёрки» имел не только  «золотое» сердце, но и прекрасную душу.

С о ф ь я  Ф ё д о р о в н а  К о л ч а к  (О м и р о в а) родилась в потомственной дворянской семье в 1876 году, воспитывалась в Смольном институте благородных девиц, успешно закончила его будучи круглой сиротой, зная семь языков: английский, французский, немецкий, польский, испанский, итальянский. Она, красивая, самостоятельная, волевая, гордилась тем, что могла сама заработать себе на хлеб, преподавая иностранные языки (см. фото в первом ряду на коллаже М.Карповича).

С Колчаком, который был на два года её старше, познакомили в Петербурге его же родители, надеясь на то, что может быть из этого что-нибудь получится, когда ей было уже 24. Получилось, да ещё как получилось – на всю оставшуюся жизнь Саши – всего то двадцать лет.  Они стали женихом и невестой на долгие три года, ибо Колчак на свой запрос в Географическое Общество получил приглашение от самого барона Толля в Русскую Полярную Экспедицию (РПЭ) – начальника РПЭ на поиски земли Санникова (царь Николай Второй выделил на РПЭ 240 тыс.рублей – большие по тому времени средства, с далеко идущими целями – установить приоритет открытия новых земель, опередив США  и Норвегию). Дорого же досталась для А. В. Колчака эта экспедиция. Очень дорого! Чудом дважды его спасали от верной смерти его коллеги-товарищи. Барон Толль с магнитологом Зебергом и двумя каюрами погиб во льдах Арктики. Шхуна «Заря», с которой была связана вся история РПЭ, была затёрта там же. Спасательная экспедиция, спешно организованная молодым Колчаком, который должен был из-за этого срочно выехать в Петербург и вернуться обратно к «Заре», обнаружила только дневники и гидрологические коллекции Толля на острове Беннета, в направлении земли Санникова, и сумела вернуться на Большую Землю. Без потерь, если не сч итать, что Колчак потерял половину зубов, суставы раздулись, глаза слезились, в придачу к тяжёлому удушливому кашлю. Но остров в архипелаге Литке и мыс на о. Беннета Колчак назвал именем своей невесты – Софья. Их неожиданная встреча волею судьбы состоялась в селе Казачье на реке Яна в феврале 1904 года, за Полярным кругом, куда добрались с севера остатки экспедиции Колчака- Полярного, уже знаменитого. Соня Омирова, добравшись в свою очередь до Петербурга с острова Капри, проехав почти всю Европу, вместе с отцом Колчака Василием Ивановичем, генерал-майором, прибыла из Петербурга – но уже с юга.

5 марта в Михайло-Архангельской церкви Иркутска состоялась свадьба по христианскому обычаю, а уже 11 марта молодожёны разъехались. Александр Васильевич Колчак – морской офицер, потомственный военный (прапрапрадед которого хорват Булюбаш Колчак, губернатор турецкой крепости Хотина, провоевав с русскими войсками более двадцати лет, попал к ним в плен и осел, в конечном итоге, в Петербурге в 1739 г.) – на восток, в Порт-Артур, на русско- японскую войну, а Софья Фёдоровна (уже Колчак ) – на  запад,  в Петербург.

Софья Фёдоровна, умевшая преданно ждать мужа, родила А. В. Колчаку троих детей, который практически их и не знал, ибо почти постоянно находился в походах, в сражениях, в командировках. Одним словом, на войне. Его так и называли – человек  войны. Две девочки умерли в очень раннем возрасте, а сын Ростислав (1910 – 1965 гг.) выжил, эмигрировал вместе с матерью во Францию в 1919 году из Севастополя, когда город находился в руках англичан, в 1940 попал к немцам в плен, будучи офицером Французской армии, как и его отец в русско- японскую к японцам. Но оба спаслись и знали, как и их предки – что такое плен и неволя. Даже Василий Иванович, который  тяжело раненным был взят в плен турками на Малаховом кургане в Крымскую войну, написал в своё время книгу «О войне и плене» .

Это был удивительный брак – классический брак по переписке. Все письма жены, которые, в конечном итоге, попали в секретное досье чекистов, Александр Васильевич возил с собой, берег и сумел сохранить их до последнего своего дня. Он считал всегда своей семьёй Соню с Ростиславом, дарованную ему Богом, несмотря на  то, что судьба подарила блистательную, совершенно удивительную любовь, взаимную, к другой женщине – к Тимирёвой Анне Васильевне.

