Ежемесячные

- Не по средствам, душа моя, жить изволите! – говорю я жене ежемесячно.
- Как же так, батюшка, не по средствам-то?! – каждый раз изумляется она заново.
- Да вот, - говорю, - любезная, извольте, полюбопытствовать.
И распечаточку ей - подробненькую. А себе - рюмашку, в виде профилактики.
 
Так, она ту распечаточку пальчиком отмахивает, и говорит, в веер позёвывая:
- И чего это вы меня, сударь, вечно скукой морите? Лучше бы в театры сводили или в рестораны выгуляли!
- Вот-вот, - говорю, - о том и толкуется. Ведь по миру пойдём, коль не одумаетесь!

И ещё себе рюмашечку - для утепления, а то озноб прошибает, чувствую.
- Всё-то вы, - слышу, - драгоценный, ворчите да сетуете. Всё-то вам, параноику, банкротства мерещатся. Нет, чтобы в вояж меня пригласить, романтический!
- А в долговую тюрьму, - говорю, - заместо вояжа не желаете?!   
- Что вы вечно утрируете?! Какие тюрьмы? Какие аресты недвижимости?!
- А вот, матушка! - уведомление ей подсовываю. - Попрощайтесь со стиралочкой и телевизором...
- Фи, - кривится, - какие пошлости! Вроде как у нас «Прачечные» и «СинемА» закончились! 
- А на чём, простите, по «СинемА» разъезжать думаете? Машинку ведь в первую очередь репарируют.
- Так, на экипажах - на такси, разумеется!
- А с извозчиками чем расплачиваться планируете?
- Как всегда, векселями, то бишь - карточкой!
- Карточкой?!! – ещё рюмашку проглатываю. – Так вот же - по ней распеча-аточка...
И снова ту бумажку подсовываю.

А она её - на клочки и в форточку.
А я уж - с горла! Со штофа, вкуса не чувствуя!..
А потом и говорю, рукавом занюхавши: 
- Что ж вы так неаккуратны-то, матушка?!! – и заранее приготовленную копию из кармана вытягиваю. – Вот же, всё здесь - чёрным по белому...
- Ой, - слышу, - что-то мне нынче совсем не здоровится. Я на променад, пожалуй, проследую!
- И до променада доберёмся, душенька, - за ручку её останавливаю. - Все там ваши променады отмечены. Вот, к примеру: «Галантерейка», смотрите, «Бакалейная»...
- А на то, - кричит, - я имею собственное жалование!
- Вот в «Парфюмерной» вы его в первый же день и оставили. Полюбуйтесь: кремы... духи... масочки... Видите, куда реестр тянется?
- И куда, позвольте любопытствовать?
- В яму, дорогая! В яму, милейшая! В долговую или в могильную - это уж куда вы мне раньше прикажете!
- А вам, как я вижу, милее жить с пугалом?!
- Жить! – говорю. – Жить – вот что главное!.. Ну да ладно, бог с ней, с той «парфюмерией». Возьмём хотя бы ваш счёт от сапожника...
- А то я детишек ваших переобула на зиму.
- Что-то детки, - говорю, - у нас резко размножились. Или мы роту усыновили, да я запамятовал?
- Так вы всерьёз мне докучать вознамерились?! Хорошо! Подавайте свою бумаженцию! 
- Вот-с! - подаю.
И она её - в форточку.
- Погодите, – достаю новую копию. – Здесь ещё пару сотен параграфов.
- Ах, оставьте! – слышу. – Ах, полноте!
И с ладонью на лбу, падает в обморок.
Ну а я, допив свой штоф в одиночестве, иду закладную писать. Кредиторам. На органы.