Что в имени тебе моем?

Письмо дальнему родственнику №3.

Мой дорогой далёкий родственник!
Вот ещё некоторые размышления на тему имени Франца Егоровича Десимона. Впрочем, лучше А. С. Пушкина не скажешь: «Что в имени тебе моем? Оно умрет, как шум печальный, волны, плеснувшей в берег дальний, как звук ночной в лесу глухом. Оно на памятном листке оставит мертвый след, подобный узору надписи надгробной на непонятном языке».

Франц Егорович – это смысловая несуразица, но звучит красиво, не знаю, как Вам, мой дорогой дальний родственник, но мне очень нравиться. Почему же несуразица? Франц, Франческо, от латинского имя Франциск, означающее «из франков», то бишь французов, неожиданно сочетается с именем Егор, трансформированным и русифицированным вариантом греческого имени Георгос, означающий крестьянин. Если не учитывать других нюансов и перевести дословно – «сын крестьянина из французов». Не уверен, подходил ли этот словесный абсурд Францу?

Эта, казалось бы, нелепость ещё и в том, что сочетаются слова пусть из христианских, но соперничающих между собой католической и православной религий. Иван Иваныч Иванов, – вот образец сочетаемого! Встречал я такого человека в 1977 году, во время войсковой практики с моим другом на южном полигоне в Капустин Яре, когда мы учились в Военно-медицинской академии.

Капитан Иванов был начальником продовольственной службы, а мы, без пяти минут войсковые врачи, обязаны были проверять его столовую, а он, в свою очередь, всячески каждому из нас старался угодить, чтобы мы не записывали недостатки в книгу контроля за деятельностью столовой. В то время нашим развлечением были стихи, которые заносили в тетрадь с призывом в виде эпиграфа: «две строчки ты, две строчки я». Такую забавную игру мы придумали, чтобы как-то развлечься и скрасить досуг.
Не могу удержаться, чтобы не привести один из образчиков нашего тогдашнего творчества: «Иван Иваныч Иванов, – и всё, не надо лишних слов, и не к чему иносказанье, когда ты отдал приказанье. А вот столовая у нас, а у начпрода зоркий глаз. В столовой мы не точим лясы, Иван Иваныч Иванов, чтобы не тратить лишних слов, украдкой подложил мне мясо». Не Пушкин, конечно, но мы и никогда и не претендовали.

Однако вернёмся к Францу, чтобы понять все нюансы, возникновения нелепости его имени и отчества, нам необходимо понять почему так произошло, откуда такое отчество? В самом широком смысле имена и отчества тоже возникли, как идентификационный код, для обозначения конкретного человека.

Разные культуры дали человечеству разные имена, наиболее распространенные из них в Европейских странах, имели: еврейские, греческие, латинские, германские, скандинавские и, наконец, славянские корни. Есть ещё имена из мусульманской, арабской, древнейших китайской и индуской культур. Мне, не знаю почему, нравится имя Мохаммед. Согласился бы его носить, только не судьба, родился православным.

Но отбросим эмоции, мало ли кому, что нравится. Сосредоточимся на сути нашего с Вами исследования, дорогой родственник. Всем известно имя Соломона, сына Давидова, царя Израильского. Совсем недавно перечитал его притчи. Вот Вам превосходный пример сочетания прозвища/имени. В переводе с древнееврейского Соломон = Шломо значит «князь Мира», а сын Давидов, – «тот, кого возлюбил Бог». Так и хочется царя Соломона на «росейский» лад переделать. А если хочется – надо делать. Возможно, аналогичное желание возникло когда-то и у кого-то по поводу истинного отчества нашего предка Франца. Желания всегда сохраняли свою сквозную вековую силу. Для чего нам это надо?  Будем отрабатывать универсальную методику для понимания, как это происходило у нашего Франца.

