Знакомство с собой. 3

Вот это, пожалуй, самое удивительное. Общаясь друг с другом, разглядывая друг друга и стремясь узнать получше, Егор и Василиса знакомились с собой.
Не он, не она, не знали себя такими, какими они видели друг друга. Рассказывая друг другу о том, что видят, они с удивлением обнаруживали, что совсем себя не знают.
Не то, что совсем, но такими точно.
Да и изменения начали происходить так быстро, что Василиса с удивлением обнаружила, что ей оказывается нравится, быть совсем другой, не такой, какой она себя привыкла видеть.

Она ведь уже давно жила одна, привыкла быть для своих детей и мамой, и папой.
Решала все проблемы самостоятельно, и обеспечивала своим детям защиту.
Настолько привыкла, что и не заметила, как обабилась, стала жёсткой в этой битве с трудностями жизни. Уже и не помнила, что была когда-то другой, да и была ли ...
А Егор видел в ней нечто иное. Называл какими-то нежными словами, пел её имя на все лады. И были эти песни словно не о ней. О какой-то девочке, хрупкой и нежной, юной и беззащитной.

Василиса, конечно, не поддавалась, бывало в её жизни всякое и голову ей уже морочили.
Но она, то знала, что такое жизнь. И мужчинам уже привыкла не доверять.
Был в её жизни экземпляр, который как-то закружил ей голову, и всё настойчиво уговаривал продать квартиру, чтобы соединить их жизни.
Егор продать квартиру не уговаривал, и вообще вызывал какое-то удивительное доверие. Но вот несоответствие, какой она знала себя, какой привыкла себя видеть и той, что видел он, её настораживало. Ей даже казалось, что вот-вот спадёт пелена с его глаз, и он увидит её такой, какая она есть на самом деле.  Боялась, что он поймёт, что она совсем не такая и отвернётся от неё.

А он смеялся над её опасениями и продолжал называть её, то птичкой, то Лапушкой. 
Да, каких только имён ей не придумал, она никогда и не слышала столько нежности, не то чтобы по отношению к себе, а вообще.
Несколько раз она пыталась всё это прекратить. Просто понимала, что Егор стал занимать слишком много места в её жизни и, вообще, отвлекает её от дел. Да и дети требовали, чтобы мама, как и прежде, занималась только ими.

Егор не спорил, более того, сам напоминал ей, что детей из виду терять нельзя. И показывал ей, на что обратить внимание, где она в житейских заботах не доглядела. Взгляд её был словно замылен, и она сама почему-то многого не видела.
Например, что сын её уже повзрослел, а она по-прежнему к нему относится в чём-то, как к совсем маленькому, не в соответствии с его возрастом.

В общем, несколько раз Василиса пробовала спрятаться от Егора в житейских заботах и делах. Но ничего из этого не вышло.
Сама же начинала скучать без его внимания, рассматривала его фотографию, слушала его старые голосовые сообщения, и вновь погружалась в приятное общение с ним.
Да, ведь и наскучалась, живя одна ... Да и не было никогда в её жизни такого.
Ни с кем она не была так близка, никому не была столь открыта.
Через месяц общения с Егором, она ощущала, что знает его так давно, что это никак не укладывалось в хронологию их событий. Ей казалось, что с мига её признания прошло не менее года. А он и вовсе стал забывать о своей жизни без неё, словно они всегда были вместе.

Теперь их утро начиналось с приятных приветствий, дни проходили в обычных заботах, но улыбка не сходила с их лиц.
Василиса и правда оказалась озорной девчонкой, словно и не было этих не просто прожитых лет. Её смех радовал Егора, он любовался ею, её ямочками на смеющемся лице. И с каждым днём влюблялся в неё ещё сильнее.
Это было удивительные ощущения, чем они ближе друг с другом знакомились, тем больше друг другу нравились. Всё чаще им казалось, что они и, правда, созданы друг для друга. Через какое-то время, уже и не представляли, как можно жить по-отдельности.