После шторма

                (рассказ-быль)

«В жизни бывает всякое – люди могут не любить друг друга, ссориться. Но я прошу вас – никогда не убивайте друг друга. Ничто на свете не может этого оправдать».
               
                Фазу Алиева,
                Народная поэтесса Дагестана

- Разрешите, - сказала миловидная секретарша, приоткрыв дверь.
Санджар Зарифи, редактор городской газеты, коренастый мужчина средних лет, поднял голову и вопросительно посмотрел на девушку. На столе лежали полосы очередного номера газеты, рядом как всегда полная окурок пепельница. По давно им самим заведенному порядку редактор, хотя и доверял корректорам и дежурным по номеру, все равно все оттиски вычитывал лично.
- Вот заявление вам принесли от вашего водителя, - ответила секретарша, положив на стол лист бумаги.
- От моего водителя? – удивленно вскинул брови редактор и быстро пробежал глазами бумагу. На его лице отразилось недоумение. В заявлении было написано: «Прошу уволить по собственному желанию».
- Позовите Анвара, - велел Санджар и достал сигарету.
Анвар, водитель служебной машины редактора, высокий смуглый парень, недавно вернувшийся из армии, не заставил себя долго ждать. Когда он вошел в кабинет, Санджар без обиняков спросил, улыбаясь своей по-детски чистой улыбкой:
- В чем дело, Анвар? Я лично тобой доволен, шофер ты неплохой. А тебя что-то не устраивает? Ты чем-то недоволен?
Водитель с минуту молчал, переминаясь с ноги на ногу.
- Что вы, Санджар-муаллим, всем доволен. Но…
Тут он запнулся, заломив руки.
Санджаром-муаллимом редактора называли все в редакции, да и многие авторы, читатели за интеллигентность и образованность.
- Ты что-то не договариваешь, - сказал он. - Будь откровенен, я пойму. Да садись ты.
Анвар присел на край стула, посмотрел в глаза своему шефу и пробормотал шепотом, хотя в кабинете кроме их двоих никого не было:
- Ваша жизнь в опасности, Санджар-муаллим. В последние дни, когда я вас привожу на работу, а потом обратно домой, нас всегда преследуют две подозрительные машины. Разве вы не замечаете?
- Нет, - ответил просто Санджар.
- Ну, еще бы, - усмехнулся Анвар, - вы и в машине всегда что-то читаете.
И впрямь Санджар безумно любил свою работу, лени не знал, праздников не признавал.
Тут зазвонил телефон, Санджар, взяв трубку, сказал привычное: «Я вас слушаю!» и пока переговаривался с кем-то, водитель, облокотившись на стол, смотрел на него.
Когда Санджар положил трубку на место, Анвар запальчиво продолжил:
- Позавчера на нас грузовик чуть не наехал. Вы думаете это случайно? Хорошо, что я успел вырулить на обочину. А то нам обоим была бы крышка. А я еще хочу жить…
Санджар слушал его, не перебивая, а потом спокойно сказал:
- Обычное дорожно-транспортное происшествие. С кем не бывает. А реакция у тебя хорошая.
Водитель, протестующе вытянув руки вперед, торопливо ответил:
- Не скажите, Санджар-муаллим! Я уверен, что столкновение собирались сделать преднамеренно, а вовсе не случайно. А люди, преследующие нас на двух «джипах», замышляют что-то против вас. Одного из них я узнал, это отъявленный бандит, дважды сидел за разбой и поножовщину. От таких мерзавцев все можно ожидать. Я боюсь. Вы лучше подпишите мое заявление.
Санджар Зарифи еще раз внимательно посмотрел на парня, отвернувшись, поглядел в окошко, а потом, достав ручку, подписал заявление. Затем, протянув бумагу теперь уже бывшему своему водителю, тихо проговорил:
- Что ж, воля твоя. Выбор за тобой.
Анвар торопливо взял бумагу и, выходя, сказал:
- Будьте осторожны, Санджар-муаллим! Это все из-за вашей статьи. И зачем вам это было нужно? Жили бы спокойно…
Санджар ничего не ответил, а только подумал: «Нострадамус нашелся! Косая сажень в плечах, мускулами Бог не обделил, а пугливый запаниковал, потому что ему что-то померещилось. Затем потянулся за пачкой сигарет, но увидев, что она пуста, с сожалением скомкал и кинул в урну.
Дома его ждал еще один неприятный сюрприз, не суливший ничего хорошего. Лютфи-ханум, хрупкая белорукая женщина с красиво уложенными волосами, встретила мужа с бледным лицом и заплаканными большими карими глазами. Она с дрожью в голосе поведала, что когда находилась на кухне, в окно, разбив стекло, влетел огромный булыжник и пролетел над ее головой, к счастью, не задев.