Итак, из царя получается Соломон Давидович Израильский, – извините, так получилось. Пойдём дальше и вспомним известную историю о том, как царь Соломон предлагал двум женщинам, претендующим на материнство, поделить одного ребёнка. Переделаем и её. Получается страшная история о том, как Соломон Давидович предлагал двум женщинам ребёнка расчленить на две равные половины, чтобы каждой досталось поровну. Правда, поучительно?

Но не в этом суть, станет совсем не смешно, когда мы переведём с еврейского на русский язык полностью имя царя Соломона. Звучит как титул. Мне даже страшно его произносить: «Князь Мира, сын того, кого возлюбил Бог, из Народа, борющегося с Богом, равносильного и равновеликого Богу». Специально перечитал Библейскую историю, как Иаков «боролся с Богом». Вот так вот, – стоит задуматься.

Россия с определённого времени, начиная с крещения Руси и особенно после Петра Великого стала понемногу окультуриваться по западному образцу и по-другому относиться к своим людям. Надо понять, что процесс поименования (наименования) людей во всех странах Европы происходил в направлении их индивидуализации. Имя – личная принадлежность, но имён может быть ограниченное количество, да и популярность одних имен пред другими всегда существовала, выбор небольшой, поэтому назывались многие одними и теми же прозвищами.

Например, имя Франц у католиков было довольно распространенное. Крикни в то время в королевстве Габсбургов: «Франц!!!». И на это имя откликнулся бы всякий, кто им назывался: от Императора Франца Иосифа до последнего крестьянина. А как их отличить, если в лицо они не известны? Ну, положим, с Императором проблем бы не было. А другие?

В итальянских семьях, как правило, детям при рождении давали имена святых Римско-католической церкви. По-видимому, Франц получил имя в честь Святого Франциска. На биографии этого святого стоило бы остановиться, впрочем, это отдельный разговор. По крайней мере, с шестнадцатого века, в итальянских семьях стало традицией давать имена своим детям следующим образом. Первый сын получал имя деда, по отцу; первая дочь получала имя бабушки, по отцу. Второй сын получал имя деда, по матери; вторая дочь получала имя бабушки, по матери. Остальные дети получали имена своих родителей, или имена ближайших, незамужних или умерших дядь и тёть. Из-за этого обычая одни и те же имена повторяются в итальянских семьях из поколения в поколение.

Надо думать, что наш Франц не был первенцем, который обычно наследовал семейные капиталы, а был младшим после старшего брата и вынужден был пробиваться в жизни безо всякой поддержки со стороны семьи. Но у его были сыновья, и если он придерживался старой итальянской традиции, то деда по отцу звали Алесандро, деда по матери звали Леопольд, а его отца звали Константино или Анреас. Это всё предположения, вилами по воде писано, дело в том, что у каждого из них было по крайней мере два имени, светское и католическое, полученное при крещении. Мне известно, что у Леопольда было ещё имя Георгий, остальных вторых имён я не знаю.

Порой в процессе идентификации людей возникали трудности. В разных странах их решали по-разному. У евреев эта проблема была снята давным-давно, стоит только почитать Библию. От арабов, вероятно, и испанцы стали употреблять имя отца, имя отца к прозвищу присовокупляли и греки, и русские. Хотя первоначально на Руси для уточнения имени использовались посторонние прозвища. «Как звать, величать?» «Иван». «Иван – это понятно, много вас таких, а прозвище у тебя, паря, есть?». «Есть, Иван я, Калита». Ну, это совсем другое дело, личность известная.

В России к именам относились без особенного пиетета, переделывали и переиначивали их на свой лад. Видимо, поэтому во многих европейских книгах по ономастике имени Егор не найти. Не знают там такого имени, проверял, чисто «росейский» продукт. В Европейских странах, где отчество не принято, например, в австро-германской культуре, одно время, чтобы обособится, пользовались двумя именами. Например, Иоганн Себастьян Бах, в немецко-австрийской среде много было Иванов, поэтому вот Вам ещё один, Иоганн Вольфганг Гёте, или Вольфганг Амадеус Моцарт.

