На Урале

На лето меня увозили к деду в соседнюю деревню за Урал. Урал - это наша огромная полноводная река. Широкой полосой тянется ее быстрое течение, кое-где просматриваются закручивающиеся воронки. Отец говорит, что "если попадешь в воронку - не паникуй, не барахтайся, сгруппируйся и делай резкие рывки на выплыв, чтобы изменить течение и выскочить из спирали". В большие водовороты я не попадала, в маленькие - было дело. Я видела их даже у берега, не зря говорят "Не зная броду, не лезь в воду". Наш Урал раньше назывался Яик, что в переводе с тюркского означает "разливающаяся". Так и есть, во время весеннего половодья, река выходит из берегов и разливается настолько, что топит соседние огороды и дома.

В каком-то журнале прочитала, что после окончания Крестьянской войны и казни Емельяна Пугачева, по указу Екатерины II - для забвения произошедших событий, Яик был переименован в Урал, по названию Уральских гор. Мне же больше нравится мягкое и нежное название - Яик, чем сильное и грубое - Урал.

А, в годы Гражданской войны, по рассказам стариков, наш Урал переплыл Василий Чапаев, дело было осенью, когда вода уже была холодной. Переплыть то он переплыл, но в силу того, что был ранен и организм был ослаблен, умер от переохлаждения и захоронен у восточного берега.

Многие считают это выдумкой, но я верю старикам больше, чем остальным. Мою веру в эти события подтверждал отец, который не раз переплывал реку. На повороте у изгиба есть коса посередине реки. Сначала он доплывал до середины, отдыхал на мелководье, а потом дальше плыл до противоположного берега. Перед заплывом он всегда говорил: самое главное, чтоб ногу не свело.

Мы приезжали с отцом купаться на Урал всякий раз, когда ехали в деревню к деду. Батя просил не говорить об этом мамке. Конечно, мне не терпелось с ней поделиться, но я одергивалась, чтоб не сдать себя и отца, иначе нам не поздоровилось бы. Вот и в этот раз перед тем, как переплавиться на пароме через реку, мы с отцом приехали к нашему тайному месту на мотороллере.

Мотороллер - часть нашей жизни. Это такой кузовок на трех колёсах. Для отца он был близким другом, для меня - удовольствием. Во время поездки я обычно сидела за спиной бати на сидушке, а после долгого канюченья отец разрешал мне перебраться в кузов. Какое же это блаженное удовольствие: лежать на матрасе в кузове мотороллера и смотреть на небо, как плывут облака, а если чуть приподнимешь голову, то увидишь бескрайнее поле пшеницы или подсолнухов. Когда дорога в выбоинах, затяну какую-нибудь песню и дребежащим голосом пою, потому как мотороллер подпрыгивает на кочках, а я вместе с ним.
- Что говориииишь? - кричит отец, слегка повернув голову.
- Я поююю! - смеясь, кричу я в ответ, - Обла-Ака - бееелооогрииивывыее лош-Адки...
Бывало, отец услышит и тоже начинает подпевать.

- Подожди, не раздевайся. Попробую холодная вода или прогрелась, - отец быстро скинул майку, брюки и с разбегу нырнул под воду. Я с завистью смотрела, как он плывет то брассом, то кроллем. Отец в прошлом штангист, мышцы у него огромные. Видно, как гора его плеч то поднимается над водой, то исчезает. Тяжело вздохнув, я присела на корточки - обожаю пальцы погружать в сыпучие вещества. Кисть руки медленно исчезала в песке.
- Язык спрячь обратно, - рассмеялся отец. Пока я занималась погружением руки в песок, батя вышел из воды, - Сейчас обсохну и сплаваю на тот берег.
- А я? Я когда с тобой поплыву на ту сторону? Я тоже хочу.
- Нет, вдруг, ногу сведет. Боюсь, что не выдержу тебя тащить. Опасно. Вырастишь, поплывем вместе, - отец кинул в меня яблоко, - лови!
Я поймала и засмеялась.
- Вот пакет с яблоками и кулек с пирожками, сиди-жуй, я быстро, туда и обратно. Хорошо?
- Угу, - промычала я, держа в одной руке яблоко, в другой - пирожок, и откусывая их поочередно.