Софья Фёдоровна Колчак всю оставшуюся жизнь (а они были вместе небольшой срок в Севастополе – с июля 1916, когда А. В. Колчак служил командующим Черноморским флотом, по июнь 1917, затем он был отозван в Петербург и они расстались в последний раз, потом командирован на восток Временным Правительством), проработала до 1956 года. В Париже, где она и умерла, вязала, перешивала, чтобы оставшееся «последнее» отдать на сооружение памятника воинам белых армий на Сент-Женевьевском де Буа кладбище, где под номером 6 значится А. В. Колчак – символическая могила знаменитого адмирала. Софья Фёдоровна была олицетворением 10 христианских заповедей.

А н н а  В а с и л ь е в н а  С а ф о н о в а (затем Тимирёва, Книпер-Тимирёва)   родилась в 1893 году в Кисловодске в семье известного пианиста, музыканта и дирижёра Сафонова Василия Ильича, одного из руководителей и ректора  Московской консерватории, и была в семье десятым ребёнком (см. нижний ряд коллажа М.Карповича).  Уже в Москве в 1911 году окончила частную гимназию княгини Оболенской, свободно владея французским и немецким языками, и в том же году вышла замуж за своего троюродного брата С. Н. Тимирёва, героя русско-японской войны, который был значительно старше её. В 1914 году у них родился сын Владимир (Одя). Через год случайно, а скорее всего закономерно, она знакомится с А. В. Колчаком в городе балтийского офицерства Гельсинфорсе (Хельсинки). Начинается удивительная, редкостная любовь, очно-платоническая – у всех на виду, включая и жену Софью Фёдоровну, перешедшую в «почтовый роман», когда Колчака назначают командующим Черноморским флотом и семья его уезжает в Севастополь в 1916 году. Только через год (после единственной встрече в Петрограде),  совершенно фантастически, волею судьбы (а иначе это не назовёшь), они встречаются   в Харбине, а затем уезжают в Токио, откуда Анна Васильевна возвращается во Владивосток, чтобы оформить развод с мужем н стать гражданской женой Колчака.

Об этом периоде (1911-1916 гг.) она  напишет в своих воспоминаниях: Восемнадцати лет я вышла замуж за своего троюродного брата С. Н. Тимирёва. Ещё ребёнком я видела его, когда проездом в Порт-Артур – шла война с Японией – он был у нас в Москве. Был он много старше меня, красив, герой Порт-Артура. Мне казалось, что люблю, - что  мы знаем в восемнадцать  лет! А через четыре года произошло знакомство с А. В. Колчаком, и она продолжает: Не заметить Александра Васильевича было нельзя – где бы он ни был, он всегда был центром. Он прекрасно рассказывал, и, о чём бы ни говорил – даже о прочитанной книге, оставалось впечатление, что всё это им пережито. Как-то так вышло, что весь вечер мы провели рядом. Долгое время спустя я спросила его, что он обо мне подумал тогда, и он ответил: «Я подумал о Вас то же самое, что думаю и сейчас». Он входил – и всё кругом делалось как праздник; как он любил это слово!...Он писал мне потом: «Когда я подходил к Гельсингфорсу и знал, что увижу Вас, - он казался мне лучшим городом в мире». Осенью (того же 1915 года) продолжали часто видеться с Софьей Фёдоровной и редко с Александром Васильевичем, который тогда уже командовал Минной дивизией, базировавшейся в Ревеле (теперь Таллинн ), и бывал в Гельсингфорсе только наездами. Я была молодая и весёлая тогда, знакомых было много, были люди, которые за мной ухаживали, и поведение Александра Васильевича не давало мне повода думать, что отношение его ко мне более глубоко, чем у других. И далее: Но где бы мы ни встречались, всегда выходило так, что мы были рядом, не могли наговориться, и всегда он говорил: «Не надо, знаете ли, расходиться – кто знает, будет ли ещё когда-нибудь так хорошо, как сегодня».

Прошёл год после отъезда Колчака в Севастополь командовать Черноморским флотом. Анна Васильевна пишет в своих воспоминаниях: Мне было тогда 23 года; я была замужем пять лет, у меня был двухлетний сын. Я видела А. В. редко, всегда на людях, я была дружна с его женой. Мне никогда не приходило в голову, что наши отношения могут изменится. И он уезжал надолго; было очень вероятно, что никогда мы больше не встретимся. Но весь последний год он был мне радостью, праздником. Я думаю, если бы меня разбудить ночью и спросить, чего я хочу, - я сразу бы ответила:  видеть его. Я сказала ему, что люблю его. И он ответил: «Я Вас больше чем люблю».
А через две недели из Севастополя пришло толстое письмо, переданное огромного роста матросом Черноморского флота,  ей и тоненькое Софье Фёдоровне.