Двойные имена наводят на мысль, что наш Франц тоже мог иметь ещё одно имя и имел, наверное. А что, если оно и было трансформировано в отчество? Тоже вариант требующий проверки. Я Вам сразу на вскидку предложу имя, которое могло бы подтвердить эту гипотезу. Идеально подходит латинское имя Gregor, итальянский вариант Grigorio, стоит только отбросить первые две буквы, вот Вам и русский Егор в присядку пляшет.

Давайте представим себе ситуацию: появляется некий иностранец, называющий себя, да ещё и с акцентом, Франц Грегор Десимон. Так руки и чешутся записать его Францем Егоровичем или Франц Егоров сын Десимон. Вы бы записали? А если у него бедного, отец по имени Джованни. Ну не писать же его Франц Джованевич, как-то это не по-русски, согласитесь. Ещё хуже Франц Джузепович.

Вообще Егорович отчество совсем уж простонародное. Уверен не было в Российской Империи не одного русского дворянина с таким отчеством, даже отчество Георгиевич не было, так как среди русских дворян, несмотря на культ Святого Георгия Победоносца, имя Георгий было не популярно из-за своего греческого значения-перевода: «крестьянин». Русские православные священники греческий язык знали, и называть благородного человека Георгием избегали. В этих рассуждениях мысль одна, чтоб записать непривычное для русского уха не совсем благородное отчество, надо было иметь к этому основания.

В тоже время имя Георг в Западной Европе было довольно популярно. Его носили и короли, и папы, и дворяне. Но если бы имя Георг послужила основанием для написания отчества нашего героя, никто не стал бы его переиначивать, а написали ли Франц Георгиевич, на худой конец Франц Григорьевич. Иногда отчество в России иностранцу присваивали произвольно, только чтобы оно было. Это всегда акт русификации и приведения всех к определённому идентификационному шаблону.

Это общая тенденция характерная для всех наций. Мои родители после развала СССР оказались в Белоруссии и получили там новые белорусские паспорта с новой фамилией, переделанной на белорусский манер – Дзесымон. Какого? А окажись они в Литве, стали бы, наверное, Дэсимонскас. Мой друг Михаил Николаевич Веселовский, с которым мы проходили войсковую практику, живущий сейчас в Берлине, большой импровизатор, во время «принуждения Грузии к миру» (2008 г.) стал называть себя, шутя Мишико Николозович Веселошвили. Но надо учитывать, что делал он это по своей воле, просто ему так нравилось. Интересно нравилось ли Францу его отчество?

Мы затрудняемся пока сказать, было ли отчество Франца образованно от имени его отца. В тоже время мы с большой степенью вероятности можем предположить, на каком этапе жизни наш герой мог получить своё отчество и от кого. Какое влиятельное лицо приказало вписать его в важную бумагу с отчеством?

До определённого времени Франц имел бумаги только на немецком языке, языке делопроизводства Королевства Габсбургов, подданным которого он и являлся. Возможно, это было свидетельство о рождении, возможно свидетельство об окончании школы, во времена Франца и королевы Марии Терезии почти все могли получить в королевстве приличное образование.

Как следует из биографического справочника по венгерским лейб-гвардейцам К. Хеллебронт 1760-1818гг. «Популярность военной службы объясняется неразрывной связью между дворянским статусом и ношением оружия». Огромную роль сыграла Семилетняя война, многие воспитанники уходили на фронт со школьной скамьи.
Венгерский историк Й. Захар подсчитал, что с 1693 по 1815 г. страна находилась в состоянии войны 87 лет. В таких условиях постоянно требовались честолюбивые молодые люди, готовые идти в бой ради воинской славы и сопутствующего ей повышения по службе, тем более что Габсбурская армия открывала невиданные в мирных профессиях возможности социального роста.

В XVII веке даже сыновья аристократов начинали службу прапорщиками, постепенно восходя к высшим офицерским званиям. По подсчётам Захара, в вышеназванный период из 1289 полковников императорско-королевской армии 550 (42,67%) были мелкими, преимущественно безземельными дворянами, для которых военная служба являлась едва не единственным доступным источником дохода. Любой образованный горожанин имел все шансы дослужиться до полковника и даже генерала, получив при этом дворянский, а в дальнейшем, не исключено, и баронский или графский титул. Каждый пятый венгерский генерал, подсчитал историк, был недворянского происхождения.