Отец разбежавшись, поднял вихрь песка, брызги воды фонтаном разлетелись в разные стороны. Широкая спина накрыла водяную гладь, а потом водяная гладь, превратившись в волну, накрыла все тело. Отец исчез под водой. Я смотрела на речку, на лес, на солнце. Я, природа и больше никого.
- Эй! - эхо в ответ, - Эй, эй, эй, эй.
- Ты кто? - Кто, кто, кто, кто?
Вскоре мне наскучило играть с эхо. Я нарисовала на песке классики и стала прыгать:

На большом крыльце сидели
Царь, царевич, король, королевич,
Сапожник, портной,
Кто ты будешь такой?
Говори поскорей,
Не задерживай добрых
И честных людей!

Вскоре наскучили классики и я стала наблюдать за рекой. Отца нигде не было.
- Паап, паааапааааа, - река своим течением уносила заблудившуюся корягу.
- Паааапаааа, - голова отца появилась совсем в другой стороне, левее от того места, где я ожидала его увидеть. Он еще не доплыл. Цепляясь за коряги, отец вышел на противоположный берег. От берега поднимается резкий и высокий обрыв. По всей его протяженности из земли торчат корни деревьев. Слышно, как шумит лес над обрывом, как будто песни поет и о чем-то горестно вздыхает. Отец стал прыгать то на одной, то на другой ноге. Мне это показалось забавным и я тоже начала прыгать, размахивая руками и улыбаясь во весь рот. Он помахал мне в ответ и ловко прыгнув на откос обрыва, стал подниматься вверх, крепко хватаясь за корни деревьев. Через пару минут отец был на самом верху, еще раз мне помахал и исчез в зарослях кустов и деревьев.

Солнце было надо мной, мой дед говорил, если протянуть руку как Владимир Ленин и солнце будет у твоей руки, то значит полдень. Полдень это двенадцать, через час отходит паром, нам надо уже ехать. Отца долго нет. Скучно. Может тоже переплыть Урал, как Чапаев? Папа тогда загордиться мной. Немного помечтав о праздновании собственного триумфа по случаю моего заплыва через реку, я стянула с себя панамку, сарафан и подошла к воде.

Холодная вода обдала щиколотки ледяным прикосновением. Я зачерпнула воду, посмотрела на ладонь. Прозрачная. Папа говорит, чем быстрее окунешься, тем быстрее привыкнешь.
- Ууууу, холодная, - я плюхнулась в воду и стала делать вид, что плыву. И что я все время торчала на берегу? Хорошо-то как. Освоившись, я начала нырять. Вытянув руки вперёд, как будто обнимаю мяч, я подпрыгивала и исчезала в воде. Руками проходила по песку, выскакивала из воды, ладонями вытирала лицо и вновь ныряла. С каждым погружением, я увеличивала время пребывания под водой. Мне уже было неинтересно, где отец, я нашла себе занятие поважнее.

- Ляять!
В это время, отец, увидев меня в реке, за доли секунды спрыгнул с обрыва, забежал в воду и поплыл. Он видел, как моя голова, то поднимается, то исчезает.
- Ляяять, - мычал сквозь зубы отец, изо всех сил пытаясь быстрее доплыть до меня. Он уже не произносил слова, а хныкая как ребенок, от безысходности мычал. Где-то ближе к середине реки, отец нырнул и исчез под водой, тем самым пытаясь сократить время переплыва. Через некоторое время его голова появилась правее того места, где я барахталась. Чертыхаясь и ругая течение, он плыл против него. Течение в ответ замедляло скорость движения отца. Он уже плыл бабочкой, по телевизору говорят, так называется стиль - батерффляй. Не видя, что перед собой, он усиленно загребал воду, сокращая расстояние между нами.

