Один день из девяностых

«Платформа Трикотажная» - проскрипели динамики. Двери электрички с лязгом открываются. В морозную темень выкатываются рюкзак «Алтай», две картонные коробки и я. Оглядываюсь. Черт бы побрал мою пунктуальность! Опять я приперлась первая. Всю неделю мела метель, тропинка от платформы до Митинского радиорынка завалена глубоким снегом и вот теперь эту тропинку будут протаптывать самые умные. Я то есть. Из темноты выступают еще две или три фигуры. Все смотрят друг на друга, никто не хочет лезть в снег первым. Но январский мороз прихватывает и мы трогаемся в путь. Нагруженные рюкзаками и коробками, мы пробираемся через сугробы и напоминаем со стороны караван верблюдов в пустыне. Я быстро отстаю от впередиидущего парня. Он шагает слишком широко, я не попадаю в его следы и постоянно увязаю в снегу. Стодвадцатилитровый рюкзак «Алтай» весит довольно много, спина под ним уже мокрая, я тяжело дышу и больше всего мне хочется снять теплую куртку, свитер и шапку-ушанку.  Но деть все это будет некуда: рюкзак под завязку набит товаром, а руки заняты двумя коробками.

Потихоньку начинает светать. Из морозной дымки передо мной появляется привидение. Оно носит странную длинную шубу и закутано сверху во что-то типа шерстяного платка или одеяла. Из одеяла высовывается  горбатый нос и в меня впериваются два черных глаза.  «Жьольтый есть?» - спрашивает маленький кавказец в облике привидения. Нет у меня никакого желтого и  я иду дальше. Длинный нос печально прячется в одеяло и призрак растворяется в тумане. Через сто метров уже с другой стороны снова слышу: «Дэвушэк, дэвушэк! Жьольтый есть?»  «Желтый »– это золото. Оно попадается в каких-то проводах или радиодеталях, не знаю где, но в моем товаре золото точно отсутствует.

Наконец рассвело, я подхожу к воротам радиорынка и иду покупать билет на право торговли. Я – человек законопослушный, не торгую где попало, а только в отведенных для этого местах. Вот я купила билет и с этих денег администрация рынка возможно заплатит налоги и отчитается. Все как полагается по закону. Или по понятиям.

Ну вот наконец-то мое торговое место - открытый металлический прилавок, защищенный от дождя и снега шиферным навесом. Мой сосед слева уже на месте. Это солидный дядя средних лет по имени Антон. В будни Антон трудится инженером на каком-то заводе, а по выходным торгует проводами и кабелями. Сейчас он занят тем, что прикрепляет свой товар  к специальным крючкам наверху. Проводов очень много: толстые и тонкие, прямые и витые, всевозможных расцветок. Они свисают подобно лианам в джунглях, а в центре этих джунглей стоит Антон в пушистой меховой шапке, похожий на Тарзана. Справа уже подходят мои, как сейчас бы выразились, бизнес-партнеры. Их двое: Паша и Вова. Паша – бывший инженер, а Вова до сих пор работает программистом на каком-то ВЦ. Они сгружают на пол свой багаж и мы приступаем к раскладке товара.

Уже совсем светло и народ прибывает. Динамик на столбе отхаркивается и разражается оглушительной музыкой. «Я убью тебя, лодочник!» - орет динамик. Это любимая песня администрации рынка и ее наизусть знают все продавцы и постоянные покупатели.

«Девушка, что это у вас в синенькой коробочке?». Ну вот, процесс пошел. Торговый день начался. Мелькает калейдоскоп лиц: научные сотрудники и рабочие, студенты и пенсионеры, мужчины и женщины... Мое торговое место очень удачно расположено: в самом конце длинного прохода между рядами. Проход наклонный, зимой он замерзает и превращается в ледяную горку. Граждане скользят сверху вниз, не глядя по сторонам и пытаясь сохранить равновесие. Некоторые падают и это не мои клиенты. Мои клиенты доезжают до низу, переводят дух, осматриваются  и замечают товар у меня на прилавке. Такой товар нужен почти всем, потому что я торгую «расходкой»: ленточками, картриджами и тонерами для принтеров и копиров. «Мужчина, осторожнее, здесь очень скользко! А вам, кстати, картридж не нужен?» Я люблю своих покупателей. В большинстве своем это культурные и приятные люди.

