Буковки

Женечка любит водить пальчиком по узорным листьям и цветам, нарисованным на клеёнке, будто это лабиринт, как с последней странички журнала «Весёлые картинки»: помоги мышке добраться до сыра – помоги Женечке пройти по всем линиям – то вверх, то вниз, то спиралью, то зигзагом – будто канатоходец в цирке… Но сегодня на столе вместо клеенки скатерть. Белое полотно. Нитки вдоль. Нитки поперёк. Толстые. Ровные. Скучные. Рельсы-рельсы, шпалы-шпалы… Стоп – непроглаженная складка высится горбатой горой… 
- Кушай скорее, Женечка, а то опоздаем. Сегодня у тебя занятия по грамоте, музыке, рисованию… Давай-давай, кушай! – звенит мамин голос.
Женечка копает ямки в пшенной рыхлой каше. То впадины, то холмы – не каша, а белёсо-зернистый бок Луны. Масло янтарно блестит в лунных озёрах.

Хлопает дверь и на пороге – бабушка. Она прижимает к животу зеленую эмалированную миску.
- Понесла в церковь святить, да к вам по пути забежала, а то ведь уедете куда – не застану потом ни разу за целый день …
Морщинистые бабушкины руки с круглыми костяшками ставят миску скатерть. В миске – крашеные яички,  будто алый цветок с лепестками. Посередине яичко с буквами. Буквы лучатся во все стороны, как бабушкины морщинки.
- Христос воскресе! – это зашёл отец. В рубашке для праздника, той, у которой пуговки похожи на прозрачные леденцы.
Женечка улыбается отцу, бабушке, яичку, тянется, хватает.  То самое, с буковками. Гладкое и тёплое.
- Какие это буквы, Женечка?
Одна буковка похожа на неправильный, сломанный плюс, а вторая подбоченилась и  нога у неё - колесом.
- Давай стукнем! Кто кого на этот раз?!
- Чур, носиком!
- Бей, не бойся!
Гладкая скорлупка сминается так, что никогда больше не станет ровной и целой. Женечка отколупывает пальчиком алые кусочки с белыми краями, как чешую неведомой рыбки. Чистит. Под чешуёй – белое, мягкое, скользкое, с разводами…
- Посоли.
Мальчик сует палец в соль – налипают прозрачные крупинки, на реке среди песка есть похожие, только они не тают во рту, хрустят на зубах.
- Женечка! Мы же на занятия опоздаем!
- Не подвезёте ли тогда меня до церкви, а, Славушка? Я бы и Женечку с собой взяла. В прошлый раз ему так понравилось, так смотрел на всё, так смотрел… Там хорошо, поют, свечечки горят… А вы его опять на занятия потащите. Нужны ему эти занятия? Всего ведь четвертый годок…В школе, небось, потом всё равно всему научат…
- Ой, да как же! Раннее развитие –  залог успешности. Без нужной базы что из него вырастет? Сейчас новое время, другое. И не сравнивайте, - морщится мама.
Отец гудит весенним мохнатым шмелём, проснувшимся по весне на балконе:
- Твоя Пасха – сплошное тёмное язычество. Куличи да яички. Не о том люди думают. Ни к причастию, ни на исповедь не ходят, креститься забывают – только бегают куличи святить и за водой на Крещенье.
- Так у Бога свои университеты, - улыбается бабушка. -   Каждому – по способностям. Будто божий детский садик. Всё яркое, красочное, простое. Как у Женечки. Не заставляют там деток решать уравнения - предлагают то, что им по уму. Настанет время, они и до главного дойдут. Сначала куличики, потом – молитвы.
- Уравнения, кстати, -  хорошая тренировка для структурного мышления, - мама убирает со стола посуду, торопится, звенят стаканы…
Бабушка прячет руки в голубой передник с алыми розами, долго смотрит в окно. Там кусты сирени с молодыми нежно-зелёными листочками. Каждый листочек похож на сердечко. 

Класс светлый, а коридор за дверью темный, там ждет мама.
Женечка сидит на маленьком стульчике, локоточки – ровненько по столу. Сердитая тётя стучит указкой о доску, показывает буквы.
- Это «ЭН», повторите, дети, - «ЭН»…
- Энннн, - мычат ребятки.
Не отпустили Женечку с бабушкой в церковь. И он видит не белые полоски мела на черном фоне, а перекладины в разноцветном храмовом окне, они так похожи на эту букву. И свет через такое окно летит тоже разноцветный – желтый, зеленый, фиолетовый… Женечка угадывает в буковках то золото подсвечников, то огонек свечи, то узоры мозаики на полу. В церкви у каждого человека - где-то очень высоко, почти на небе, - светлое лицо. Откуда-то сверху, с расписанного фресками потолка, падают молитвы и песни, похожие на облепиховое варенье из звука и света. Там можно просто быть. И всё. Жить вместе с другими. Подпаливать на огоньке чужой свечки донышко своей, чтобы оно размягчилось, втыкать в особенную подставочку и смотреть, как оживает темный лик на иконе, кивает ласково:
- Здравствуй, Женечка. Хорошо, что пришел.
Дотрагиваться до своего твердого лба, мягкого живота, неугомонных плечей - бабушка, какое сперва?  Не спеша отходить со всеми за какую-то незримую черту, когда идет бородатый человек и машет ароматным дымом. И чувствовать, что он - Женечка - не один. Его любят и принимают. И ему для этого не нужно учить буквы.
Кисточка оставляет на бумаге алую дорожку. Бежит полосочка через тонкие синие линеечки. Мимо, мимо, сквозь... Живая дорожка, куда захотела, туда и бежит, не держат её чернильные печатные рамки...
- Женечка, ты меня не слушаешь! Женечка! - стучит указка по доске. И дорожка сбегает с листа на стол... - Встань! Мы не рисуем на столе! Что ты здесь все извозил!?

Женечка стоит в коридоре и смотрит, как на маму сыплются непонятные колючие слова:
- Не может фокусировать внимание. Не выполняет задание. Проверьте на наличие аутичного спектра.
Мама пылает:
- Но он же знает все буквы и цифры, все цвета! Мы много занимаемся, читаем! Он просто устал сегодня.
И Женечка чует: происходит что-то страшное. Если он им не скажет, как называются эти черточки на бумаге, то мама для него совсем погаснет.
- Мой сын не может быть аутистом, с ним все в порядке! Он поступит в гимназию! У него талант. Евгений! Какая это буква?! - мама визжит и Женечка сжимается, упирает подбородок в грудь, но он все равно дрожит. И сочатся слезки из зажмуренных глаз:
- Я плохой. Мама не любит меня плохого.
И рыдает отчаянно, умирая головой, животом, ногами, спиной, каждым пальчиком, каждой ресничкой. И не может стоять. Мама несет его вниз по лестнице и думает о том, что нельзя сдаваться. Нужно больше заниматься. И будет все хорошо.
На крыльце она показывает Женечке букву на железной табличке: "Как называется?". И он знает, что эта буква для мамы сейчас важнее, чем он сам. Обреченно, так, будто навсегда превращается в буквы на железной табличке, Женечка отзывается: «А». И еще там «О», «Л» и «К»... А первая «Ш»...

Она похожа на подсвечник без ножки. Но маме об этом говорить нельзя.

(опубликовано в журнале "Юность")