- Это мстят за твою статью, - заключила Лютфи-ханум.
Желая успокоить жену, Санджар, обняв ее, приятным низким голосом сказал:
- Не сгущай краски и не зацикливайся на этом. Скорее всего, играли дети и, наверное, случайно закинули камень.
- Такой увесистый камень ребенку на второй этаж закинуть не под силу, - возразила Лютфи-ханум. - Ты говоришь, что я сгущаю краски? Нет. Давеча в троллейбусе своими ушами слышала, как два каких-то парня поносят тебя. Один даже угрожал…
Чтобы переменить тему, Санджар с нарочитым спокойствием спросил:
- А где Сарвар?
Сарваром звали их четырнадцатилетнего сына.
- Как всегда, пошел на стадион, - отозвалась жена, заваривая чай.
Санджар и Лютфи-ханум жили скромно, но со вкусом. В их трехкомнатной квартире все буквально блестело как после капитального ремонта.
Они сели за стол в ожидании своего сына, который часто опаздывал на ужин, чем вызывал недовольство матери. Вот и сейчас она нетерпеливо поглядывала на дверь и прислушивалась к звукам шагов в подъезде. Тем временем Санджар углубился в борщ, но когда их чадо появилось в дверях, Лютфи-ханум второй раз за день пришла в ужас. У Сарвара нос был разбит и кровоточил.
- Что с тобой, сынок? - кинулась она к нему. - Что случилось?
- Кто это так тебя отделал? - спросил Санджар, подойдя вплотную.
Подросток сбивчиво рассказал, что когда он выходил со стадиона, к нему подошли какие-то ребята, примерно его возраста. Один из них, указывая на Сарвара, бросил: «Это сын того самого писаки». После этих слов они дружно накинулись на него.
- Я одному выдал хук левой, да так, что он отлетел. - подытожил свой рассказ Сарвар. - Но их было трое.
А потом горделиво добавил:
- А по отдельности я бы справился с каждым.
Лютфи-ханум, повернувшись к мужу, сказала решительно:
- Я позвоню в милицию.
- Нет, - глухо ответил Санджар, преграждая ей путь. - Я позвоню сам.
Взяв за руку Сарвара, мать повела его в ванную. Он плелся за ней, как конь следует за своим наездником, когда его ведут за узду.
Тем временем Санджар достал свой мобильник и набрал номер телефона участкового милиционера, который был известен в каждой квартире в их микрорайоне. Он представился и в двух словах рассказал об инциденте. Участковый выслушал и невозмутимо ответил:
- Пацаны, что с них возьмешь? Помирятся еще.
В его словах Санджар уловил скрытую издевку.
- Я это дело так не оставлю, - резко сказал он.
Поняв, что Санджар рассердился не на шутку и, чего доброго, поедет к его начальству, тут же заверил:
- Ну что вы, Санджар-муаллим. Конечно, разберемся.
В ту ночь Санджар долго не мог заснуть, переворачиваясь с боку на бок, и напряженно думал. Он понимал, что после того, как он два месяца назад опубликовал в газете острую критическую статью под названием «Горячие паводки», отношение многих людей, в том числе и среди руководящих работников, к нему резко изменилось. А поводом для написания такого материала, прозвучавшего как гром среди ясного неба, послужило большое скандальное событие.
В нескольких километрах от города, где уже много лет жил и работал Санджар, были расположены два больших соседних кишлака – Арш и Фарш. Хотя от одного кишлака до другого было рукой подать, их жители с незапамятных времен недолюбливали друг друга, злословили взаимно, а чтобы породниться - боже упаси. Откуда взялась такая вражда и непримиримость, никто толком не знал. Поговаривали, что когда-то между этими двумя кишлаками была кровная месть. Но когда это было, в чем была причина, ни в том, ни в другом кишлаке никто объяснить не мог. Так или иначе, жители Арша и Фарша продолжали враждовать. Правда, не все. Например, отец Санджара, старый учитель, родом из Фарша, много лет работал директором средней школы в Арше, отличался ровным характером и дружелюбием ко всем. В той же школе учился и Санджар, нашел там много товарищей и играл вместе с ними, бывал у них в гостях. Может, пребывая в безмятежном ребячестве, они не знали о противостоянии двух кишлаков, не понимали причин конфликтов. Спустя время Санджар с родителями переехал в город, а об Арше у него остались самые теплые воспоминания, оба кишлака для него были одинаково дороги, и он не делал между ними различий.