Хотя случается всякое. На Пашин прилавок наезжает разгневанная дама: «Молодой человек, не отпирайтесь! Вы мне продали тонер, а от него загорелся копировальный аппарат и чуть не поджег всю школу!». Паша пятится назад и спотыкается о коробки с товаром.  Он очень удивлен. Дело в том, что тонер не горит. Мы сами пытались поджечь его в качестве эксперимента. Пробовали и так и эдак, но тонер лишь спекался в маленькие твердые комочки. Думаю, его специально так делают. «Как вам удалось поджечь тонер?!». И дама рассказывает свою историю. Их школа всегда заказывала заправку копировального аппарата одному и тому же мастеру. В последнее время, мастер стал просить слишком много денег и учительницы решили заправить копир сами. А что? Дело нехитрое: насыпал порошок-тонер в дырочку и потряс. И поначалу аппарат работал отлично, пока не явился мастер, озабоченный тем, что его слишком долго не приглашают. Через пять минут после его появления копир загорелся и мастер объяснил, что это из-за фальшивого тонера. Дама продолжает нависать над Пашиным прилавком, размахивая пакетом тонера и пуская в лицо Паше струйки черной пыли. Очень кстати появляется постоянный клиент и спасает положение. Ему удается успокоить сердитую учительницу. Выражение ее лица меняется, кажется, впервые ее посещает мысль, что мастер мог оказаться жуликом. Она аккуратно упаковывает пакет с тонером в сумочку и уходит с решительным выражением на лице.  Похоже, теперь черный порошок полетит уже в физиономию мастеру.

Антон созерцает всю сцену с интересом. Ему скучно. У его прилавка уже полчаса маячит худосочный гражданин и теребит подвешенные кабели. Крутит провода и так и сяк:  « А сколько стоит? А скидка будет? А если я куплю пять? А если десять?».  Антон теряет терпение: «Вы что думаете, если вы купите сто, то я вам отдам бесплатно?!» Гражданин обижается и уходит. «Крутильщик...» - цедит сквозь зубы мой сосед. Так он называет тех, кто подолгу крутит его провода, но так ничего и не покупает.

«Я убью тебя, лодочник!» - надрывается динамик, а к моему прилавку склоняется мутного вида личность. «Баян есть?». Я принюхиваюсь, ожидая почувствовать запах спиртного. «Мужчина, вы что?! Вы видите на прилавке балалайки и скрипки? Магазин музыкальных инструментов находится на Кузнецком Мосту, а здесь радиорынок». Личность награждает меня презрительным взглядом и растворяется в толпе. «Ему были нужны наркотики» - поясняет Вова. «Баян – это значит наркотики». Во как оказывается! Вот иди знай!

Покупатели, как известно, ходят волнами. Первая утренняя волна накрыла Митинский радиорынок и, прокатившись по рядам, отступила. Толпа редеет, а мы начинаем беседы «за жисть». Мы мечтаем о будущем. Выясняется, что никто из нас не хочет быть миллионером. Хлопотное это дело, да и опасное, наверняка. Нет, не пойдем в миллионеры, лучше каждый заведет свой небольшой магазинчик поближе к центру города. Магазинчик будет приносить доход и мы заживем в свое удовольствие. «Куплю сабе квартиру» - заявляет Антон и храбро добавляет: «Трехкомнатную». Мы смотрим на него с оттенком неодобрения. Эко, куда хватил! Мы тоже хотим квартиры, но не сразу же прямо трехкомнатные! Однокомнатной будет вполне достаточно для начала. А Вова признается со вздохом, что купил бы себе дачу. На даче очень хороший воздух, а это полезно для здоровья. Я не считаю, что крепкий и упитанный Вова имеет плохое здоровье, но так считает вовина мама. Поэтому у Вовы всегда есть с собой витамины и какие-то таблетки от кашля.

Ну, можно и пообедать. Мы достаем бутерброды с ядовито-малиновым финским сервелатом, с ярко-розовым голландским паштетом и с резиново-безвкусным сыром Гауда. Только Вова обедает домашними мамиными котлетами и при этом объясняет нам, что паштеты и сервелаты полны токсинами и канцерогенами. Не говоря уж о сыре Гауда. Что бы вывести всю эту гадость из организма следует принимать специальный витаминно-минеральный комплекс. Мы слушаем с почтением. Вова в этих делах большой специалист.

Каждый, кто хоть раз торговал, знает, что стоит начать есть, как сразу же появляются покупатели. «Девушка, сколько стоит САПОП?». Старичок смотрит на меня серьезно и требовательно. «Что-что?» - я давлюсь бутербродом и с трудом проглатываю большой кусок. «Ну вон же он у вас, в белой коробке!» - голос старичка становится раздраженным, а я не могу понять, что ему нужно. Бутерброд падает на прилавок и малиновый сервелат примерзает к металлу. На помощь приходит Паша: «Он хочет Кэнон». А-а, CANON! Конечно-конечно! Старичок расплачивается, берет товар и уходит, бормоча что-то про бестолковых девиц, а я принимаюсь отковыривать свой бутерброд от прилавка.