И начался удивительный роман в письмах двух. А. В. : Письма  приходили часто – дня через три, то по почте, то с оказией через Генеральный штаб... Очень примечательно, что обе женщины первого «золотого треугольника» не оказались и не стали соперницами-врагами (вражинами). Анна Васильевна здесь же продолжает: Мы много вместе ходили по магазинам, на примерки (перед самым отъездом семьи Колчака в Севастополь). Она была очень хорошая и умная женщина и ко мне относилась хорошо. Она, конечно, знала, что между мной и Александром Васильевичем ничего нет, но знала и другое: то, что есть, очень серьёзно, знала больше, чем я. И (...)жила я от письма до письма, как во сне, не думая больше ни о чём... И знала, что приду домой, перечитаю последнее письмо и буду писать ответ, и очень была счастлива. Так продолжалось, очевидно, год. Затем пришла очередь Октябрьской революции и (...) мой муж Тимирёв, вышел в отставку из флота и был командирован Советской властью во Владивосток для ликвидации военного имущества флота. Однако, следы Колчака к этому времени затерялись – он «мотался по белому свету»:  Англия, США, Япония, Индия, Китай (и с апреля 1918 года  Харбин). А далее Анна Васильевна продолжает: И вот мы (вместе с мужем) во Владивостоке. Первое, что я сделала – написала ему (А. В. Колчаку ) письмо, что я во Владивостоке и могу приехать в Харбин. С этим письмом я пошла в английское консульство и попросила доставить его по адресу. Через несколько дней ко мне зашёл незнакомый человек и передал закатанное в папиросу мелко-мелко исписанное письмо Александра Васильевича...  Затем был Харбин, и Анна Васильевна вспоминает дальше: И тут я поняла, что, кроме этого человека, нет у меня ничего и моё место – с  ним. Мы решили, что я уеду в Японию. А он приедет ко мне, а пока я напишу мужу, что к нему не вернусь, остаюсь с Александром Васильевичем.  Единственное условие было у меня: мой сын должен быть со мной – в то время он жил в Кисловодске у моей матери.
 Александр Васильевич ответил: «В таких случаях ребёнок остаётся с матерью». И тут я поняла, что он тоже порвал со своей прошлой жизнью и ему это нелегко – он очень любил сына. Но он меня любил три года, с первой встречи, и всё это время мечтал, что когда-нибудь мы будем вместе. Вскоре я уехала в Японию – продала ожерелье на дорогу. Потом приехал он. Тут пришло письмо от моего мужа. Классическое письмо.... Ну что ж, надо договорится – я поеду во Владивосток, всё покончу там и вернусь... Конечно, всё это было очень глупо – какие объяснения могут быть, всё ясно. Но иначе я не могла.

Во Владивостоке, в консистории в августе 1918 года, Анна Васильевна развелась с мужем и вновь вернулась в Японию к Колчаку. По приезду Александр Васильевич пригласил её в русскую церковь, где они отстояли молебен. И далее: Когда мы возвращались, я сказала ему: «Я знаю, что за всё надо платить – и за то, что мы вместе, -  пусть это будет бедность, болезнь, что угодно, только не утрата той полной нашей душевной близости, я на всё согласна». Что ж,  платить пришлось страшной ценой, но никогда я не жалела о том, за что пришла эта расплата. 

Расплата была очень страшной – сорок лет (40) мучений и гонений, которые уложились в тюрьмы (в Иркутске, где она «самоарестовалась», чтобы быть ближе к Колчаку и не покидать его до последней минуты, хотя бы душевно, как жёны «декабристов», не покинувшие своих мужей; в Бутырке), лагеря (в Казахстане), ссылки (в том числе в Енисейске), зоны, поражения в правах. Вся история ГУЛАГа  отразилась в судьбе этой женщины.

А далее она пишет: ( ...) И до сих пор, когда её (Софья Фёдоровна) давно уже нет в живых, мне всё кажется, что, если бы довелось нам встретиться, мы не были бы врагами. Что бы то ни было, я рада тому, что на её долю не выпало всего того, что пришлось пережить мне. Так всё - таки лучше...  После смерти Александра Васильевича она (С. Ф. Колчак) хотела получить его записки, попавшие в Пражский музей, их ей не выдали. И хорошо сделали – в основном, это были  адресованные мне и не отправленные письма. Эти письма (всего 53) через 50 лет я получила (переписанные для меня из московского архива), ей не надо было их читать, это свидетельство его любви, несмотря на сдержанность тона и на то, что из них ясно отсутствие между нами близости. Я вспоминаю её с уважением и душевной болью, но ни в чём не упрекаю себя. Иначе поступить я не могла. В этих письмах оба А. В. почти всегда обращались друг к другу по имени – отчеству, только на ВЫ.  Только один раз Анна Васильевна написала: Шибко худо есть, Сашенька, милый мой. Господи, когда Вы только вернётесь, мне холодно, тоскливо и так одиноко без Вас.

С этого момента они не расставались надолго. До расстрела Колчака по постановлению «тройки» оставалось всего-то полтора года.

