Дверь

     Я пришёл в музей. Куда глаза глядят. Мои ноги сами принесли меня сюда потому, что им надо было куда-то идти. Ноги, говорят, тесно связаны с настроением, которое было совсем ни к  чёрту: одно расстройство. Неудачи во всех моих делах обрушились на меня повсеместно. Они шли за мной,  словно по какой-то системе, вызывая апатию и неудовлетворённость собой.
     Я устал считать чёрных кошек, перебегающих мне дорогу, видел во всех встречных женщинах   баб с пустыми вёдрами. У меня была затяжная волна хандры и грусти. 
     Так в задумчивости от происходящего, я остановился, перед большим зданием. Огромная массивная парадная дверь  - это первое, что встречается сразу. Я прикоснулся рукой к красивой большой дверной ручке, ощутил её тепло.
     Здесь чувствовалось, что там, за дверью меня ожидает сюрреалистичность и даже какая-то тайна. И ведь эта музейная громада здесь открывается и закрывается часто, пропуская внутрь и наружу много разных людей.      
     Мне представилось, как за эту ручку брались цари и вожди, маршалы и важные министры. Сухие, пронырливые чиновники за ней подслушивали тайны, прислоняясь ухом, и передавали их, эти тайны потом кому-то.
     Караул чинно вышагивал перед ней и надолго замирал затем в неподвижности. Смешные людские создания, иногда били  тяжёлой державной изо всех сил «на прощание!» и делали это так громко, что косяки ходуном ходили. Тогда слышался и визг, и стон, и крик, но  дороги обратно уже и них не было. Всё они улетучились куда-то и растворились.
      Дубовые её полированные бока со временем стали покрыты тёмным лаком и глаз радовался  у любого, кто прикасался к раритету, поворачивая его вертикально в пространстве для прохода. При этом шпингалеты крепко всегда держали одну половину в неподвижности, чтобы сюда не было хода всякому случайному, а красивая задвижка до сих пор верой служит, когда надо запереться изнутри. Бесполезны тогда отмычки и ключи.
Я представил, как в помещениях, куда ведёт эта моя музейная дорога, звучит красивая музыка и стихи, сдобренные уютом и миром, нет волнений с испепеляющей революционной страстью, нет знойных летних погод, нет снежных буранов.
И я вдруг понял, что за дверью просто волшебная страна. Тогда-то там мне захотелось превзойти  себя, нырнув в этот заветный мир.
      Вон полумрак вечера отразился в начищенных канделябрах, заставил загореться свечам и глазам, пригласил естество ночи на рандеву, а утро, чтобы здесь  своими  лучами  пробило округу боем басовитых часов.
       А что будет, если постучать по двери  костяшками пальцев? Стук усилится, как в резонаторе и наполнит всё помещение неповторимым дробным звуком.
     И о чудо! Дверь может открыватся сама! Начинается мистическое действие!
    Во внутренних помещениях по обеим сторонам в нишах стоят  караульные в парадных мундирах.
     Бал в разгаре. Как раз дают Полонез Огинского. Пары танцующих, следуют грациозно одна за другой четко в такт. Движения выверены. Кавалеры в мундирах и костюмах стараются во всю, чтобы удивить публику, стоящую у стен недалеко от галунов на картузах караульных, а танцующие с ними дамы  стреляют глазками и гордятся своими партнёрами. Дамы же, кто не танцует, завидуют им  и   пёстрыми веерами  отмахиваются от духоты и скуки.
     Оркестр старается, тщательно выверяя каждую звучащую ноту. Дирижер рад, что всё идёт гладко и правильно звучит. Он хитро улыбается и поглядывает прямо на меня.
     Ведь я же здесь желанный гость!
     Заиграли вальс. Пары начали кружиться на волнах волшебной мелодии, и дирижер взмахом руки сменил декорацию танцевального зала на цветущие каштаны венского парка.
     Ещё его движение, и  я танцую с партнёршей, в которой постепенно узнаю свою первую любовь: очаровательную, не разделённую. 
 Танец продолжился. Я чувствую, что мне уже на раз-два-три много лет. Моя спутница превратилась в… Волосы уложены, макияж яркий, маникюр. Лицо жены...
Очнулся я снова стою перед музейной дверью и захотел снова постучать по ней …
   А дверь снова открывается, но уже не мне, а уже другому моему я. И божественные пары снова под Полонез возникают передо мной. Чётко и грациозно. Веера. Караул на дверях и у стен. Дирижёр.
Я нахожу, что его моё грустное настроение – переход к чему-то хорошему и прекрасному.
Только остаётся не забыть затворить за собою волшебную дверь. И я открываю глаза. Красивая какая. У неё массивная ручка…
Итак, открываю!