Пора уже записать, что я напродавала. Я достаю бумажку и карандаш. Шариковая ручка не подходит, так как замерзают чернила. Я добросовестно пишу названия товаров и цены, а потом суммирую цифры столбиком. Недавно я целый месяц ходила на бесплатные бухгалтерские курсы, организованные городом. Теперь я настоящий бухгалтер и даже знаю, что такое План счетов. Жаль, что писать в варежках не получается и я дышу на замерзшие пальцы. Паша смотрит на мою бумажку с пренебрежением. Ему бумажки не нужны, он все помнит и так.

День начинает клониться к вечеру. Заметно холодает. Вова достает из-за пазухи фляжку с прозрачной жидкостью. В принципе он не пьет. Но у него слабое здоровье и чтобы не простудиться следует принять лекарство. Пашино здоровье в порядке. Но в таких делах никогда не знаешь наверняка, болезнь ведь может напасть неожиданно. И Паша тоже глотает прозрачную жидкость. Я ограничиваюсь тем, что подкладываю под ноги несколько картонок, чтобы ногам было теплее и даже начинаю танцевать фокстрот. Под «Я убью тебя, лодочник!» фокстрот танцевать тяжело, но это уже не важно. Динамик, наконец, замолкает,  покупателей больше не видно. Торговый день окончен. Красные от принятого лекарства и от мороза, продавцы собирают свой товар и расходятся.

Это еще не все. Теперь мы должны привезти товар на склад, подсчитать выручку и написать отчеты. Наш склад – это одна комната, уставленная стеллажами. Пол покрыт ковролином и по нему удобно ползать, когда считаешь товар. Вова сидит на полу, зажав коробку  коленями, и пересказывает свежие рыночные новости. Вова знает всех и все: что сказал охранник Сережа, о чем по секрету сообщила Катя из администрации и многое другое. Под конец он приберег особенно интересную информацию – о том, каким видит будущее нашего рынка его владелец. Все мы знаем, что владельцем рынка является Иосиф Кобзон. Откуда мы это знаем? Ну что за вопрос! Это же известно всем! Вот и Катя из администрации... Вова пересказывает нам слова Иосифа Давыдовича. Паша не слушает. Он ползает под стеллажом на четвереньках в поисках упавшего картриджа, но в какой-то момент высовывает голову и спрашивает: «А кто тебе это сказал? Неужели сам Иосиф?!». Вова спотыкается на полуслове. Действительно, он пока еще не знаком с Кобзоном. Может быть скоро, когда он продаст побольше картриджей и разбогатеет, они и познакомятся. Но пока приходится признать: нет, Вова не разговаривал с Иосифом Давыдовичем. Одержав моральную победу, Паша залезает обратно под стеллаж. Вова не огорчается и продолжает теперь уже про бандитов, о том, как они напали на знакомого знакомого его знакомого. Мне и страшно и чуточку завидно. Я торгую уже давно, но ни разу не видела бандитов. А ведь про них говорят по телевидению и пишут в газетах! Вот и охранник Сережа рассказывал...Мне встречались мошенники и мелкие воришки, случалось, что неадекватный клиент начинал размахивать кулаками, а вот бандитов я так и не видела. Может их видел Иосиф Кобзон? Очевидно, что мы с Пашей и Вовой не представляем интереса для крупных преступников.

Я приступаю к составлению отчета. Справляюсь быстро -  мятая бумажка, принесенная с рынка, сильно помогает, хотя помороженные пальцы и побаливают.  У Паши отличная память и он держит в ней все свои продажи. Вот только откуда-то взялась лишняя сумма денег. «Значит, я что-то продал, а что – не помню» - терпеливо, как ребенку, объясняет мне Паша. «А что продал?». «Говорю же, не помню!». «Вспоминай!». Начинается перепалка и мы считаем товар по второму разу. Наконец я вижу, что не хватает экрана для монитора и пары банок тонера. Эврика! «Молодец» - хвалит меня Паша, качаясь на стуле. От мороза и принятого лекарства глаза его закрываются. Я поворачиваюсь к Вове. Вова сладко спит, положив голову на бумажки с отчетом. Отчет готов и я уверена, что в нем все точно, Вова очень редко ошибается. Разве что лекарство от простуды имеет побочное действие: вовин почерк становится крупнее обычного и на лист А4 умещается всего несколько строчек.

 Мы забираем положенную нам зарплату, складываем деньги стопочками, заворачиваем в отчеты, перетягиваем резинками и убираем в сейф. Теперь можно и по домам. День получился удачным. У нас отличное настроение. Мы уверены в завтрашнем дне и точно знаем, каким он будет: мы будем работать много и честно и станем обеспеченными и уважаемыми людьми. Мы все мечтатели. Ведь на дворе романтическое время – девяностые годы.