Я с открытыми глазами в подводном царстве изучала дно и его обитателей. Были видны камушки на дне, песок, местами плавали мальки. Вдруг нестерпимая боль пронзила мою голову, я открыла рот и начала захлебываться. Что-то силой меня тянуло наверх, за волосы. Я отбивалась как могла, но усилия были бесполезны. Кто-то большой и сильный обхватил меня руками за живот и стал больно прижимать к себе, выдавливая из меня содержимое. Я начала кашлять, вода огромной струей полилась из моего рта. С трудом передвигаясь, меня этот кто-то вынес на берег.
- Живая, - он отпустил меня и рухнул у моих ног. Я сползла на песок. Обессиленная и уставшая от борьбы с невидимым врагом легла на бок, подогнув к себе колени и закрыла глаза.

Прошло несколько минут, может и больше. Приоткрыв один глаз, я увидела бегущего куда-то муравья. Проследив за его передвижением, мой взгляд упал на лежащего рядом человека. Я приподняла голову - это же отец! С трудом поднявшись, я доползла до него и села рядом. Черные до плеч волосы уже высохли, обнажив белую шею и спадая на песок. Отец лежал лицом вниз, руки спущены по швам, ноги неестественно раскинуты на песке, ступни слегка касаются воды. Я поправила его волосы и легла головой ему на спину. Спина у него сильная, широкая, с ярко выраженными изгибами мышц. Дышит, устал, пусть поспит. Я еще раз погладила его волосы и встала.

На небе ни одного облачка, солнце уже не греет, а жжет. Руки и спина пощипывают, наверное, обгорели. Я подошла к нашим сумкам, присела на корточки и достала из кулька пирожок с картошкой. Не меняя свою позу, стала жадно глотать его. Как хочется кушать! Сейчас бы чаю горячего. Термос я не смогу открыть. Крышка туго закрывается. Нет, не буду отца будить, лучше укрою его полотенцем.

Прошло еще полчаса. Я сидела на берегу, ладонью зачерпывала воду с песком и строила замок. Замок то и дело подмывала вода, а я снова его строила.
- Ммм, ммм, - зашевелился отец. Он перевернулся на спину, но потом резко согнулся калачиком. Продолжая мычать, он вскочил и стал то приседать, то прыгать. Я не понимала, что происходит.
- Найди булавку! - он продолжал прыгать, - В сумке! В кармане!
- А на плавках? - когда собирались купаться, отец всегда пристегивал булавку на нижнее белье.
- Потерял в лесу.
Я быстро побежала к сумкам.
- В какой? - раскрыла самую большую, но внутреннего кармана у ней не было.
- Давай быстрее! В другой!
- Вот, - я протянула отцу булавку.
Он подпрыгивая, забежал в воду, приподнял левую ногу и проткнул щиколотку. Отпустив ступню, немного постоял в воде, умылся, засмеялся и стал выходить. По щиколотке текла струйка крови.
- Эх, ты - предатель! Зачем полезла в воду? Я же просил.
- Так со мной ничего не случилось. У тебя кровь на ноге, - обиженно ответила я, - Сам где был?
- Да, ты ж тонуть начала! - отец достал самокрутку и закурил, - бросать надо курить, дыхалки не хватает, - и кивнув на ногу, добавил, - Ногу свело и туда, и обратно. Слабая левая. Ждал пока отпустит, да еще на том берегу рыбаков встретил, погутарили.
Я сначала хотела доказать ему, что он меня не спас, что я просто ныряла, а потом передумала. С одной стороны, все равно бесполезно доказывать, с другой стороны, пусть думает, что он - мой герой, и я - тоже так буду думать.

К деду в тот день мы не поехали - опоздали на паром. Вернувшись домой, сказали мамке, что на полдороге закончился бензин.