Пасынок. Альтернативная история. Глава 19

Роберт Давидович Кацон личностью был легендарной . Когда-то известный спортивный врач-хирург, ныне - патологоанатом старой больнички одного из городских районов. Судя по ФИО, принадлежал он к лицам еврейской национальности. Вся его большая еврейская семья несколько лет назад в полном составе выехала на историческую Родину. Он же, рассорившись с ними со всеми, и сказав, что они и есть самые настоящие «жиды пархатые», остался в Союзе. Жена его, мудрая Софья Моисеевна, назвала его «обрезанным кацапом» и, плюнув ему под ноги, возглавила семейный исход в Израиль. Впрочем, это не мешало ей регулярно писать ему письма и призывать к воссоединению с семьёй.

В Союзе же, высокие начальники от спорта и медицины решили, не глядя на его прошлые заслуги перед советским спортом и медициной, задвинуть куда-нибудь подальше и сослали в заштатный городишко работать хирургом в поликлинике. В поликлинике он работать не смог, так как хирургический его талант требовал серьёзной работы, а перевязывать порезанные пальцы и осматривать внутренние геморрои - это было не для него.

И тогда он написал заявление о переводе его патологоанатомом. «Не даёте лечить живых, буду резать мёртвых, - аргументировал своё желание он».

С тех пор он мирно резал покойников и потихоньку спивался, как большинство его коллег. Многие его, ещё живые, бывшие пациенты тайком навещали морг для постановки или подтверждения диагнозов, поставленных другими специалистами. Но, поскольку и здесь находились стукачи, то со временем он стал консультировать только самых надёжных и близких своих знакомых. Впрочем, хирурги, те, что поумнее, не стыдились обращаться к нему за советом в сложных случаях. Но, тоже тайно.

Именно к нему и обратился Макс за помощью. Знакомы они были давно: Макс ещё начинающим игроком попадал к Роберту Давидовичу с небольшими травмами. Позже, уже знаменитым хоккеистом, залечивал серьёзную травму колена. А потом их обоих выставили. Одного из команды, другого из профессии. Но пили горькую они врозь, потому что Макс был запойный и буйный, а «Давидыч» спивался по-тихому, в своём морге.

- Максюша, ты что такое говоришь! Оперировать на дому! Ты бы сразу с милицией на «воронке» подъехал! Она что, преступница, твоя девочка? Или ты её сам избил? В больницу везти надо, в скорую. Там и без документов примут и прооперируют в нормальных условиях.
- Давидыч, там делов на пять минут – ушиб, гематома. Переломов нет. Ей богу! Вы такое прямо на льду делали! А в больнице сразу сообщат в органы. А там начнётся тягомотина, разбирательства. А девочке надо уехать в Москву без проблем и чем скорее, тем лучше. Вот те крест, там никакого криминала! Обещаю, если что серьёзное обнаружится, то сам вызову скорую!

В конце концов, «Давидыч» собрал весь хирургический инструмент, что нашелся у него в доме, прихватив и флакон спирта, упаковал всё это в большую хозяйственную сумку - для конспирации, и через полчаса они уже входили в подъезд дома, где жил Макс.

Этери лежала тихо. Её тошнило, кружилась голова. Спина и нога тоже болели. Гусаров, как наседка, кружил около неё, предлагая воды и тазик. Но, ей ничего не хотелось.

Вскоре в прихожей раздались голоса. Вошёл Макс с каким-то человеком, похожим на растрёпанную хищную птицу. Человек был невысок, горбонос и чёрен. Брови кустисто свисали над круглыми глазами.
- Ну, посмотрим, посмотрим…
Роберт Давидович начал осмотр.
- Сотрясение мозга имеет место, приличное сотрясение… таак…гематома осумкованная, размеры довольно приличные, сама не рассосётся…есть риск нагноения. Спина…ушиб сильный, переломов нет, смещения позвонков нет…На лопатке тоже гематома…Послушаем сердечко, лёгкие…
Роберт Давидович недовольно наморщил свой орлиный нос.
- Ребята, по-хорошему её, конечно, надо в больницу. Рентген там, и прочее. Но, в нашей больнице сейчас рентген не работает, рентгенолог в отпуске, отправят в центральную, а ей сейчас, с её сотрясением, лучше полежать. Но, конечно, не в такой грязи. Ну, в остальном, страшного ничего не вижу. А гематомку мы сейчас аккуратненько удалим.
«Совсем не больно удалим, - обратился он к Этери».
Сказать, что он был профессионал – не сказать ничего! Он был Бог! За несколько минут он организовал в их запущенной халупе настоящую операционную. Он не говорил – подавал команды. И через десять минут всё было готово к работе.
«Ты хоть дверь-то входную закрыл на замок? А то придут арестовывать, а мы – вот они, голубчики, с поличным, - обратился он к Максу».

