Русская Одиссея продолжения глав 5

                ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

                НАЧАЛО СКОРБНОГО ПУТИ

                Первая глава
                ПРЕДСКАЗАНИЕ СТАРОГО ШАМАНА

      «Бешеные» гнали полон без передышки на юг, в привольную степь. Хорон стремился избежать весенней распутицы во враждебном окружении русских княжеств. Кочевникам было не привыкать к быстрой езде, а для русских, в особенности для девушек, это было страшным мучением. Во время ночных стоянок, после долгой скачки, ростовчанки отлёживались на животе. В отличие от предыдущих пленников, этих ордынский тысячник распорядился сносно кормить. Для всех выделили походные палатки, на случай ночёвки в поле, хотя обычно вставали на постой в деревнях. Хорон явно намеревался довезти рабов до Монголии.   

  Невольничий отряд достиг верховьев Дона уже в тёплые апрельские дни. Здесь вожак азиатской тысячи, завидя степные просторы, наконец, расслабился, и дал отдых своему войску.

       На днёвке[1] предводитель с десятком нукеров и с подручными Берке и Домуром осматривали русский мужской лагерь. Их внимание привлёк голубоглазый ростовский великан. Глядя на него, Хорон непроизвольно вздрогнул, как будто вспомнил что-то страшное. Среди русских мужчин Иван выделялся внушительным видом и каким-то располагающим взглядом. Взволнованный тысячник, коротко поговорив с ним через толмача, тут же назначил его старшим среди соплеменников и пригласил его вечером к себе в юрту.

      Под впечатлением встречи с пленным богатырём, встревоженный Хорон за обедом рассказал своему доверенному Берке одну историю из собственной жизни:

- В родной степи на берегу голубого Керулена[2] я сидел однажды с сотней нукеров после очередного кровавого похода. Мы пили кумыс и крепкую арзу, вспоминая бескрайние просторы Гоби[3], через которые шли,
--------
[1] Днёвка – день отдыха в длительном походе.
[2] Керулен – река в восточной части Монголии.
[3] Гоби – пустыня между Монголией и Китаем.

возвращаясь из Китая, где взяли богатую добычу. Приглашённые шаманы били в бубны и завывали, гремя погремушками. Когда они закончили свои заклинания, я, захмелев, подсел к одному старому шаману и попросил предсказать судьбу. Тот вначале отказывался, но потом уступил моей настойчивой просьбе и призвал в помощь небесных богов. Он напророчил, что я стану тысячником и лучшим воином большого хана. Смерть свою, как подобает настоящему багатуру, встречу в тяжёлом бою, погибну от руки светлобородого великана с голубыми глазами. Теперь посоветуй мне, Берке, ведь ты мне как отец. Как поступить с этим голубоглазым Иваном? Он так похож на предсказанного убийцу!
      Старик сотник, покряхтев, глянул на сомневающегося Хорона и неторопливо ответил:
- Если тогда шаман уже был пьян, может, не стоит и обращать внимание на его предсказание. Хотя я бы на твоём месте зарезал этого могучего уруса для своего успокоения.

      Предводитель тряхнул головой, как бы отгоняя тёмные мысли, и, рассмеявшись, возразил:
- Я не сомневаюсь, что доставлю полон в Монголию и больше никогда не увижу этого медведя с голубыми глазами.

      Затем он весело свистнул, вызывая свою охрану, и приказал немедля доставить к нему в юрту Ивана-великана.

      Тот не заставил себя долго ждать: степенно войдя в жилище, поклонился и сел как хозяева — ноги калачиком. Тысячник спросил ростовчанина:
- Есть ли у тебя какие нужды и пожелания?

      Светло-русый богатырь ответил через толмача Домура:
- Нужно мужиков обучить воинскому делу, а то меч в руках держал от силы каждый пятый. Дайте мне крепкого русского коня — мунгальский вовсе подо мной изнемог, того и гляди, издохнет.

      Смуглолицый Хорон, ухмыляясь, процедил:
- Чтобы честно умереть за великих монгол, урусам необязательно хорошо владеть оружием. Вы так храбры, что в боях новички быстро станут воинами, если, конечно, выживут. Я разрешу на дневных стоянках бескровные потешные бои, но после, когда пройдём Итиль и Абескунское море[4].