Посреди Арша и Фарша, почти на одинаковом расстоянии, находился больших размеров пустырь. Люди, особенно в горах, где мало пахотных земель, давно бы заселили его. Но проблема заключалась в безводье, потому что пустырь был расположен вдали от протекающей глубокой реки. И веками пустырь считался ничейным.
В народе этот пустырь называли почему-то «Дашти устухон» - «Костный пустырь». Может оттого, что эта выжженная солнцем равнина по цвету напоминала белую обглоданную кость. По иронии судьбы этот пустырь и стал костью в горле жителей двух кишлаков.
Жители Фарша решили насосами поднять сюда воду из реки и благоустроить. И однажды весной, когда цвели абрикосовые деревья и акации, их медовый запах заполнял окрестности, и на разные голоса пели птицы, фаршевцы, опьяненные этим ароматом, приступили к делу. Но когда об этом узнали аршевцы, они возмутились. «Не допустим, эта наша земля!» - заявляли они. На это фаршевцы парировали: «Врете, эта местность принадлежала нашим пращурам. Вас тогда здесь и в помине не было!».
Перепалка, претензии, взаимные обвинения и оскорбления продолжались долго, набирая силу и обороты, и однажды на линии разлома вылились в массовую драку с применением всего, что попадалось под руку. Оба кишлака целых два дня штормило, как море в ненастье, и осадить воинствующие стороны удалось только с приходом большого наряда милиции. Не один десяток людей пришлось госпитализировать, даже был один летальный исход.
На какое-то время жители обоих кишлаков утихомирились, но потом опять все было взбудоражено, особенно в Арше. И причиной тому была статья Санджара Зарифи, для которого случившееся стало потрясением огромной силы, вроде тектонических катастроф. В ней автор призывал к равному распределению пустыря, осудил зачинщиков побоища, которых было больше среди фаршевцев, и с большой долей симпатии высказался о жителях Арша, где прошло его детство.
Это сильно возмутило жителей Фарша. «Как?! - твердили они. - Как он мог так написать о наших врагах?! Здесь родились его отец и мать, их предки, сам Санджар. А он оказался предателем, гнусным изменщиком. Грехов у него теперь на несколько жизней хватит. Это так не пройдет. Мы никогда не простим. К столбу позора пригвоздить его мало. А еще лучше допрос с пристрастием устроить. Ноги его в нашем кишлаке больше не будет. А когда Азроил заберет его душу, ему не будет места на нашем кладбище, чтобы не испоганить землю наших дедов и прадедов».
Утром, видя как морщится Санджар, Лютфи-ханум участливо спросила: «Что с тобой?»
- Зуб разболелся, так некстати, я сегодня собирался закончить одну статью.
- Иди лучше к врачу, - посоветовала жена.
- Да, пожалуй, - согласился Санджар.
Когда зубной врач, родом из Фарша, осмотрев зуб, сделал укол, Санджар почувствовал себя плохо, потерял сознание и долго оставался неподвижным в кресле. Сбежавшие врачи констатировали смерть. Собрали комиссию. В ее отчете было отмечено, что Санджар Зарифи скончался от анафилактического шока.
Лютфи-ханум, узнав о случившемся, схватилась за сердце и чуть не впала в кому. А когда пришла в себя, решила похоронить мужа на его малой родине – в Фарше. Когда процессия прибыла туда, никто не вышел навстречу, никто не пришел проститься с покойником, своим земляком. А когда машина с тобутом (носилки для покойника) подъехала к воротам кладбища, Сарвар и коллеги Санджара увидели, что на них висит замок. И не один обычный, а еще два пудовых. Растерявшись, прибывшие из города люди стояли, не зная что делать. Потом кинулись искать сторожа, но он как в воду канул. Прохожие делали вид, что не замечают коллег и друзей Санджара. Кажется, даже дома презрительно смотрели над пробегавшими перед ними изумленными и растерянными горожанами. Так прошел час, другой. «Нелюди, - бросил в сердцах кто-то, - здесь царит надмирное зло…». Надо было что-то делать. Анвар, тоже присоединившийся к процессии, неожиданно сказал:
- А что если Санджара-муаллима похоронить на кладбище в Арше? Ведь это же рядом.
Все молчали в раздумье. И тут один из коллег покойного сказал:
- Правильно. Всюду земля Божия. Какая разница.
Остальные тоже согласно закивали:
- Истинно, истинно так. Земля принадлежит Богу и только ему одному.
Процессия двинулась дальше.
Спустя время по настоянию Лютфи-ханум, коллег и друзей Санджара была создана новая комиссия. Выяснилось, что ему была введена синильная кислота - ядовитая смертельная жидкость.