А л е к с а н д р  В а с и л ь е в и ч  К о л ч а к  (1874 – 1920) – легендарная и противоречивая личность, был расстрелян в ночь на 7 февраля в устье реки Ушаковка, впадающей в Ангару, в Иркутске. Тело сбросили в прорубь, подготовленную заранее, и затолкали под лёд – «концы в воду». Не получилось... Весть о страшной смерти  выдающегося полярного исследователя, адмирала разнеслась по миру, несмотря на  меры секретности со стороны большевиков.

Для истории осталась уникальная переписка двух А. В., кстати, имеющаяся в Национальной библиотеки в Варшаве (см. «Европа. RU»,  №52). В письме от 06. 06. 1917 года. А. В. Колчак исповедуется перед Анной Васильевной прежде, чем начать своё «кругосветное путешествие» (приведшее его к власти Верховного Правителя России (ВП) в Омске 18. 11. 1918 г. и ... отказаться от власти ВП по требованию Совета Министров в поезде при подходе к Иркутску 05. 01. 1920 г., быть арестованным войсками Чехословацкого корпуса и переданным Революционному Правительству в Иркутске 15. 01. 1920 г.): (...)  Я бесконечно виноват перед Вами, но Вы ведь знали, что я так высоко ставил Вас, Анну Васильевну, которую я называл и называю своим божеством, которой поклонялся в буквальном смысле слова, дороже которой  у меня  н е  б ы л о  и  н е т  н и ч е г о, что я не мог допустить мысли, чтобы я оказался бы в своих глазах её недостойным... За 11 месяцев моего командования (Черноморским  флотом) я выполнил главную задачу – я осуществил полное господство на море, ликвидировав деятельность даже неприятельских подлодок. Но больше я не хочу думать о флоте. Только о Вас, Анна Васильевна, моё божество, моё счастье, моя бесконечно дорогая и любимая, я хочу думать о Вас, как это делал каждую минуту  своего командования. Я не знаю, что будет через час, но я буду, пока существую,  думать о моей звезде, о луче света и тепла – о Вас, Анна Васильевна. Только раз – в предсмертной записке, которая так и не дошла до адресата, за несколько часов до расстрела, А. В. Колчак в обращении к Анне Васильевне переходит на «ты»: (...) Я молюсь за тебя и преклоняюсь перед твоим самопожертвованием. Милая, обожаемая моя, не беспокойся за меня и сохрани себя... До свидания, целую твои руки.

А через полвека, «вдогонку», Анна Васильевна напишет ему:
          Полвека не могу принять: ничем нельзя помочь!
          И всё уходишь ты опять в ту роковую ночь...
          Но если я ещё жива наперекор судьбе,
          То только как любовь твоя и память о тебе.
(из сборника стихов и воспоминаний А. В. Книпер Не ненавидеть, но любить. Кисловодск. 2003. Тираж 1000 экз.).

С е р г е й  Н и к о л а е в и ч  Т и м и р ё в (1875 – 1932) родился в семье военного моряка и дослужился до контр-адмирала (1917), окончив вслед за А. В. Колчаком Морской кадетский корпус в 1895 году. Плавал два года младшим штурманом на крейсере «Россия» в Тихом океане и Средиземном море и затем зачислен в Гвардейский экипаж. Проявив себя с самой лучшей стороны в морских сражениях, а также в полевых боях в Порт-Артуре, тяжело раненным был пленён японцами, но отказался дать подписку о неучастии в войне. Японцы удерживали его, как и Колчака, в плену до заключения мира. В 1907 г. за отвагу и мужество, проявленные в русско-японской войне, был награждён золотой саблей «За храбрость», как и А. В. Колчак. После войны служил в разных чинах на учебных судах, а в 1912 - 1915 гг. был командиром учебного судна «Верный». В своей книге (Тимирёв С. Н. Воспоминания морского офицера. М., 1993) он пишет: «Об этом «тыловом» периоде войны  у меня сохранилось самое мрачное воспоминание: с одной стороны – совершенно бессмысленная, хотя и тяжёлая служба; с другой – сознание того, что там, впереди, идёт живая, интересная работа... Пока же я, скрепя сердцем и совестясь смотреть в глаза родным и знакомым, а ещё более приезжим с фронта и с передовых позиций моим товарищам и старым сослуживцам, пользовался всеми привилегиями тыловой жизни...» С лета 1916 года командует крейсером «Баян», с октября следующего года его производят в контр-адмиралы и назначают командовать 1-ой бригадой крейсеров Балтфлота.
А уже после октября он выходит в отставку, его командируют на Дальний Восток, после чего эмигрирует в Шанхай (Китай), где плавает на судах Китайского торгового флота...
                Продолжение  следует.