      Иван Алексеевич молча кивнул и задал следующий вопрос:
           - У меня есть толковый друг. Можно ли ему быть толмачём при мне?
--------
[4] Абескунское море – арабское название Каспия.

- Пусть познаёт монгольский и китайский языки, — добродушно согласился Хорон, — ведь Домур будет с вами только до Монголии.

      Берке изучающее разглядывал вожака урусов, затем предложил ему выпить хмельной арзы. Долго сидели собеседники, задавая друг другу интересующие вопросы. Ордынцы явно старались угодить русскому и расположить его к себе.

                Вторая глава
                МЕЧТЫ НЕВОЛЬНИКОВ

      Весенними солнечными днями «орда» Хорона, широко раскинувшись, на рысях, проходила половецкую ковыльную степь. «Бешеные» двигались теперь не спеша, давая роздых лошадям. Отряд уходил в низовья Дона, по древнему торному пути. Кое-где в зеленеющей траве ужасающе белели человеческие кости. Ростовчане догадывались, что здесь уже не раз проходили скорбные караваны, ведомые беспощадными монголами. Православные на ходу крестились, отдавая поклон замученным и непогребённым. Разлившийся в половодье Дон тихо катил свои хладные воды среди цветущей равнины, унося к морю безутешные слёзы ростовских дев.

      На стоянках Иван и Фёдор знакомились с товарищами по несчастью. Больше всего сдружились с двумя близнецами — Никонором и Никитой, которые прибыли в Ростов из Великого Новгорода, за что и получили прозвище — Новгородцы. Братья служили приказчиками у богатого купца. В окружённом городе, в торговых рядах, их схватили монголы. Оба немало повидали в свои двадцать пять лет на белом свете, путешествуя с товарами по русским княжествам и плавая в разные страны во Фряжском море[5]. Они стали настоящими мореходами и опытными воинами, участвуя в боевых походах Великого Новгорода. Близнецы были плечисты и высоки, кареглазы и русоволосы, сноровисты и сметливы. В плену братья близко сошлись с Алексеевичем и Книгой. Теперь четверо друзей строили планы освобождения.

      Как-то на днёвке они собирали в перелеске хворост под присмотром конных ордынцев. Охрана была хоть и неподалёку, но, не зная русского языка, не могла помешать приглушённому разговору. Иван, с ожесточением ломая кустарник, заявил приятелям:
--------
[5] Фряжское море – средневековое название балтийского моря.

- Я не токмо сам вырвусь на волю, но и спасу свою девушку — Ольгу Красу.
       Верные друзья наперебой предостерегали влюблённого:
- Сейчас и не мысли!
- Ростовчанок держат обособленно и бдительно сторожат.
- После надзор ослабнет — тогда и сбежим...

      Фёдор Книга настраивал своих единомышленников на серьёзную подготовку к побегу:
 - Я владею несколькими языками и постараюсь выучить ещё мунгальский, да и другие. Тем паче, к энтому сам Хорон благоволит. Хочу узнать у азиатов пути-дороги между русскими княжествами и неведомой Азией.

- Верно, учи! — поддержал Алексеевич близкого друга и предложил:
- Нам нужно здесь знакомиться с решительными и смелыми людьми, поднять на мунгал всех мужиков, вот тогда мы — сила. Добыть бы токмо оружие и мечами проложить дорогу на Родину. Тошно мне среди поганых!

     Никита, бывалый путешественник, качая головой, вразумлял вожака:
- Ведаешь ли ты, сколь тысяч поприщ отделяет далекий Китай, к примеру, от Ростова Великого? Сколь трудностей и несчастий ждёт нас на безвестном пути?

     Иван стоял на своём, пламенно убеждая остальных решиться на восстание:
- Другого нам не дано, пусть обратно вернутся не все. Зато те, кому посчастливится увидеть снова Родину, поведают о подвигах земляков, павших за свободу!

      Никонор, как опытный ратник, полностью одобрил устремления Ивана:
- Ты прав, лучше погибнуть в бою с завоевателями, чем умереть за них на задворках далёкой Азии...