А ты записался в патриоты?

Люблю я всяческих «патриотов»! Ох, как люблю! Особенно тех, кто не служил в армии и призывает остальных свято исполнять долги перед Родиной. Таких у нас много – наверху, среди министров в том числе.
Ну, и, естественно, обожаю тех, кто «любит Родину» из-за границы. Оттуда-то, конечно, тяжелей всего – расстояние давит… Плюс ностальгия. Хорошо быть патриотом за границей – не всякая спецслужба достанет…
Но, если Вы думаете, что «забугорные» патриоты – это явление сегодняшнего дня, Вы ошибаетесь. Конечно, в советское время такое и представить себе было сложно. Большевистские вожди 70-х высылали всех несогласных с «генеральной линией партии» и прочих антисоветских элементов (типа Солженицына и Ростроповича), чтобы те не засоряли здесь мозги неокрепшему поколению. А просто так уехать было нельзя – можно было только убежать. Что некоторые с успехом и делали. Естественно те, которые имели «доступ». Например, артисты балета или спортсмены.
При товарище Сталине тоже были такие своеобразные сбежавшие от греха подальше патриоты. Например, советский дипломат-невозвращенец Федор Раскольников, одно время даже командовавший Балтийским флотом! Раскольников долгое время представлял Советский Союз за границей (был полпредом в Афганистане, Эстонии, Дании и Болгарии), но потом, прознав, что его сняли с должности и ждут на Родине (дабы, естественно, расстрелять), благоразумно решил остаться в буржуазной и загнивающей Европе. Из Парижа экс-полпред написал знаменитое письмо Сталину, обвинив его во всех смертных грехах. А потом попал в психиатрическую клинику, откуда в безумном состоянии выбросился из окна…
В СССР времен Хрущева бегство за границу было приравнено к шпионажу, выдаче государственной тайны и переходу на сторону врага (ст. 64 УК РСФСР 1960 г.), за что полагалось либо 10-15 лет лишения свободы с конфискацией, либо смертной казнью.

****

Речь, конечно, сейчас не об этом. Пишу я все время об армии – поэтому и сегодняшние мои герои, невозвращенцы разных времен.
Первые попытки русских остаться за границей мы находим во время Заграничного похода Русской императорской армии 1813-1814 гг. До этого, собственно, и возможности-то такой у простого русского человека не было.
Офицер артиллерист А.М. Баранович оставил об этом свои мемуары, опубликованные в журнале истории и истории литературы либерально-народнического направления «Голос минувшего» в 1916 году.
Баранович сообщает, что 17 рядовых из его артиллерийской роты не явились на сбор в Эперне на р. Марне, решив оставаться у радушных французских хозяев, уговорившим содержать их на своем иждивении и женить на дочерях. А потом и вовсе сообщает о десятках тысяч солдат, пожелавших не покидать территорию бывшей революционной страны:
«… Когда же мы прибыли на границу России, то слышали, что из всего войска осталось во Франции до сорока тысяч нижних чинов, о возвратe которых Государь Александр и просил короля Людовика XVIII под условием, что возвращающийся в отечество наказанию не подлежит, если добровольно явится в полк на службу или в домашнее свое семейство, и путевыя издержки Государь приемлет на свой счет.
Но король не в состоянии был исполнить государеву просьбу за утайкою французами беглецов, и потому ни один не возвратился. Нашему рядовому солдату, с руками для всяких работ, легко было найти приют, но офицеру с ничтожным воспитанием и ... не нашлось бы ни места, ни куска хлеба, и не слышно, кто бы оставил служебный свой пост в русской армии…»
Ясно, что заложниками подобной ситуации стали офицеры-дворяне. Не имея профессии и каких-то особых навыков, за границей они оказались не нужны. А то бы тоже остались…
Печально, что происходило это все тайком. Хотя бывали случаи так называемой «честной надежды». Вот что пишет Баранович, рассказывая о пребывании частей в г. Пломбиер:
«… В этом квартировании случился эпизод, небывалый в войске и в летописях истории русских войск. Полковника Засядко денщик, довольно смышленный, вздумал из-под ведомства военнаго освободиться и жить по-французски, пользоваться свободою, убеждая себя, что в настоящее время (он) не находится в России, под грозою, а в свободной земле, Франции; и в этом намерении совещевался с товарищами, как поступить в этом деле. И не ожидая их ответа, сам начал действовать, и, пришед к полковнику, сказал: «Отпустите меня! Я вам долее не слуга!»
- «Как? Ты денщик: должен служить, как тебя воинский устав обязует!»
- «Нет, г. полковник, теперь мы не в России, а в вольной земле, Франции, следовательно, должны ею (свободой) пользоваться, а не принужденностью!»
- «Хорошо! На место твое я приищу слугу!»
Об этой случайности полковник Засядко донес генералу Полторацкому, а тот, выслушав, просил объяснить эту случайность рапортом. Получив оный, генерал Полторацкий тотчас нарядил Судную Комиссию и денщика отдал под военный суд. Комиссия не замедлила решением его судьбы—обвинила его в дерзком посягательстве сделаться свободным французом и в подговоре своих товарищей к сему в противность воинских законов, и потому мнением своим положила: его, денщика, прогнать через 500 человек один раз шпицрутенами, что было исполнено в виду французов, дивившихся нашей дисциплинарии. И этим улучшилась субординация…» .
Собственно, я этих людей  ни в коем случае не осуждаю. Геройские нижние чины, прославленные солдаты, прошагавшие пол-Европы и разбившие сильнейшую армию того времени – у кого повернется язык сказать худое в их адрес? Кто посмеет бросить в них камень?
Понятно, что не от лучшей жизни пытались сбежать эти русские солдаты. Все мы прекрасно знаем из истории, какая жизнь ожидала этих героев-победителей на Родине. Недаром уже в 1820 году вспыхнул громкий бунт Лейб-гвардии Семеновского полка…

****

Высокие чины, конечно, до банальных побегов не опускались. Это уж совсем выглядело бы… Но звездные и орденоносные генералы не чурались «пожить» в стане врага…
 Так, бывший министр иностранных дел при Императоре Павле I, а затем Московский главнокомандующий и управляющий по гражданской части, генерал от инфантерии граф Федор Васильевич Ростопчин (1763 – 1825) с мая 1815 года и почти до самой смерти, последовавшей в январе 1825 года, прожил за границей. Жил бывший столичный градоначальник преимущественно в Париже, периодически выезжая на лечение в Германию.
Своего друга, бывшего российского посла в Лондоне С. Р. Воронцова он просил помочь приобрести английское подданство:
«…Сделайте же мне одолжение, устройте, чтобы я имел какой-либо знак английского уважения, шпагу, вазу с надписью, право гражданства…»
Бывший морской министр, адмирал Павел Васильевич Чичагов (1767 – 1849), упустивший Наполеона во время переправы через Березину, уже 25 февраля 1814 года получил получил бессрочный заграничный отпуск с сохранением содержания, после чего более не возвращался в Россию. Последние годы своей жизни он провёл в Италии и во Франции, где жил преимущественно в Париже.
Интересно, что оба участника Отечественной войны (и Ростопчин и Чичагов) в результате оказались в столице страны, с которой воевала их Родина… Может, чтобы лучше понять врага изнутри…