Гусаров, сославшись на то, что боится крови, вышел на кухню. Макс остался ассистировать, хотя особой надобности в этом не было. Да и крови, в общем-то, не было тоже. Разве что, несколько капель. Сделав надрез, Роберт Давидович удивлённо приподнял брови и мельком взглянул на Этери.

Работая, он произносил какие-то, ничего не значащие слова, разговаривая, будто сам с собой.
- Вот так, хорошо…вот она, голубушка…выходи, выходи…всё будет чистенько…всё будет просто замечательно…умница…
Сгустки крови падали в лоток, подставленный под разрез. Вдруг,  в одном из сгустков мелькнуло что-то постороннее, чего быть не должно, особенно если учесть, что нарушения кожных покровов не было.
Роберт Давидович пристальнее посмотрел на это «что-то»:
«Что это у нас…ну-ка… ладно, потом рассмотрим…».

Когда всё было закончено, промыто, зашито и обработано, наложены повязки и смазаны йодом царапины, Роберт Давидович сделал Этери укол снотворного.
- Сейчас она заснёт, думаю, до вечера проспит. Сон для неё сейчас лучшее лекарство. Антибиотики пока погодим колоть. Организм молодой, если в вашей грязной берлоге не занесли чего, то справится. А вы, обормоты, быстро за тряпки и чтобы через час всё блестело!

И тут же без перехода обратился к Гусарову:  «Ну, здравствуй, Гусаров, что ли! Рад тебя, похабника старого, видеть! Степан Аркадьевич говорил, что ты совсем плох. Думал, что у меня на работе скоро объявишься, а ты молодцом, бодрый и свежий! Ты не торопись ко мне в клиенты! А Степан Аркадьевич опередил тебя…да…жаль…хороший мужик был».
Они обнялись. Было видно, что знакомы они давно и, если не друзья, то приятели – это точно.

Роберт Давидович глянул мельком на Этери. Она заснула. Дыхание её было тихим и ровным.
- Ну, что, пойдёмте в другую комнату, не будем мешать человеку спать. Хотя, её сейчас и пушками не разбудишь.
Он взял лоток с кровью и пинцетом вытащил из него что-то маленькое, белое, явно искусственного происхождения. Потом вытащил из медицинской укладки пробирку и положил туда немного кровавого киселя.
- Так, для анализов, - объяснил он.

В спальне они устроились на диване.
- По идее, сейчас бы выпить…но, почему-то, не хочется. - сказал Роберт Давидович, - А история ребята вытанцовывается просто на «Семь сорок»... Девочка-то ваша, не так проста, как кажется. Макс, сколько лет я работал хирургом?
- Да много, Давидыч, - усмехнувшись, ответил Макс, - сколько вы нашего брата, спортсмена резали!
- Вот и я о том же…Заметь – спортсмена! А спортсмены это сплошные мышцы из железа, кожа дублёная и прочие атрибуты, отличающие их от нормальных людей. А у этой девочки кожа… скальпель с трудом взял. И структура другая. Хотя на вид и на ощупь – всё в норме. Думаю и кровь у неё отличается от нашей. Посмотрю сегодня на дежурстве. Кстати, я сегодня в ночь дежурю – срочно заключение надо сделать. Если что, температура поднимется или ещё что, так вы меня там ищите. И вот ещё, - он положил на ладонь маленький белый прямоугольник, - такого я ещё никогда не находил в теле больного. Всё что угодно находил, а такого – нет. На ощупь, вроде металл, но по весу…почти невесомый. Что-то мне говорит, что оно никак не связано с травмами и попало в тело гораздо раньше. Догадок, что это за штука, строить не буду – не моя компетенция. Но, кое-кому показать могу. Человек надёжный, вопросов лишних задавать не будет.
- А, чёрт, забыл…он послезавтра уезжает на месяц в экспедицию. Макс, ты сам к нему сходи, ты знаешь где он живёт. Олег Петрович, помнишь?
- Как не помнить! Только Саня его лучше знает, они же чалились вместе. Он и сходит.
- Вот и ладненько! За температурой следите, если поднимется – сразу ко мне! За какой температурой? У девочки, естественно!