Как я уже писал, «порой младший сын не мог рассчитывать на долю в семейном майорате и искренне надеялся, что его теоретические и практические навыки, полученные в школе, пригодятся при поступлении на службу. В многодетных дворянских семьях сыновья выбирали, сами или по совету родителей, разные сферы приложения собственных талантов: один сын поступал на службу в армию, другой мог стать священником, третий занимал тот или иной пост, в зависимости от знатности рода и семейных традиций, в администрации или суде».
 
21 января 1789 года Франц Десимон подал прошение и был принят в Российскую службу поручиком в каперскую флотилию в Архипелаги, в корпус генерал-поручика Заборовского. Фамилия этого, наделённого особыми полномочиями Екатериной II, генерала первой упоминается в послужном списке Франца. Этот генерал был уполномочен императрицей, набирать иностранцев на российскую службу с выдачей им соответствующих офицерских дипломов. Видимо это был первый документ на русском языке, который получил наш герой. Но не факт, что в нём было отчество, к тому же эта бумага могла пропасть, когда Франц попал в турецкий плен.

Освобождал Франца из плена генерал-майор Василий Степанович Томара (1746-1819), русский посланник в Константинополе. Это вторая фамилия, которая упоминается в послужном списке Франца. В нём же было записано, что в 1791 году, после освобождения из плена Франц был отправлен к флотилии, находящейся под командованием Томара в Италию в город Ливорно. Для чего наш герой сопровождал посланника русской императрицы пока не известно. Но в 1792 году из Ливорно Франц возвратился на фрегате в Константинополь, а оттуда Черным морем направился в Севастополь и Херсон к вице-адмиралу Н.С. Мордвинову, последний – третье важное лицо, упоминаемое в послужном списке Франца Десимона.

Направляясь к адмиралу, у Франца на руках была уже вторая важная для него бумага на русском языке – подорожная, выданная генералом и посланником Томара. Выдавалась она на проезд в Россию иностранцев высшими должностными лицами. В документе указывались имя и фамилия иностранца, чин, звание, место назначения, цель поездки. По-видимому, Франц вёз какие-то документы от посланника Томара адмиралу Мордвинову и затем императрице.

У адмирала в Херсоне нашего героя определили 28 мая 1793 года поручиком в Черноморский 1-вый морской батальон. Возможно, здесь уже на русской земле у него появилось отчество, когда его записывали в Черноморский батальон. Наконец, Франц получает подорожную, которая по сути своей заменяла в то время удостоверение личности и позволяла на законном основании направиться к императорскому двору.
После выполнения этой миссии, Францу в Петербурге предписывают не возвращаться в Херсон, и, зачислив его в Кинбурнский драгунский полк, направляют в Польшу, где уже назревал мятеж, и необходимы были силы для его усмирения.

Интересно, я видел в военно-историческом архиве в Москве послужные и именные списки солдат и офицеров Кинбурнского драгунского полка за январь 1796 г. В них под номером 42 числился поручик «Францъ Десимонъ». Получается, что в этом тоже важном документе у Франца отчества не оказалось. Правда, возможно, в этих списках все офицеры перечислялись без отчества, просто я тогда на это не обратил внимание. Впрочем, уже на этом этапе Франц мог стать Егоровичем.

Дорогой мой дальний родственник, заканчиваю своё письмо тем же чем и начал.
Франц Егорович – звучит красиво! «Что в имени тебе моем? <…> Что в нем? Забытое давно в волненьях новых и мятежных, твоей душе не даст оно воспоминаний чистых, нежных. Но в день печали, в тишине, произнеси его тоскуя; скажи: есть память обо мне, есть в мире сердце, где живу я ...»

На акварели: так выглядел поручик Черноморского 1-вого морского батальона Франц Десимон в 1793 году.